Кощеевич и Смерть

Глава двадцать первая. Да настанет оттепель

— Ты как хочешь, а Шторм-коня я тебе больше не дам, — заявил княжич Весьмиру, развалившись в кресле у очага.

Дивий чародей не пожелал присоединиться к уличным гуляниям, и Лис решил составить ему компанию на кухне. Неподходящее место для гостя, но что поделаешь, если гость сам с придурью и наотрез отказывается идти в пиршественную залу или кабинет? Зато от винной чарочки — смотри-ка — не отказался. А Лис решил не отставать: выпил одну, другую, третью — и захмелел. Обычно его так не пробирало. Наверное, сказались волнения сегодняшнего дня и близость живого огня после открытой всем ветрам надвратной башни. Зато сейчас ему не было холодно — проклятие Вьюговея отступило. Ненадолго, конечно. Но это же не повод не насладиться моментом?

Свою жизненную силу Лис заранее переместил в гвоздь на полу, поэтому теперь мог не бояться ни яда в общем кувшине, ни нападения со стороны Весьмира.

— С чегой-то? — дивий чародей будто бы обиделся, но не всерьёз. — Или мы скакуна плохо кормили? Видал, как бока лоснятся?

Что правда, то правда: в Дивьем царстве Шторма так холили и лелеяли, что теперь он от навьих конюшен нос воротил и ржал угрожающе.

— А с того, что мой это конь! — Лис стукнул чаркой о подлокотник.

— Не горячись, — поморщился Весьмир. — Раньше ты не был таким жадным.

— Хочешь сказать, я как Кощей?

Чародей посмотрел на княжича очень внимательно и покачал головой:

— Нет, ничего такого я сказать не хотел. Просто мне совсем не улыбается добираться назад сквозь снега и метели.

— Так, может, и не придётся, — усмехнулся Лис, поправляя съехавший с головы венец.

По вытянувшемуся лицу Весьмира он понял, что шутка вышла двусмысленной, и поспешил исправиться:

— Я не в том смысле, что тебя отсюда живым не выпустят.

Чародей аж закашлялся:

— Эй-эй, полегче! Я-то думал, ты опять меня в советники сманивать будешь. А ты вон чего…

— Ну я же не знаю, какова степень моего злодейства по меркам царя Ратибора, — фыркнул Лис.

— Поверь, немалая. Но до Кощея ты в его глазах пока не дотягиваешь. Хотя даже Кощей, помнится, послов жизни не лишал, отпускал.

— Угу. В дёгте вымазанных да в перьях вывалянных, — княжич заёрзал на кресле, ставшем вдруг неудобным, и, чтобы сгладить неловкость, — хлоп — осушил ещё одну чарочку.

— Ты здорово изменился за… сколько мы там не виделись? Полгода?

— Около того.

Лис не стал требовать уточнений. Если Весьмир говорит «изменился» — очевидно, в худшую сторону. Вон какие рожи корчит. Не одобряет, значит.

— Ох и заварил ты кашу, княжич, — чародей вертел в руках свою чарку. — Ну что тебе тихо не сиделось? Зачем к Ратибору полез? Он же как росянка — подлое растение. Заманит в ловушку и съест.

— Может, он и росянка, да я — не насекомыш.

— На мотылька похож, вон как на огонь глазеешь, — хмыкнул Весьмир.

А Лис и правда не мог отвести взгляда от очага. И губу закусил так, что во рту стало солоно. Потому что надоело всё до чёртиков! Хочешь как лучше, а получается как всегда. Так и хочется махнуть рукой да сказать: гори всё синим пламенем!

— Ты поучать меня приехал?

— Нет. Спросить хочу: что ты творишь? Войны хочешь?

— Знаешь же, что не хочу.

— То-то и оно, что не знаю, — вздохнул Весьмир. — Прежний Лис, помню, не хотел. Уж он никогда бы не стал насылать зимние ветра и губить невинные жизни.

Княжич в сердцах хватил чаркой об пол.

— Ты на меня не наговаривай! Это не я губитель, а твой Ратибор! Потому что артачится и не отдаёт перстень.

— Тише-тише, — чародей отодвинул кувшин с вином за своё кресло — от греха подальше. — Я же сказал, у меня с собой колдовская книга. Прошлые дивьи цари всю свою мудрость в ней записывали. Если там найдутся чары, чтобы расколдовать Василису, ты отзовёшь ветра?

— Отзову, — Лис тряхнул лохматой головой.

— Вот этот ответ мне по нраву, — Весьмир встал и, шагнув к нему, протянул узкую жилистую ладонь. — Тогда прошу тебя об отсрочке. Сам понимаешь, чары — дело небыстрое. А срок, который ты Ратибору отвёл, на рассвете заканчивается.

Но Лис руку пожимать не спешил.

— Не торопись, Весьмир. Отсрочка отсрочке рознь. Я не намерен ждать долго. Как по-твоему, сколько времени понадобится, чтобы изучить книгу?

— Год. Может, два, — чародей пожал плечами.

— Хочешь сказать, ты всё это время готов провести здесь, в Нави?

— Ну ты же не дашь мне Шторм-коня, чтобы летать туда-сюда. Так что прошу тебя о гостеприимстве. И, если сговоримся, дозволь отправить царю птичку-весточку, чтобы он знал, что я жив-здоров, не в темнице сижу. Ну и, конечно, ветра должны прекратить дуть.

