Хозяин Амура

Спустя некоторое время. Амуркотан

Команда «Кастрикума» была накормлена, после чего здоровые были отправлены в баню, чтобы смыть с себя грязь, въевшуюся за долгие месяцы, а больных поместили в лазарет. После бани и недолгого отдыха Мартин де Фриз вместе с помощником штурмана Питером Врувером, который немного говорил на айнском, были приглашены к Сазонову. Поскольку никто из ангарцев не говорил на голландском или на немецком, переводчиком должен был стать Рамантэ. Однако оказалось, что Врувер очень слабо владел айнским и ему было очень тяжело связывать отдельные слова в предложения. Разговор был тяжёлым, но всё же дело продвигалось мало-помалу – выяснилось, что «Кастрикум» и другой флейт – «Брескенс», под командой Хендрика Схепа, два года назад вышли из Батавии к северу, для «поиска золотых и серебряных руд». После жестокой бури у южных японских островов корабли разлучились и флейт де Фриза ушёл на север один. Во время стоянки в заливе Терпения на юго-восточном берегу Сахалина часть команды была пленена русскими, которые до того момента находились среди айнов, не выказывая своего происхождения голландцам. Казаки особенно не отличались от туземцев – они были такие же коренастые и бородатые, одетые в те же одежды, что и айны. Потому голландцы и не отличили их от «мохнатых». А уже следующей ночью флейт был захвачен русскими, бесшумно подобравшимися к нему на лодках айнов. В короткой абордажной схватке Поярков и его люди, убив нескольких голландцев, праздновали победу. Большую часть пленников казаки оставили у айнов-сахалинцев, а с остальными ушли к Курилам, перезимовав на одном из южных островов среди тех же айнов-курильцев. Возвращаясь в Охотск, флотилия Пояркова, состоявшая теперь из двух лодий и флейта, снова зашла в залив, где близ устья реки Поронай встала на ремонт. Там же снова пришлось зимовать, и только в начале лета следующего года корабли ушли к западу, захватив команду «Кастрикума», немного уменьшившуюся в числе за время зимовки. Василий намеревался пройти через пролив между материком и Сахалином, но нехватка провизии и течь в борту одной из лодий заставили его сделать остановку в амурском эстуарии.

В процессе допроса голландца, которому заметно похорошело после бани и сытного обеда, тот раз за разом порывался узнать, почему корабль, вызволивших его людей, шёл против течения, реки не используя ни парус, ни гребцов, и даже без помощи канатов, тянущих его с берега. Откуда в этом городке, затерявшемся среди диких лесов Тартарии, так много застеклённых окон, откуда здесь зеркала? Что за держава такая Сибирская Русь, и является ли она вассалом московского царя? Какой веры держится великий князь Сокол? Что шумело в трюме корабля? Являются ли туземцы с Сахалина роднёй московитам? У этого человека, ещё недавно едва не сгинувшего в холодных водах Охотского моря, было ещё много вопросов к господину воеводе. Сазонов, отмахиваясь от любопытного капитана, пояснил ему, что находясь на положении пленников, негоже задавать столь много вопросов. Однако Мартин де Фриз не угомонился, проговорив:

– Там, в трюме, какие-то механизмы? А кто производит их движение? Рабы?

Сазонову вдруг захотелось влепить этому наглецу подзатыльник, но только уважение, питаемое к этому бесстрашному мореплавателю, не позволило Алексею так поступить. Вместо затрещины сахалинский воевода предложил капитану флейта помолчать и отвечать на вопросы, иначе ему придётся возвратиться к московитам. Де Фриз, который ещё недавно думал, что опасность ему более не грозит, теперь будто поперхнулся и быстро-быстро закивал. Молча.

– Кузьмич, а ты направь на ложный путь – будто эти рабы подводные вёсла у корабля толкают или нечто подобное, – тут же предложил капитан «Орочанина». – Пусть помается в раздумьях!

– И то верно, – усмехнувшись, ответил полковник.

После того как голландец снова приготовился отвечать, сахалинский воевода перешёл ко второму этапу допроса – капитан «Кастрикума» должен будет обрисовать ангарцам общую картину европейского присутствия в Индийском и Тихом океанах, рассказать об основных и второстепенных маршрутах движения кораблей различных держав, а также поведать о конкуренции европейцев, степени их сотрудничества или уровне неприятия. Насколько помнил из истории Алексей, помимо голландцев, в этих водах вовсю шуровали португальцы, испанцы и, вроде как, англичане. Однако довольно скоро оба голландца устали от последовавших вопросов – зарозовевшего от теплоты в помещении Мартина клонило в сон, горе-переводчик Патрик Врувер тоже клевал носом.

– Ладно, отправлю их к Сартинову – в Албазине датчане помогут ему разговорить де Фриза. А дальше пусть Соколов решает его судьбу.

– Но информацией этот голландец несомненно владеет, а для нас она очень важна, – произнёс Лыков. – Главное, чтобы он не соврал.

– У нас есть ещё помощник де Фриза, проверим и его знания да сравним их с капитанскими, – ответил Сазонов. – Он среди больных, а их я оставлю здесь. В Амуркотане.

Когда за голландцами закрылась дверь, Алексей встал со стула и, с удовольствием потянувшись, проговорил:

– Кто знает, может, мы и с Соединёнными провинциями[7] завяжем отношения через этого капитана?