Хозяин Амура

Енисейск, Ангарский Двор. Июль 1645

Темнело. Летний вечер, окончивший суетный день, был наполнен звоном мошкары, вьющейся у берега. По-над рекой клубилась белёсая дымка, обещая прохладную ночь и зябкое утро. Настя, жена начальника енисейского представительства Сибирской Руси-Ангарии, сходила в дом за тёплым свитером, связанным из овечьей шерсти. Игорь Моисеев, крепкий жилистый мужчина лет пятидесяти, с небольшой бородкой, накинул его на плечи, поблагодарив Марину, свою молодую жёнушку.

– Петро, чаю ещё налить? – начальник фактории потянулся за чайником, стоявшем на горячем камне у костра.

– Да, благодарствую, Игорь Сергеевич! – юноша протянул кружку, в которую вскоре полился ароматный напиток.

Младший сын приказного головы боярина Василия Михайловича Беклемишева Петр, на «отлично» сдав предварительные экзамены средней школы, на летнюю практику был отправлен помощником механика парохода «Молния», что курсировал между Енисейском и Владиангарском. Девятнадцатилетний парень – светлая голова, да косая сажень в плечах, был на хорошем счету у своих учителей и с осени должен был продолжить обучение уже в цехах Железногорска.

– Обожаю чай – он согревает тело, питает разум и успокаивает душу, – грея ладони о кружку, проговорил Игорь, наблюдая за игрой языков пламени прищуренным взглядом.

– Игорь Сергеевич, а ежели на Русь чай возить – это же каков прибыток будет! – воскликнул Беклемишев-младший и принялся рассуждать далее:

– А коли по рекам – оно и в расход большой и не встанет. А уж с машиной и вовсе – знай, чисть вовремя, да уголёк или дровишки подкидывай! Кормить и платить за дорогу не надо, так и озолотиться можно!

– Можно, – согласился собеседник. – Но машина – это временно, – тут же сказал начальник многозначительно. – У турбины КПД больше. Что такое КПД помнишь?

– А то! – с готовностью ответил Пётр, ухмыляясь. – Коэффициент полезного действия. А ещё наш старший механик говорил о ДВС, но сетовал на отсутствие доступной нефти.

Женушка Игоря тихонько рассмеялась:

– Он же на «Молнии» в машине копался, а ты ему вопросы для малых задаёшь!

Игорь стушевался, и, улыбаясь, проворчал:

– Да это я так, хотел узнать, как в школе у нас учат.

– Хорошо учат, Игорь Сергеевич! По душе мне такое ученье – и в школе, и в мастерской! Не чета прежней школе при палате – там не товарищи, а волки были, да учителя ленивы!

– Что же, школы на Руси плохи? – спросил начальник, нахмурив брови.

– Не плохи, – пожал плечами юноша. – Они просто другие, совсем другие. Вот в ваших школах ни закона Божьего, ни Псалтыря, ни Часослова не учат и не читают. А на Руси физических законов нет, материаловедения так же, механике не учат.

– Ага! – поддержала разговор Марина. – Говорит люд, мол, в ваших школах Бога нет! Но детей учиться отдают. Знают, что без обучения никак.

Согласившись с её словами, мужчины помолчали, потягивая чай. Где-то вдалеке, в городке перекрикивались мужики, идущие с покоса, глухо лаяли псы.

– На Петров день дождя-то не было. Стало быть, урожай худой будет, – сказал вдруг Беклемишев.

– Но голода не будет, Петро! – заявил Игорь. – Уже не будет. Его в Енисейске уже несколько лет не было, хоть хлебную казну не всегда вовремя присылали.

– Картошка? Вот если бы её на Русь вывезти, как вспоможение для людей в худые годы… – рассудил Беклемишев-младший. – Ведь картошки родится с малого куска землицы ажно в четыре раза больше, чем зерна!

– Это тебе в Ангарске сказали? – с незримой улыбкой спросил Игорь переглянувшись с женой. – Дарья Витальевна?

