Звенящая медь

Можно было, конечно, принять позу подчинения, улечься носом вниз и надеяться, что ачи оставят его в покое. Но что потом? Даже если его история привлечёт внимание туристов и паломников, они вскоре отправятся в родные миры и забудут об этом происшествии за ворохом собственных дел. А он останется, чтобы снова лавировать между явными недоброжелателями и тайными врагами, бороться за жалкое крысиное существование, освобождения от которого нет и не предвидится. Да и есть ли смысл стремиться на волю? Что может ждать его там, за пределами Парадиза? Снова люди: чужие, в лучшем случае равнодушные, в худшем — готовые использовать его в своих целях, а потом выкинуть, словно вещь. Джеф вдруг понял, что устал барахтаться. «Бесполезно, — подумал он разочарованно. — Возможно, будет лучше, если всё закончится прямо сейчас».

Джеф решительно поднялся на ноги, посмотрел в небо. Стая ачей, как всегда, парила над замком, повинуясь беззвучным командам излучателей, но небольшая группа птиц в этот раз не участвовала в общем лёте. Один за другим двенадцать ачей легко опустились на стекло, окружили Джефа со всех сторон. Чей-то клюв резко ударил его в затылок, и Джеф растянулся под ногами самого крупного ача.

С удивлением он понял, что узнаёт некоторых птиц в лицо. Сверкая зеркальным оперением от клюва до хвоста, над ним, несомненно, стоял Большой Босс. В лучах восходящего Астериона он сиял и светился, словно сам был кусочком солнца.

Рядом с Боссом Джеф заметил стройную фигурку Танцора: оперение того почти так же ярко играло отблесками солнечных лучей и отражениями ясного неба, только узкая полоса белых перьев кольцом обегала его шею. У Кусаки зеркальными были грудь и надкрылья, а шея и спина — снежно-белыми. А долбанул Джефа клювом никто иной, как Отморозок. Осторожно покосившись назад, Джеф увидел и его, и Чиля: эти оба были белы, как облака, за исключением зеркальных боков и крыльев. И между ними неловко топтался взъерошенный грязно-серый Балабол.

Все ачи стояли, отвернувшись от Большого Босса и уткнув клювы под приподнятое крыло. Только теперь Джеф понял, что на самом деле означает этот жест: подчинённые не смели смотреть на своего предводителя в упор, но внимательно наблюдали за каждым его движением, глядя в собственный зеркальный подкрылок. Большой Босс изучил Джефа каждым глазом по очереди, затем осыпал подданных целой россыпью солнечных зайчиков. Один из них отразился в подкрылке Балабола. Тот задрожал, суетливо затоптался на месте, принялся вертеть шеей во все стороны, сыпать под ноги всем стоящим вокруг короткие бледненькие радуги…

Кусака схватил его клювом за крыло и резко встряхнул. Это подействовало. Потеряв пару горстей пуха, Балабол успокоился, пригладил перья и замер, низко склонив голову. Большой Босс легко коснулся клювом его затылка, а потом сверкнул ярким зайчиком прямо Джефу в лицо. Джеф зажмурился и прикрыл глаза рукавом.

Через мгновение жёсткий ачий клюв настойчиво, но не больно постучал по его предплечью. Джеф чуть опустил руку и приоткрыл один глаз. Большой Босс по-прежнему стоял над ним, но уже не сиял непереносимо, в перьях правителя ачей отражалось синее небо.

Балабол поспешил обратить внимание Джефа на себя: пару раз звонко щёлкнул клювом перед самым его носом. А потом произнес незнакомым Джефу приятным женским голосом:

— Пожалуйста, не сопротивляйтесь, вам не причинят вреда. Делайте то, что вам велят. Постарайтесь не издавать громких звуков и не смотреть никому в глаза.

Джеф недоверчиво покосился на Балабола. Ач рассеянно и мягко поглядел куда-то вдаль, нахохлился и сказал голосом Джефа:

— Привет-привет. Как жизнь молодая?

Джеф вспомнил их ритуальные разговоры на острове Чиля и ответил положенной фразой:

— Лучше всех.

— Я рад! — воскликнул Балабол и тут же повторил нежным голосом незнакомки: — Пожалуйста, не сопротивляйтесь, вам не причинят вреда.

— Да понял я, понял, — прошептал Джеф, опустив голову. — Что дальше, дружище?

Балабол, как видно, вполне удовлетворился таким ответом. Он показал зеркальное подкрылье сперва Большому Боссу, затем Отморозку. Отморозок метнул себе за спину яркую радугу. По этому знаку к Джефу приблизились четыре ача, на оперении которых было так же мало серебра, как у Балабола. Под безмолвным руководством Отморозка они обмотали тело Джефа плетёными ремнями, зацепили их за собственную упряжь, и раньше, чем Джеф успел как следует перепугаться и начать возражать, взмыли в небеса.

Не так уж весело оказалось болтаться на месте контейнера с рапаньим мясом. Ачи-носильщики то и дело дёргали за ремни, вразнобой махали крыльями, ныряли в воздушные ямы… Радовало только одно: летели ачи быстро. Большой Босс задавал темп, а Кусака и Отморозок, замыкавшие воздушный караван, щедро отвешивали отстающим тумаки.

