Кощеевич и Смерть

— С чего ты взял?

— А с того, что слаба её защита. Гор-рынычи наши до Светелгр-рада всё р-равно долетали, тер-рема палили. Сколько их погор-рело, а?

— Мало ли что там погорело, — фыркнул богатырь. — Подумаешь! Новые отстроили, старые закрасили. Много ты головешек на подлёте видал, а?

Пришлось Лису признать, что ничего такого он не заметил.

— Вот то-то, — улыбнулся богатырь. — А война всего несколько лун назад закончилась. До этого же долгие годы длилась, и Горынычи налетали часто. Разве не хороша Защитница Лада?

— Ладно. Нор-рмальная, — Лису очень не хотелось соглашаться, но против правды не попрёшь. — Кстати, ты когда из залы ушёл, она почти сразу же следом выскочила. Выглядело, словно царь её с пор-ручением отправил. Я думал, за тобой пр-роследить, ан нет.

— И куда она пошла? — встрепенулся Ванюша.

— Не знаю. Упустил из виду. Ловкая баба, что твоя куница!

— Ой, чую подвох…

Богатырь вскочил. Лис и каркнуть не успел, а Ванюша уже сунулся в вязовое дупло, повертел башкой туда-сюда и вздохнул:

— И точно. Запечатала ход. Эт, сталбыть, чтоб я не сбежал — с яблоком али без.

— Ты собир-раешься и это стер-рпеть?

— А что ещё остаётся? Я не чародей, вязовое дупло сам не открою.

— Дважды дур-рак! Чар-родей, вообще-то, у тебя на плече сидит.

— Ой, сдюжишь ли?

Лиса это сомнение сильно задело. Он что, недостаточно прославился во время войны? Но напоминание о былых подвигах прозвучало бы жалко. Будто бы он себе цену набивает. Нет, лучше уж огрызнуться:

— Если ты не стр-русишь попр-робовать. Что-то р-размяк ты, Вань. Всё время ноешь.

— Неправда! — вспыхнул богатырь.

— Яблоко ему не укр-ради. Запечатанный ход не откр-рой. Нр-равится, когда цар-рь на шее у тебя сидит, ножки свесив?

— Я с ним ещё раз поговорю. Вот прямо сейчас пойду — и припру к стенке. Ратибор — суровый, но всё же не негодяй. Вот увидишь, он меня отпустит…

Лис аж забыл, что у него крылья вместо рук, — так хотелось хлопнуть себя по лбу. Или нет, лучше этого дуралея!

— Ага, отпустит, как же. На могилку Дар-ринушке р-ромашки отнести, когда та помр-рёт от стар-рости, тебя не дождавшись.

— Откуда ты знаешь, что она ромашки любит? — ревниво ахнул богатырь.

Лис закатил глаза:

— Дур-рень ты, Ваня. Мамка сказала, конечно. Забыл, что ли? Они с твоей Дар-ринкой сёстр-ры, вообще-то.

— Ой… да, я знал, но как-то до сих пор не задумывался, — богатырь посветлел лицом. — Энто что ж, выходит, мы с тобой родичи? Пущай не по крови, но всё ж семья. Моя жена — тётка Кощеевича. Обалдеть!

— Пр-риятно познакомиться, — хохотнул Лис. — Так что скажешь, дядюшка? А то солнце садится. Коли не нужен я тебе, так полечу домой, пока не поймали.

— Нужен, — Ванюша сжал кулаки. — Верю тебе.

Лис едва нашёл в себе силы промолчать. Ему очень хотелось попенять богатырю: то есть когда ты оружием со мной менялся — не верил? Когда мы с тобой макушка к макушке сидели и в навьем зеркале смотрели, как Весьмир с Отрадой Кощееву смерть добывают, — не верил? А новоявленному племяннику вдруг — раз — и поверил? Счастливый ты человек, Ванюша, коли не сомневаешься в силе семейных уз… Знать бы наперёд, можно было бы сразу начать с ромашек.