– Она самая! – кивнул Пётр. – Супруга князя Сокола о сём говорила мне. Хочет она, чтобы голод на Руси упреждён был хоть малость самую – говорит, картошка это верное дело.

– Уж не один год она этого хочет, – проговорил Моисеев еле слышно, поднимая взгляд к быстро темнеющему небу.

После чего начальник Ангарского Двора проговорил:

– Верно она думает! Идея хороша! Вот только…

– Так научить людей надо, чтобы они ядовитые ягодки в рот не клали! – воскликнул юноша и извинившись за то, что перебил старшего, продолжил:

– Грамотки нужны, чтобы пояснять, как выращивать картофель!

– Добро! – закивал Игорь.

– А твоя семья, Пётр, этим сможет заняться? – спросила вдруг Марина. – У вас, верно, и землицы есть в достатке?

– Есть, – опешил парень. – Но землица бедная…

– Так и в Енисейске она не жирна, – усмехнулся начальник. – Однако же растёт земляное яблоко!

Супруги неспроста озадачили Беклемишева картошкой – младшего представителя семьи, вхожей в общество Ангарии, подводили к этому разговору не один месяц, аккуратно и к месту разъясняя выгоды данного растения для русского народа.

Глава фамилии – боярин Василий Михайлович Беклемишев в своё время обещал прибыть в начале 1647 года – именно тогда должно быть закончено обустройство торгового пути из Оби на Ангару, через реки Кеть, Кемь и Енисей. Начатые ещё по указу государя Михаила Фёдоровича работы до сих пор не прекращались, несмотря на то, что у власти сейчас находился боярин Борис Иванович Морозов – опекун болезного царя Алексея. Государь уже давненько не только не являлся на свет Божий из внутренних покоев Теремного дворца, но и не вставал со своей опочивальни. В Кремле кто с нетерпением, кто со страхом ожидали смерти несчастного. Алексей же, мучаясь, не желал сдаваться лихоманке. Организм отравленного царя боролся за жизнь и иногда он, приходя в сознание, начинал узнавать окружавших его людей и пытался говорить с ними. Однако вместо речи у Алексея Михайловича выходило лишь тихое и невнятное бормотание, сопровождаемое сипением и хрипами. Он умирал, съедаемый недугом изнутри и никто из лекарей не мог не то что вылечить царя, но и облегчить его страдания. В отравлении монарха вначале обвинили мекленбургского доктора Александра Блока, якобы совершившего сей тяжелейший грех по наущению некоторых неугодных Морозову боярских и княжеских фамилий. Но Блок вовремя бежал из Кремля, переодевшись в женское платье – таким образом, он не смог никого оклеветать по наказу Бориса Ивановича. Морозов же тем временем пытался спасти молодого царя, стараясь найти и доставить в Москву добрых и знающих лекарей и даже знахарей-ведунов. Однако всё было без толку – кончина государя была лишь делом времени, потому в Кремле всё громче раздавались голоса тех, кто подумывал о скором созыве Земского Собора – ведь державе нужен новый властитель. Морозов с явным неудовольствием ждал скорого столкновения с дядькой государя, двоюродным братом Михаила Фёдоровича – Никитой Ивановичем Романовым и его приближённым – князьями Прозоровским, Шереметьевым и Черкасским. Тем более, что в Москве Никита Иванович имел немалый вес и был одним из богатейших людей на Руси.

Тем временем окончательно стемнело. Постепенно смолкли все лишние звуки, вокруг стало тихо и спокойно. Лишь весело потрескивали подложенные в костёр сухие сучья, да привычно шумел Енисей. Жаркие языки пламени жадно охватывали их, всё ярче освещая сидевших вокруг людей. Пётр, крепко сжимая в руках пустую чашку, немигающим взором затуманенных думою глаз следил за танцующим огнём.

– Ну так что, Петро? – повторил вопрос Игорь, недоуменно глядя на парня. – Задумался?

– А? Чего? – встрепенулся Беклемишев, оторвав взгляд от костра.