Однако всё плохое когда-нибудь заканчивается. Незадолго до полудня ачи опустились на песчаный пляж. Совершенно измученный варварской перевозкой, Джеф при приземлении не удержался на ногах. Он мешком свалился на землю, вцепился в неё руками и некоторое время просто тихо радовался тому, какая она надёжная, прочная и неподвижная.

Передышка вышла недолгой. Носильщики довольно бесцеремонно стащили с Джефа обвязку, затем Чиль больно клюнул его пониже спины и сказал назидательно, звучным голосом отца Илии:

— Бодрствуйте и молитесь, дабы не впасть во искушение.

Джеф вскочил на четвереньки. Балабол тут же сообщил ему голосом неизвестной девушки:

— Сохраняйте спокойствие, не сопротивляйтесь.

— Тогда не клюйтесь, — недовольно буркнул Джеф, усаживаясь на плоский камень.

Остров, на который его притащили ачи, выглядел куда внушительнее жалких владений Чиля. За широкой полосой пляжа шуршал метёлочками целый лес камыша, а над ним поднималась стена из жёлтого камня.

Обрыв, созданный морем, после, несомненно, подвергся обработке разумными существами. Нижняя его часть, во время штормов захлёстываемая волнами, была защищена от разрушения: стену выложили плоскими камнями, соединяла которые между собой уже знакомая Джефу смесь из глины с ачьей слюной. Выше поднимались террасы, укреплённые плетнём, на которых можно было видеть свежую зелень, жилые гроты, искусственно выпрямленные русла ручьёв и заполненные их водой бассейны. И на каждой террасе толпились ачи. Серые, белые, чуть поблёскивающие в солнечных лучах, они терпеливо трудились под присмотром зеркальнокрылых надсмотрщиков. А высоко в небе над их крепостью парили воины — ачи в зеркальном оперении от клювов до кончиков хвостов. Джеф подозревал, что у большинства из них спины белые, как у Кусаки. Один только Босс сверкал, даже сидя на земле.

Приподняв крыло, он послал солнечный зайчик Джефу, потом показал стоявшему рядом Чилю отражение песка под ногами, и наконец — моря. Чиль опустил голову, но, как показалось Джефу, без особой радости. Тогда Большой Босс точно так же блеснул солнечным зайчиком и на Балабола. Чиль загородил Балабола собою и уставился на Босса одним глазом. Тот вместо морской воды показал отражение одного из белопёрых ачей с ближайшей террасы. В ответ Чиль тоже поднял крыло и поймал в зеркальный подкрылок отражение сразу трёх ачей, копошившихся в мелком ручье. Большой Босс чуть повернул перья, и в его крыле вместо спокойного неба отразился солнечный огонь. Но Чиль продолжал упрямиться. Он поймал лучи Астериона зеркальным подкрылком и метнул солнечные зайчики сперва в каждого из выбранных им ачей, а потом показал отражение моря.

Расплата за жадность настигла Чиля немедленно. Повинуясь едва заметному радужному блику, посланному Большим Боссом, Отморозок и Кусака напали на него с разных сторон. Чиль, правда, оказался не таким уж и беззащитным. Треснув одним крылом Кусаку по башке, другим он ловко оттолкнул от себя клюв Отморозка и тут же сам ударил противника в глаз. Отморозок отлетел в сторону, обливаясь кровью, но Кусака уже вскочил Чилю на спину и принялся безжалостно клевать его в шею и плечи. Через миг всё было кончено: спасаясь от его ударов, Чиль распластался по земле и спрятал голову под крыло, Кусака же продолжал выдирать ему перья и клочья кожи до тех пор, пока Босс не изволил остановить наказание.

Поклёванный и общипанный, Чиль получил приказ немедленно убираться вон. Как только он улетел, Кусака подошёл к Балаболу и бесцеремонно потормошил его. Балабол поднял голову, но, встретившись взглядом с Большим Боссом, тут же снова уткнул клюв в песок и оба крыла плотно прижал к бокам. После всего произошедшего он явно боялся пустить неосторожный блик.

Однако бить его никто не собирался. Наоборот, Большой Босс благосклонно показал ему отражение неба в подкрылье, а на одну из террас послал серию мелких радуг. Вскоре с обрыва спустился белый ач с коробочкой в клюве. Свою ношу он опустил перед Балаболом на землю, откинул крышку и отошёл в сторону. К удивлению Джефа, Балабол принялся старательно чистить перья и смазывать их жиром из железы под хвостом. Время от времени от опускал клюв в коробочку, пачкал его в серебряном порошке, который тут же старательно втирал в надкрылья и грудь. И перья делались зеркальными.

Большой Босс не стал дожидаться окончания этого процесса. Резко щёлкнув клювом, он расправил крылья и взлетел, а вслед за ним поднялась в воздух и вся его свита. На пляже остался лишь занятый своим преображением Балабол, Отморозок, моющий в море пострадавший глаз, да Джеф.

— Эй, ну и что я теперь должен делать? — в растерянности спросил он сам себя.

— Простите, — раздался у него за спиной нежный голос, тот самый, что звучал недавно из клюва Балабола. — Надеюсь, у вас всё в порядке?

Джеф обернулся и увидел худенькую, дочерна загорелую девушку в сером рабочем комбинезоне и с рюкзачком за спиной. Она улыбнулась слегка рассеянно, посмотрела куда-то вдаль, сквозь него, и тихо произнесла:

— Добрый день. Меня зовут Мэри.