Но вместо всего этого Лис сказал:

— Тогда дуй за выпивкой. Когда догор-рит закат, я пер-релечу садовую огр-раду. Смотр-ри, чтобы к тому вр-ремени цар-рские лучники были сыты-пьяны и по стор-ронам не глазели.

— Лучники — ещё ладно. Но как ты собираешься мимо псов проскочить?

— Это уж оставь мне. Ночью все вор-роны сер-ры.

Лис пытался говорить уверенно и твёрдо, но Ванюша всё равно вертелся как на иголках. Впору было посмеяться над его нерешительностью, и княжич уже открыл рот, чтобы сказать очередную колкость, как вдруг до него дошло: это не страх. На поле боя богатырь никого не боялся. Даже когда в полон попал и в Кощеевой темнице сидел, не дрогнул. А сейчас совесть его мучила. Как бы гадко ни поступал с ним Ратибор, а Ваня его предавать не хотел. И лучников отвлекать ему совсем не по нутру. Но что поделать, если принципы и справедливость однажды оказываются на разных чашах весов? Со временем от иллюзий избавляются даже такие вечные дети, как Ванюша.

— А как я узнаю, что тебе удалось сорвать яблоко? — потускневшим голосом спросил богатырь.

— Хр-рустальные листья зазвенят.

— Тогда мне ребят не сдержать. Все в погоню бросятся.

— И не сдерживай. Твоя задача — сделать так, чтобы к ур-рочному часу половина из них на ногах не дер-ржалась, а остальные мимо цели мазали.

— Понял.

С видом побитой собаки он поплёлся прочь. Лис почти чувствовал эту тяжесть, что поселилась в сердце богатыря, давила горючим камнем, тянула ко дну, словно утопленника. Сможет ли Ванюша жить с таким грузом? Лис встряхнулся, прогоняя непрошеную мысль. Да плевать! Только в сказках все остаются чистенькими, а жизнь — она намного сложнее. Хочешь жить — умей вертеться.

Он терпеливо дождался урочного часа и, только когда последний луч солнца погас в небе, перелетел через ограду.

В траве нестройным хором стрекотали кузнечики. По саду гулял лёгкий летний ветерок. Чудесные яблони, которые царь хранил как зеницу ока, слегка позвякивали хрустальными листьями, а золотые плоды маняще мерцали во тьме.

Лис знал, что садиться на ветку нельзя — сразу поднимется звон. Он мысленно обратился к Вертоплясу:

«Подсоби, дружок. Тут твоя птичья сноровка пригодится».

А потом постарался больше ни о чём не думать, очистить разум, чтобы не мешать воронёнку. С другой птицей так не получилось бы — дашь слабину и вмиг потеряешь контроль. Но с Вертоплясом легко было договориться. Лису оставалось лишь наблюдать, как чёрные крылья несут его к яблоне, как крепкий вороний клюв на лету перекусывает черенок, а потом — ух! — они камнем рванули вниз и подхватили заветное яблочко у самой земли.

Вжик — в воздухе тонко пропела стрела. Яростно залаял пёс. И только после этого ночь захлебнулась оглушающим звоном.

Лис едва успел подумать: «Что за ерунда? Должно же быть наоборот: сначала тревога, потом — лучники», — как вторая стрела чиркнула по крылу. Ай! Пусть мелкая царапина, но больно же!

Он яростно рванул вперёд, едва не врезаясь в ветки, и лишь крепче сжимал клюв, чтобы не уронить драгоценную добычу. Острые грани хрусталя мелькали перед глазами: того и гляди разрежут пополам. Стрелы свистели совсем рядом. А в голове бился очень своевременный вопрос: он-то бессмертный, а Вертопляс — нет. Если в них всё-таки попадут, что будет?…

Кажется, Лис не хотел знать ответ.