– Пойдёшь с осени в Ангарскую сельхозакадемию? Через год дело будешь крепко знать, а после дадим тебе помощников и отправим на Русь.

– И грамотки… – вставила своё слово Марина.

– И грамотки дадим, – кивнул Игорь Сергеевич.

– Как это? – растерянно захлопал глазами юноша. – Я же…

– Боярин, ясно дело! – энергично проговорил Моисеев, подсаживаясь поближе к собеседнику. – Но тебя никто в земельке ковыряться не заставит – надо дело открыть. Поначалу в Томске, Тарском городке, Тобольске, Тюмени, люди там решительнее – не будут суеверия всякие сочинять. А потом и на своей земле посадишь – нужно привить картошку на Руси. И для Отчизны порадеешь и себе прибыток найдёшь.

– С батей надо обсудить, – размеренно проговорил Пётр. – А ежели он супротив пойдёт, неча и огород городить!

– Но в академию пойдёшь? – не унимался Игорь.

– А механика как же? – нахмурился парень.

– А куда она денется? – улыбнулась жена начальника. – Без механики никак не обойдётся учение.

– А с Василием Михайловичем мы разговоры уже вели, – подмигнул оторопевшему юноше весьма довольный своим успехом Моисеев. – И картошку он уже нахваливал не раз.

Продвижение на Русь «второго хлеба» было необходимо – центральная Россия, с её бедными почвами и сложными природно-климатическими условиями не могла прокормить зерном больше определённого количества населения. Временами это приводило к продолжительному голоду, уносившему многие жизни. Появление нового продукта могло отвести эту угрозу – ведь известно, что питание картофелем при очень малых добавках других продуктов обеспечивает и жизнеспособность, и трудоспособность человека. Кроме того, Дарья Соколова, как главный движитель картофельного проекта, справедливо надеялась и на положительные демографические последствия внедрения данного продукта.

На следующий день, ранним утром, Беклемишев сам пришёл в дом к Моисееву. Слегка волнуясь, он сидел в гостиной на обитой кожей лавке со спинкой, ожидая, пока Игорь Сергеевич закончит принимать душ и зайдёт в дом. На столе между тем накрывал завтрак – молочная каша, варёные яйца, хлеб и масло. Потянуло и ароматом чая. Пожилая женщина-тунгуска поставила на стол и мёд, покупаемый Моисеевыми у енисейского бортника. Поздоровавшись с вошедшим раскрасневшимся Игорем Сергеевичем, Пётр сразу же сообщил ему о том, что он обдумал вчерашний разговор и теперь полностью согласен на продолжение обучения в сельхозакадемии.

– Но у меня и думка уж одна есть! – проговорил Беклемишев серьёзным голосом. – Насчёт картошки.

– Говори! – с улыбкой воскликнул Моисеев, приглашая гостя за стол, где в открытом им чугунке раздражая ноздри не завтракавшего ещё Петра, ароматно запахла овсянка. – И угощайся, давай!

Марина поставила перед парнем тарелку и ложку, подвинула хлеб и указала на мёд. Юноша же только сейчас заметил её округлившийся животик – жена начальника енисейской фактории была в положении.

– А-а… Такова моя думка, – спохватился юноша. – Нонче же вы сами картошку садите, уход за ней ведёте…

– Мы приглашаем огородников с Енисейска, – подперев голову кулаком, произнесла Марина, с интересом поглядывая на гостя. – Не даром, конечно же.

– Вот! – Всё одно не даром же! А ежели и вовсе они растить картошку будут? Для вас, знамо дело. Толк быстрее выйдет.

– Ага! Я понял! – едва не уронив ложку, воскликнул Моисеев. – Ты хочешь, чтобы енисейцы выращивали наши корнеплоды, а заодно, научившись за ними ухаживать, ну и себе оставляли, на рассаду?!

– Угу, идея супер, – кивнула удивлённая Марина. – Петя, ты молодец! Енисейцев мы озадачим, а томичи и тобольцы уже на тебе будут.

Довольный собой Беклемишев-младший принялся уминать подстывшую кашу, прежде добавив в неё медку.