Звенящая медь

Немного ответов

Снимая тонкую стружку с картофелины, Джеф впервые за много лет задумался о своей жене. Но не о вечно всем недовольной, рано поблекшей женщине, которая бросила его и ушла, едва получила такую возможность. Он ещё помнил другую Тину, которую когда-то любил без памяти. Стройную, дерзкую, длинноволосую и голубоглазую, безрассудно смелую, умевшую смеяться взахлёб. Сумасшедшую, с которой он ночами устраивал гонки по шоссе на электросамокатах; после проигравший оплачивал штрафы за двоих, а победитель выставлял угощение. Девушку, которой он вместо цветов дарил детали к компьютеру, выпущенному в позапрошлом столетии. Да они и познакомились-то у компьютерной лавки на антикварном базаре. Поженились быстро и необдуманно. Джефу казалось, он встретил родственную душу, а Тина — смотрела на него восхищёнными глазами. Ах, Тина… Что же случилось, когда всё пошло не так? В какой миг между ними выросла неодолимая стена?

Пожалуй, первые камни легли в её основание, когда Джеф, устав от плача младенца, громких упрёков матери и молчаливых — жены, начал с каждым днём всё дольше задерживаться на работе.

Тина с матерью не ладили, хоть не ссорились в открытую. Просто мать смотрела на невестку свысока, а наедине упрекала сына за скоропалительную женитьбу. Тина всё знала и молчала, только старалась как можно больше времени проводить вместе с Тимом на улице, в парке. А ночами беззвучно плакала над детской кроваткой, когда думала, что все спят.

Тогда Джефу казалось, что деньги это исправят. Он охотно хватался за подработки, взял ночной эфир, и чтобы не мотаться полусонным домой, за копейки снял мизерную студию рядом с работой. Доход рос. Мать ворчала. Тина плакала.

Наконец, настал день, когда на счету у Джефа скопилось достаточно средств для покупки домика с садом на Тулиане и перевоза туда всей семьи. Он надеялся, что теперь проблемы уйдут в прошлое. Но Тина вдруг впервые за время замужества упёрлась, как домкрат, и заявила, что отказывается жить вместе с миссис Уоллис. Она желала иметь собственный дом, даже если тот будет размером с трансформаторную будку. И твёрдо пообещала, что до тех пор, пока Джеф ей этого не обеспечит, она шагу не сделает с Дэлиции и не даст разрешения на выезд сына.

Перебравшись на Тулиану, мать Джефа праздновала маленькую победу. А Джеф работал, как проклятый, и копил на отдельную квартиру. Именно в ту пору он сошелся со своей ассистенткой Лиззи и съехал от матери к ней. Лиз казалась ему тогда хорошим товарищем: ни о чём не спрашивала, не мотала нервы…

Когда квартира была, наконец, куплена, и Тина прилетела на Тулиану, Лиз каким-то образом узнала об этом, заявилась в космопорт и устроила истерику. Это был первый и единственный в жизни Джефа полномасштабный семейный скандал.

После Тина подозрительно быстро успокоилась и как будто даже простила Джефа, но изнутри словно оделась в броню. Иногда казалось, что жизнь их налаживается: они болтали и смеялись, как в старые добрые времена, вместе пили чай… Но на выходные Тина уезжала по своим делам одна, а ночами закрывала дверь своей спальни на ключ.

Джеф ещё верил, что всё поправимо, нужно только как следует заработать, потом отправить Тима на месяц к бабушке, а самим укатить вдвоём к тёплому морю, в славный курортный мир… Не помогло.

В какой-то момент Джеф устал от пустых ожиданий и бросил надеяться. Он снова снял студию в двух шагах от работы, а домой начал возвращаться всё реже. Его общение с семьёй свелось к встречам по праздникам. Скучал ли он? Нет, скорее, испытывал облегчение, будто сбросил со спины тяжёлый груз. Не нужно было больше терпеть молчание Тины, гадать, чем ей угодить — и промахиваться раз за разом. Не нужно выслушивать поучения и сплетни матери, терпеть её нытьё. Оказалось, что можно просто дать обеим денег. Они оплатят счета, сделают покупки. Одна сходит в салон красоты, другая — в медцентр… А сам он — раз в неделю возьмёт сына на работу, посмотреть новый стереофильм.