Лис захлопал в ладоши.

— Браво! Отличный план.

— Тебе нравится?

— Нет.

Их глаза встретились, и княжич скрипнул зубами. Вот вроде невзрачный человек этот Весьмир. Сухой, невысокий, плечи узкие, как у девицы. Лицо такое, что мимо пройдёшь — не заметишь, сегодня познакомишься — на следующий день не вспомнишь. А взгляд режет хуже ножа, и выдержать его ох как непросто.

— Мне кажется, ты меня обманываешь, — княжич все-таки опустил глаза и уставился на всё ещё протянутую руку Весьмира.

— Дивьи не лгут.

Бабушке своей расскажи! Может, напрямую и не лгут, но всегда недоговаривают. Словом, сам ты росянка.

Чародей опустил ладонь и вернулся на своё место. Достал кувшин, наполнил чарку, снова задвинул кувшин за кресло.

— И что же нам тогда делать, Лис? Ты не доверяешь мне, я — тебе. Василиса тем временем ждёт не дождётся нашей помощи. А Ратибор скорее умрёт, чем отдаст перстень…

— Было бы очень мило с его стороны, — ухмыльнулся Лис. — С наследником уж я бы договорился.

Больше всего на свете он сейчас жалел, что отказался от предложения Смерти забрать Ратибора ещё там, на Лысой горе. Скольких проблем можно было бы избежать… Может, ещё не поздно, а? Попросить Марену. Он ведь прогнал мар, выполнил её желание. Пусть и она окажет своему суженому ответную любезность. Только Ратибора — никого больше. Одна никчёмная жизнь, чтобы другим людям не пришлось страдать…

— Мне кажется, ты не до конца понимаешь, — Весьмир всё смотрел и смотрел, словно хотел прожечь в княжиче дырку. — Допустим даже царь умрёт. Царевич — малолетка, царица Голуба слишком мила и нежна, чтобы править. Вся власть окажется в руках Лады Защитницы. Слыхал о такой?

— С ней нельзя договориться, что ли? Она вроде не противная.

Чародей, заслышав это, захохотал так, будто бы Лис шутить изволил. Но, заметив гневный взгляд, осёкся.

— Кхм… извини, не хотел тебя задеть. Просто имей в виду: именно Лада правит Дивьим царством.

От такой новости у княжича аж хмель из головы вышибло.

— Как это? То есть она, конечно, могучая чародейка, и любима народом, и…

— И вертит царём как хочет. Притом заставляет его думать, что он сам всё решает.

Нет, всё равно что-то не складывалось.

— Тогда с чего бы ей Ратибору отказывать? Он же спит и видит, как её царицей сделать. Хотела бы — давно бы села на трон и правила с чистой душой.

— Молодой ты ещё, — снисходительно заметил Весьмир, покачивая ногой. — Ну сам подумай, много ли власти у той царицы? Лада знает, что как только Ратибор своего добьётся, сразу потеряет к ней интерес. А так у нас есть ослик. И морковка. Только ослик очень мстительный. Рано или поздно он поймёт, что его дурят.

— А ты-то сам чего носишься с этим ослом? За спиной гадости болтаешь, а как позвали — сразу прибежал.

— Да должок у меня, — Весьмир опустил взгляд. — Поэтому, вишь, стараюсь, чтобы и нашим, и вашим польза была. Говорят, у миротворцев самая незавидная судьба. Вечно им с обеих сторон на орехи достаётся…

На этот раз княжич даже поверил. Если подумать, предложение чародея выглядело здраво, но ждать целых два года… Интересно, откуда взялось это нетерпение? Лису пришлось напомнить себе: эй, дурачок, ты же бессмертный. Время пролетит — и не заметишь. Зато если Весьмир окажется прав, мать освободится. А отомстить Ратибору ещё успеется. Ветерки, конечно, будут не в восторге: туда дуй, сюда не дуй. Но и с ними можно договориться.

Лис уже открыл рот, чтобы согласиться, но в последний момент сомнение кольнуло в сердце, и он выпалил:

— Две седмицы! Вот тебе отсрочка. Можешь отправить Ратибору весточку. За это время мы с тобой вместе изучим книгу, и, если я пойму, что чары того стоят, мы вернёмся к этому разговору. А если там окажутся лишь приворотные супы да лапша на уши — пеняй на себя.

— И всё это время зимы не будет? — уточнил чародей.

Сперва Лис нахмурился:

— И ты говоришь это в особую ночь, когда мы всем миром встречаем зиму? Да как у тебя только язык повернулся? Такого оскорбления Навь ещё не видывала. — Но потом, смилостивившись, усмехнулся. — Шучу-шучу. Да, настанет оттепель. А вот придёт за ней весна или нет — зависит от тебя. Найди другой способ расколдовать мою мать, Весьмир. Без перстня. И тогда никто не пострадает.

Говоря всё это, княжич, с одной стороны, чувствовал себя очень грозным. Вон даже лучший дивий чародей склонил перед ним белобрысую голову, показав макушку с парой седых волосков, и буркнул: будь по-твоему. С другой стороны, он чувствовал досаду: ну почему, чтобы о чём-то договориться, сначала надо погавкать, как огнепёска? А с третьей — ужасался, потому что последнюю фразу он сказал точно таким же вкрадчиво-бархатным голосом, как отец.