Хозяин Амура

Берег Илима, Железногорск. Июль 1645

Этот город мог бы претендовать на звание самого закрытого из всех поселений первоангарцев, будь у них такая необходимость. Хотя, по сути, так оно и было – вкупе с «химгородком» Порховым, случайных людей там не было. Люди Строгановых, коих уже не раз выпроваживали прочь из пределов Ангарии, например, дорого заплатили бы, чтобы побывать в обоих производственных центрах. Кстати, на следующий год химическое производство профессора Сергиенко и МакГроу ввиду расширения технологической базы и номенклатуры получаемых продуктов переводились на Ангару, в Усолье. Строительство цехов и лабораторий на новом месте велось с прошлой весны. Немаловажным был и экологический фактор – посёлок находился практически на берегу Байкала, а потому рисковать химикам было нельзя. На новом месте изначальным было условие обеспечения максимальной экологической безопасности работ. Это правило ставилось во главу угла.

Лето профессор Радек проводил на берегах Илима, что для него стало уже традицией. Отпустив старшего сына Мечислава на Амур, Николай Валентинович с женой Устиной и младшими детьми – Ольгой и Богданом, прибыл в Железногорск вместе с небольшой группой окончивших спецклассы ребят. Теперь им предстояла цеховая практика, по результатам которой часть из них вольётся в ряды металлургов, а другая часть снова будет выбирать свой путь в жизни. Благо, имея на то желание, применить свой ум и свои руки молодым людям было совсем не сложно. Как и достичь со временем уважаемый обществом уровень мастерства.

После осмотра производственных помещений Радек заглянул в одну из комнат отдыха рабочих. Комнатой это просторное и светлое помещение называлось по привычке. Покуда здесь было тихо, лишь в дальнем углу две поварихи раскладывали на длиннющий стол поддоны с пирожками, овсяными печеньями с орехами и ягодами, ставили кувшины с компотами и кастрюли с чаем, готовясь принимать дневную смену работавших в одном из цехов мужчин. Ответив на их приветствие, Николай Валентинович вышел, не желая отвлекать женщин от работы. Сопровождавший его начальник производства металлоизделий Борис Иванович Лисицын предложил Радеку пройти в его кабинет, находившийся в левом крыле здания на втором этаже. Радек заметил, что Лисицын прячет в уголках глаз улыбку, а значит, этот старый крокодил что-то приготовил. Какой-то сюрприз, не иначе. Поднявшись наверх, профессор толкнул дверь своего кабинета, которую последний раз прикрыл осенью прошлого года. Мельком оглядевшись, он тут же приметил до боли знакомые очертания в самом углу кабинета. Справа от висевшей позади стола карты, на которой помимо прочего были отмечены районы с доступными для добычи ресурсами, стоял высокий и узкий застеклённый шкафчик с резным навершием.

– Боже мой, ходики! – воскликнул профессор. – Не может быть…

В прошлой жизни Радека, на окраине Мукачёво близ замка Паланок, в его родном доме стояли практически такие же часы. И гирьки на цепочках были схожими – в форме шишек.

– Кто делал? Почему сразу не доложили? – немного волнуясь, спрашивал Лисицына Николай.

– Юрий Павлович Левашов, слесарь-инструментальщик с НИИ авиационного приборостроения, – довольным голосом отвечал начальник.

– Борис Иванович, а как же моя перепись?! – снова повысил голос Радек. – Я что, просто так, затевал списки? Каждый должен был указать свои знания и умения! Чёрт знает, сколько лет прошло, и теперь сюрприз!

– Так ведь Юра был необходим на основном производстве, – мягко парировал Лисицын. – У него золотые руки…

– Вижу, что золотые! – скорее по инерции кипятился профессор. – Это не только необходимо нам, но и отличный товар на экспорт!

– У него в подсобке есть ещё несколько экземпляров, – сообщил малость сконфуженный Борис Иванович. – Доводит до ума, появилось больше свободного времени.

– Ученики у него есть? – хмуро спросил Радек.

– Да были мальчуганы…

– Пошли за ним человека, Борис, – устало проговорил Николай, усаживаясь в кресло. – И давай пока вернёмся к пороху. Проблема решаема в короткие сроки?

– Вполне, – кивнул Лисицын. – Если Сергиенко по нитроглицерину и нитроцеллюлозе вышел на стабильные пятьдесят килограммов в месяц, то в потенциале сможет давать гораздо больше. У нас всё готово к производству магазинок. Сто стволов в месяц дадим, проблема боеприпасов решается – подмастерья как нельзя кстати.

– Получается, как в войну – мальчишки у станка, – грустно улыбнулся профессор.

– Ну, у нас условия всё же гораздо легче, – откинулся на спинку кресла Лисицын, расстёгивая свой портфель. – Замечу, они сами горят желанием к работе, как и те герои. Вот, – Борис Иванович протянул Радеку связанные тесёмкой листы бумаги, – смотри сам. Тут общие сведения, далее я разбил по цехам.

– Угу, спасибо, – пробурчал Николай и углубился в чтение.

Через некоторое время вошёл помощник Лисицына и сообщил, что пришёл мастер Левашов.

– Егор, проси Юрия Павловича зайти и чайку нам организуй, пожалуйста, – негромко произнёс Борис Иванович и встал, чтобы встретить Левашова. В кабинет зашёл невысокий мужчина лет пятидесяти, с аккуратно подстриженной седеющей бородой в обычной для рабочих одежде из плотной ткани. Обменявшись рукопожатиями, мужики расселись.

– Юрий Палыч, ну как это понимать? – начал Радек. – Что же я только сейчас узнаю о твоих талантах?

– А чего о них узнавать? – нахмурился Левашов. – Так, помаленьку балуюсь ходиками с кукушкой. Часами же у нас Гусев занимается!

