Звенящая медь

Простыми словами

Остров Даффу встретил «Цаплю» мёртвой тишиной. Полуденная жара сожрала все звуки. Даже море у причала дышало лениво, поднималось и опадало без единого всплеска. Пока на берег выгружали пассажиров с их нехитрой поклажей, рядом не появилось ни ачей, ни людей. Только огнекрылые дозорные привычно сияли в вышине.

Поднимаясь от причала к дому, Джеф ревниво оглядывал всё вокруг и повсюду находил следы чужого присутствия. Вроде, не к чему было придраться, Рон с Барни добросовестно исполняли то, что Джеф поручил им при отъезде. Они даже старались улучшить нехитрый островной быт: насыпали между грядками мульчу из камышовой сечки, вымостили камнем площадку перед насосом, устроили навес над лавочкой у тропы… Но всё это выглядело не так, как сделал бы сам Джеф, и потому необъяснимо раздражало его, заставляя искать оправдания для своего недовольства.

Особенно неприятно царапнуло то, что ребята без спроса пересадили яблони. Одной из них при этом сильно повредили корни: деревце поникло и сбросило листву. Впрочем, место для посадки выбрали неплохое, на пологом склоне, у тропы, ведущей к лагуне. Там было достаточно света и воздуха, и в то же время гребень берега защищал деревья от морских ветров.

Джеф спустился, чтобы рассмотреть яблони поближе, и тут же недовольно прищёлкнул языком. Земли и труда на пересадку было потрачено много, результат же выглядел довольно бестолковым. Вместо того, чтобы для каждой из яблонь подготовить отдельную яму, оставив между ними достаточно места на рост крон, эти чудаки вырыли общую канаву и посадили деревья по периметру, прижав их к краям. В середине зачем-то оставили изрядный холм плодородной земли, который засеяли газоном. Едва проклюнувшаяся травка выглядела, конечно, мило, но была абсолютно бесполезной. К тому же трубку системы автополива протянули к ней прямо по тропе, она тупо валялась под ногами, мешая ходить. Джеф вздохнул, покачал головой и решительным шагом направился к дому. Теперь у него хотя бы имелся разумный повод для того, чтобы выплеснуть скопившееся раздражение.

В доме слышались шаги, звучали весёлые голоса. Барни и Рон в спешке собирали вещи. Их заточение подошло к концу, и они радовались грядущему возвращению к людям. Карл тоже выглядел довольным, улыбался всем подряд и уже подвешивал чайник к крюку над огнём.

Едва шагнув через порог, Джеф увидел на столе консервную банку с окурками и распахнутую настежь дверь на половину Мэри. Банку он немедленно вышвырнул вон, потом подошёл, чтобы прикрыть дверь, но случайно кинул взгляд за неё — и застыл в недоумении. Комната была пуста. Джеф не увидел не только самой Мэри. Стол, стулья и подоконники пустовали. Вещи, которые Мэри вечно раскладывала всюду в одной ей ясном порядке, кто-то аккуратно собрал в три пластиковых контейнера. И на кровати не было постельного белья, только голый матрас.

Перехватив Джефов растерянный взгляд, Барни пояснил спокойно:

— Она умерла.

— Как?

— Как-как… Обычно, — издалека откликнулся Рон, продолжая укладывать в сумку последние мелочи. — Мы думали, спит человек — ну и не трогали. Потом хватились, а она уже холодная.

— Идиоты… Почему не предупредили сразу, не вызвали Элис?

— Толку? Она была уже мёртвая, Джеф. И что б тут сделала твоя Элис? Повелела бы ей воскреснуть, как Господь Лазарю?

— Могли заранее заметить, что с Мэри что-то не так!

— Не могли, — терпеливо ответил Барни. — Не было никакого «заранее». Просто вечером Мэри легла спать, а утром не проснулась. Старая она была и больная. Ну что тут сделаешь?

— Давно это случилось?

— Семь дней назад. Мы похоронили её возле тропы к лагуне…

Джеф молча сел на порог комнаты Мэри и уставился в пол. Вот и всё. Для чего он так спешил вернуться на Даффу? Что значила для него эта халупа, пропахшая чужими людьми? Кто была ему эта Мэри? Снова то, что казалось своим, надёжным и постоянным, рассыпалось в пыль прямо в руках. Но пока слишком трудно было в это поверить.