Со стороны они выглядели в ту пору, как нормальная, благообразная, даже счастливая семья. Ну да, отец много работает и редко бывает дома. А у многих ли иначе? Чтобы хорошо жить, кто-то должен хорошо зарабатывать. Джеф открыл для себя, что настоящая душевная близость не очень-то и нужна. Те, кого подпускаешь слишком близко, треплют нервы и причиняют боль. Куда проще и комфортнее соблюдать дистанцию, довольствуясь вежливостью.

Ночные эфиры к тому времени Джефу опротивели, да и приносили они ему сравнительно малую часть дохода. Куда больше он зарабатывал написанием скандальных сценариев и составлением репортажей для других ведущих. И потихоньку мечтал, как однажды купит дом на краю света, чтобы жить там в полном одиночестве. Несколько хороших заказов — и мечта могла бы начать понемногу воплощаться в реальность…

Но потом в жизни Джефа случился Парадиз. И судьба, словно в насмешку, исполнила все желания в самом прямом и неприглядном виде. Джеф оказался один на краю света, в диком мире. Он отрезан от всех прошлых забот и вынужден строить жизнь заново, с чистого листа. Нет больше ни матери, ни Тины, ни дурацких ночных эфиров. Не нужно улыбаться начальнику, платить за квартиру и покупать новый костюм. Строго говоря, даже рожу брить не обязательно. Стал ли он от этого счастливее?

Нет. Но, пожалуй, сделался чуточку умнее. Узнал, что люди иной раз важнее вещей и денег, потому что однажды они уходят навсегда. Что упущенного не наверстать, так как время тоже утекает безвозвратно. Что есть только «сейчас», а «потом» может не наступить. И внезапно — что в этом «сейчас» скрыто то, что не выменяешь и не купишь, но именно оно придаёт жизни смысл и вкус.

Не так уж быстро до него допёрли эти простые истины. Целых два года Джеф проболтался на острове Рассветного Пламени вместе с Мэри и Марио: спал в такой же, как у них, пещере, ел ту же жратву… Только эти двое были счастливы, а Джеф — нет. Ему всё время чего-то не доставало.

Марио в ту пору подбешивал Джефа буквально всем: беспричинной жизнерадостностью, болтовнёй, бородатыми анекдотами, пижонским куревом, тем, что Мэри любила его без оглядки… Теперь Джеф готов был честно назвать причину своего раздражения: он завидовал пилоту. А Марио — просто жил. Летал, весело проводил время с Мэри, обустраивал дом. И ни от кого ничего не ждал, а наоборот, сам запросто делился тем, что имел. Но делал он это только по собственному желанию, едва ли кто-то смог бы принудить Марио к тому, к чему не лежала его душа.

Со стороны казалось, будто Марио живётся слишком уж беззаботно… Конечно, это была лишь видимость, что Джеф и выяснил, едва остался с Мэри один на один. Физическую работу по дому он взял на себя, но не в его силах оказалось замазать дырку другого плана. Из их с Мэри отношений ушла лёгкость и радость. Джеф брёл по жизни угрюмо и сосредоточенно, будто надеялся, что однажды все дела окажутся переделаны, испытания — пройдены, и настанет долгожданный выходной. Но одни заботы сменялись другими, а редкие моменты счастья утекали сквозь пальцы. К тому же болезнь Мэри, к сожалению, оказалась дорогой в один конец.

Появление Карла до определённой степени разрядило обстановку. Было в нём едва уловимое сходство с Марио. Карл точно так же излучал спокойную уверенность в том, что начать жить счастливо можно прямо здесь и сейчас, какими бы ни были внешние обстоятельства. Видимо, Мэри почувствовала в нём это. Ей, вроде, даже получше стало с тех пор, как Карл начал постоянно топтаться вокруг и петь свои дурацкие гимны. Хотя…

Поразмыслив здраво, Джеф смог вспомнить два момента, в которые состояние Мэри вдруг улучшалось без явных причин. Один раз это произошло на Даффу. Джеф в ту пору ещё ничего не знал о Карле и списал улучшение на благотворное влияние прогулок. А другой был перед их высылкой с Гондолина, когда Мэри сбежала из клетки и провела целый день у Чиля на берегу.