– Ты мне зубы не заговаривай! – в свою очередь свёл брови профессор. – Он хронометрами и барометрами занимается! И времени терять на излишние разговоры больше не будем. Тебе задача – организуй вместо подсобки свою мастерскую, где можно наладить производство и организовать обучение. Подбери людей, Борис Иванович тебе поможет. Но всё же придётся продолжать учить инструменталке молодёжь в цехе! Сегодня, кстати, новая группа прибыла.

– Ясно, – натужно проговорил Левашов. – Три человека у меня есть, возьму ещё…

– Не стоит, – тут же произнёс Николай. – Три ученика в самый раз, кроме того, у тебя есть дети – вот их и учи.

– Юра, – улыбнулся Борис Иванович, – а неплохо же звучит – «Гусев, Левашов и сыновья», часы, хронометры и барометры!

– У меня две дочери! – воскликнул довольный мастер. – Сыновей нет.

– И что же, ты упущение это думаешь исправлять? – оторвавшись от бумаг, Радек поднял взгляд на слесаря.

– Шутишь? – не понял Левашов.

– Нет, – коротко ответил профессор и снова углубился в чтение.

Мгновение спустя он хмыкнул и удивлённо посмотрел на начальника производства:

– По ванадиевой стали цифры точные?

– Точные, Николай, будь спокоен, – спокойным тоном уверенного в себе человека отвечал Лисицын.

– Так, я, пожалуй, пойду, – Левашов встал с кресла и уж повернулся было, чтобы направиться к выходу.

– Юрий Павлович, погоди! – Радек встал со своего места. – Ты лишнего не думай, шутковал я. Ты мне вот что скажи… Ты случаем швейными машинками, вкупе с часами не увлекался? Никоненко ничем помочь не сможешь?

– Нет, – развёл руки слесарь. – Как-то не довелось. Но, думаю, стоит глянуть, что к чему.

– Вот-вот! Ну, задерживать больше не буду. До скорого! – пожал ему руку профессор, проводив до двери.

До самого вечера Радек работал с бумагами, принимал начальников цехов, цеховых мастеров и специалистов, ведущих важные проекты или инженерные изыскания. Лисицын находился всё это время рядом с профессором, помогая ему во всём. Вечером же, после ужина, товарищи, наконец, покинули кабинет, отправившись в цеха, где не так давно начала работу вечерняя смена. Там же были и практиканты.

– Большую часть, думаю, пока на снаряжение патронов следует отправить, – на ходу проговорил Лисицын, имея в виду новичков. Посмотрев на Радека и дождавшись кивка, добавил:

– Для наших машинок их нужно не менее пяти десятков тысяч на каждую иметь уже сейчас.

Этот разговор вёлся о ставшем совершенно необходимым для ангарцев пулемёте. В связи с уверенным выходом в северную Халху, а также из-за закручивающегося спиралью конфликта с империей Цин сей веский аргумент стал жизненно необходим в воинских подразделениях, пограничных укреплениях и городках Забайкалья и Маньчжурии. Ибо монгольские и маньчжурские степи, где гулял ветер, да шелестели травы, для небольших отрядов сибирцев были покуда закрыты. Без надёжного прикрытия из укреплённого острога малочисленным ангарцам ходу не было, нарваться на засаду или небольшой отряд противника было проще простого. А потеря даже одного человека для сибирцев была совершенно неприемлема. Что уж говорить о более серьёзных столкновениях, где могли участвовать крупные конные отряды врага. Лишних жертв в них было не избежать. Лишь водные пути были абсолютно безопасны и полностью контролировались ангарцами.

Как и в случае с массовым внедрением швейной машинки, пулемёт ждал своего часа. Если ранее десяток простейших машин челночного шитья вполне справлялись с работой, то сейчас требовалось значительно улучшить их работу, увеличить производительность и добавить функциональности. Над этим работал инженер Никоненко. С другой строчащей машиной – пулемётом, ситуация была несколько иная. Не сказать, что для него не было подходящих целей, однако общий уровень ведомого бойцами огня до сих пор позволял гарантированно уничтожать противника на расстоянии, не допуская с ним прямого контакта. Другое дело – столкнуться с войском, численность которого будет превышать десять тысяч воинов. А если это произойдёт в неудобной для боя местности? А если это будет подготовленная засада? А если это будут тысячи конных лучников, способных выпускать тучи стрел, падающих с неба смертельным дождём?

Теперь, когда технология производства боеприпасов была налажена гораздо лучше, а частью и вовсе автоматизирована, а все стадии работ стали унифицированы, можно было задуматься и о применении пулемёта. И не бояться огромного перерасхода патронов, коих машина выплёвывала до пяти сотен в минуту.

Последним стал литейный цех. В наполненном металлическим лязгом и шипением пара просторном помещении Радек провёл около часа, наблюдая за мастерами и подмастерьями, ловко, без лишних движений и суеты, управляющимися со своей работой. Жарко…

– Выпуск! – рабочие в спецодежде из суконки приготовились к приёму расплавленного металла. Из жерла конвертера вырывается поток пламени, проходит совсем немного времени и из повёрнутой реторты в ковш, удерживаемый цепями, выливается сверкающая сталь. А следующая партия металла будет готова только через полдня. Кипит работа…

– Пошли, Борис Иванович! – махнул рукою в сторону Радек. – Взмок я уже!

Лисицын кивает и, утирая лицо тряпицей, направляется к выходу.

– Я смотрю, Дениса Рослякова в мастера перевёл, – покачал головой профессор. – Молодой же…

– Молодой, да ранний, – улыбнулся Борис. – К тому же, Николай, это моя епархия. За производство я отвечаю.