А жизнь текла мимо, будто ничего не случилось. Карл сунул Джефу в руку кружку с горячим чаем. Рон и Барни, говорили ему какие-то слова, хлопали по плечам… Вроде, прощались. Фрэнк заглянул в дверь, буркнул что-то. Джеф, не вникая, вяло кивнул в ответ. И не сразу заметил, когда вокруг сделалось очень тихо.

Джеф заново окинул взглядом своё жилище. Он ожидал увидеть разруху после спешных сборов, думал, что внутри придётся долго и нудно убираться, но кто-то уже позаботился о порядке вместо него. Пол был чист, блестящие от воды чашки расставлены по местам. Только это не радовало. Взявшись за дело сам, Джеф, возможно, злился бы на тех, кто оставил погром, но, подержав в руках каждую вещь, снова почувствовал бы себя дома. А теперь — всё казалось чужим, пустым и неважным.

Джеф встал, потянулся, вышел на улицу. Астерион по-прежнему зло припекал землю, но тени указывали на то, что полдень миновал, жара переломилась. Море бугрилось бирюзовыми волнами. Свежий ветер уносил к горизонту «Цаплю», раздувал её серебристые паруса. В лагуне по мелководью бродили ачи. Карл на костылях бодро ковылял по тропинке, и за спиной у него болталась свежая вязанка камыша. Всё было на месте в этом странном мире, всё шло своим чередом. Один Джеф был здесь никому не нужен. «Можно подумать, когда-то дела обстояли по-другому, — сказал он сам себе. — Ладно, пойду хоть, проверю, что эти умники наделали без меня в огороде».

Напрасно Джеф надеялся, что работа поможет ему отвлечься от дурных мыслей и вернуть жизнь в привычную колею. В первый день всё, за что бы он ни схватился, валилось из рук. И дело было вовсе не в том, что он горевал по Мэри. Нет, он, скорее, злился на неё и чувствовал себя несправедливо брошенным.

А Карл, похоже, совсем ему не сочувствовал, да и сам не слишком страдал от перемен. Лазить на чердак он больше не мог, но отлично устроился под новым навесом, свив себе на лавке подобие ачьего гнезда. Ходил на костылях Карл пока довольно медленно и вскоре уставал, а присесть для отдыха на камень или низкую лавку ему мешала больная нога. Чтобы не быть привязанным к дому, он собрал из обрезков сломанного контейнера что-то вроде высокой трёхногой табуретки и везде таскал её с собой, повесив на лямке за плечо.

Вечером, когда усталый и недовольный Джеф приплёлся домой, в кухне пахло теплом и ужином. Карл пёк на углях рыбу. Он сидел перед очагом на своей смешной табуретке с кочергой в руках и напевал:

— В нас веры нет. Мы дни в тревоге

Влачим свои и в суете:

Не ищем благодати в Боге,

Плутаем на пути к мечте.

Так гаснет истины в нас свет:

Коль веры нет, и счастья нет.

В нас веры нет, и нас смущает

Друзей коварство, злость врагов.

Когда удача изменяет,

Не знаем, где найти покров.

Господь — наш щит! Господь — наш свет!

Но слабы мы, в нас веры нет.

Джеф снял с полки чашку, та выскользнула у него из пальцев и вдребезги разбилась о край стола. Часть осколков упала в очаг. Джеф тихонько выругался, потянулся было достать их, но наступил на крупный осколок босой ногой. Карл только покачал головой и продолжил петь:

— Коль веры нет, нет и оплота.

Все беды мира нас гнетут:

Безрадостна нам жизнь в заботах,

Страшит могила, тяжек труд.

Нет утешенья нам средь бед:

Гордыня есть, а веры — нет…

— Перестань! — рявкнул на него Джеф и похромал к двери. Карл отложил кочергу, схватил костыли, подхватился следом.

— Джеф, постой, ради Бога. Ты куда?

— А это кого-то волнует?

— Ну конечно. Меня. Я же вижу, что тебе плохо, и рад бы помочь…

— Иди нафиг, без тебя тошно!

Джеф вылетел за порог и с грохотом захлопнул дверь перед самым носом Карла. Всё ещё кипя внутри от возмущения, он сделал несколько неловких шагов, но вынужден был остановиться. Перед ним на залитой лунным светом тропе стояла Эми.