Перед мысленным взором Джефа будто вспыхнул красный стоп-сигнал. Чиль. Карл. От короткого общения с ними — эффект, которого не давали ни вычитанные Джефом в книгах занятия, ни лекарства, прописанные Эндрю. Что такого они смогли сделать для Мэри? И вообще, что между ними общего?

Конечно же, авиалы. Чиль, вероятно, считает себя ачем, но несёт в себе частицу разума другого, более развитого существа. Организм Карла, вроде, всего лишь немного дополнили внутренними органами ача, фрагментов нервной системы авиала в нём нет. Да только так ли это на самом деле? Сам Карл может скрывать подобную информацию или вовсе о ней не знать! Но важно то, что и он, и Чиль каким-то образом воздействовали на Мэри, и от того неизлечимое заболевание если не поворачивало вспять, то хотя бы на время замедляло свою разрушительную работу. Как они это делали? Зачем? Что авиалам нужно от людей? У Чиля не спросишь, а Карл… «Надо поговорить с ним об этом при случае», — подумал Джеф.

От размышлений его отвлёк лёгкий шорох. Он поднял глаза от ведра с картофельными очистками — и столкнулся взглядом с Бэт. Та кралась мимо с огромным тяжёлым ведром в руке.

— Ты чего? — удивился Джеф.

— Грязную воду надо вынести…

— Сказал же: зови! Зачем сама корячишься?

Бэт пугливо покосилась на нож в его руке, на его порезанный палец, и тогда Джеф, наконец, понял, в чём дело. «Дожили, — подумал он. — Бэт тоже считает меня психом. Однако нервишки-то, и впрямь, ни к чёрту. Наорал, напугал девочку…»

Джеф положил нож, отобрал у Бэт ведро и сказал примирительно:

— Я вылью. Чистой принести?

Бэт молча кивнула и мышкой, опустив глаза, прошмыгнула мимо него вглубь кухни.

Две недели прошли почти мирно. Ночью Джеф спал на матрасе в кладовой, иногда отвечал на письма из Витима, днём чистил овощи, таскал воду и продукты со склада, а в промежутках драил кухонные полы. Работа помогала ему не обращать внимания на Бэт. Та по-прежнему косилась испуганно и ходила мимо беззвучно, словно опасаясь, что её в любой миг может шарахнуть током. Впрочем, кормила она Джефа хорошо и даже всякий раз бледненько улыбалась в ответ на его «спасибо».

Тихая жизнь, как обычно, дала трещину, когда Джеф начал к ней привыкать. Однажды среди ночи его грубо растолкали.

— Подъём, горе луковое, подъём! — стаскивая с Джефа одеяло, приговаривал Фрэнк. За его спиной встревоженная Бэт держала керосиновую лампу.

— Да охренел ты! — взметнулся Джеф, отпихивая от себя его руки. — Что опять?

— Выселение. Вещи похватал — и бегом, чтоб пятки сверкали; оденешься на «Цапле»!

Фрэнк впихнул Джефу в руки какой-то свёрток, подзатыльником выставил его за дверь и неласково подпихнул в спину.

— Куда хоть? — спросил было Джеф, и тут же снова получил кулаком между лопаток. Сообразив, что лучше не спорить, он послушно припустил вниз по ступеням.

«Цапля» ждала у пристани, готовая отплыть. Едва Джеф с Френком вбежали на борт, следом втащили сходни, забросили швартовные канаты, и судно плавно отвалило от берега.

Джеф рассмотрел, наконец, свёрток, который ему всучили ещё на кухне: это была одежда.

— Так что за спешка? — спросил он, натягивая рубаху. — И куда плывём?