— Привет, — сказала она и помахала раскрытой ладонью.

— Чего припёрлась? — нелюбезно спросил Джеф. — Для почты рановато, а снабжение моё, вроде, больше не забота Гондолина.

Эми удивлённо приподняла брови.

— Эй, Джеф, это я, Эми!

— Вижу. Цель визита?

— Ну… Так просто. Пролетала мимо и решила посмотреть, как у тебя дела.

— Паршиво, в том числе твоими стараниями. Убедилась? Всё, проваливай.

Вместо того, чтобы обидеться и уйти, Эми сделала плавный шаг навстречу.

— Джеф, что случилось? Эти ненормальные из Химедзи наговорили тебе про меня гадостей?

— Нет, зачем? Ты сама отлично справилась, а мне было достаточно держать глаза открытыми.

Эми вздохнула с облегчением.

— А, так ты из-за Рича…

— Нет! Послушай, Эми… — Джеф сглотнул пару раз, взял себя в руки и продолжил почти спокойно, стараясь больше не выказывать волнения. — Плевать на Рича, я с самого начала не сильно рассчитывал на твою верность. Дело в другом. Тогда, на Гондолине, Мэри от тебя вовсе не сбежала. Ты нарочно выпустила её, прекрасно зная, чем дело кончится.

— Ты же сам хотел поскорее уехать на Даффу. Я помогла тебе…

— Нет! Ты меня подставила! И нет, не надо теперь ничего объяснять. Может, ты скажешь правду, а может, опять соврёшь. Как после всего, что произошло, я могу снова тебе верить?

Высказав всё это, Джеф, развернулся и похромал назад, в дом. Он снова с грохотом захлопнул дверь, на сей раз перед носом Эми, вставил в гнездо задвижку. А потом обернулся — и оказался лицом к лицу с Карлом. Несомненно, тот слышал весь произошедший за порогом разговор. Джеф приготовился к очередной воспитательной речи или даже песне, но Карл только прошептал «Ах ты ж, Господи…» и пошаркал в кладовую.

Пока Джеф при тусклом свете лампы изучал рану на подошве, Карл вернулся с аптечкой.

— Давай-ка промоем, — сказал он, протягивая Джефу флакон с дезинфектантом и бинт.

Джеф недовольно сверкнул на него глазами и грубо спросил:

— Ну?

— На…

— Я не про это, — поморщился Джеф, но флакон всё же взял. — Стоял ведь и слушал, как мы с Эми друг на друга орали? Давай, говори теперь всё, что думаешь. Нечего осуждать меня молча.

— Орал в основном ты, да так, что при всём желании нельзя было не слышать. Но с чего ты взял, что я осуждаю?

— На морде написано.

— Правда? — Карл улыбнулся, но глаза его смотрели по-прежнему грустно. — И что же ты смог по ней прочесть?

— Прелюбодеяние грех, — произнёс Джеф, пародируя голос Карла. И тут же добавил своим: — Можешь по этому поводу спеть. Есть у тебя подходящая песенка?

Карл вздохнул.

— Есть, пожалуй. Но петь не буду. Однако то, что думаю, скажу.

— Ну, ну? Я весь внимание.

Карл нервно облизнул губы и сказал:

— Послушай… Не нужно приписывать другим собственные дурные мысли. Что если эта девочка сказала правду? Вдруг она в самом деле вот так неуклюже и по-дурацки пыталась помочь?

— Ты не всё знаешь, — буркнул Джеф. — Она прихвостня гондолинской настоятельницы, и всегда ею была. Там давняя история.

— Так расскажи, чтобы я понял, о чём речь.

— Это долго.

— Вроде, мы с тобой больше никуда не спешим.

— Ты понятия не имеешь, что за гадюшник этот Парадиз. Я тоже не имел, пока не застрял в нём намертво. Здесь народ такой собрался… Специфический. Не из тех, кто согласен всю жизнь копать землю за миску каши и патриаршее благословение. Дураку понятно, что замки — источник дохода, но дело ведь не только в деньгах. Возможность ни от кого не зависеть и управлять другими, если вдуматься, гораздо интереснее просто обладания мешком с кредитами.