Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма

Таков был, в двух словах, общий смысл слов старого боевого офицера. Как умел, я изложил их эзоповым языком в цитированной выше статье. Их остается дополнить еще одним тяжелым предположением, которое я беру на себя смелость высказать. Мне кажется почему-то, что трагические обстоятельства, отмеченные выше, не были в большей своей части известны даже тем немногим безукоризненно честным заморским гостям, которые заглядывали изредка в Крым. Да простят они дерзкое сравнение, но мне всегда отчего-то казалось, что в Севастополе, едва вступали они на берег, надевали им, как ненадежным горячим коням, этакие плотные, хорошие наглазники. Чтобы не волновались, не пугались и «по бокам» понапрасно не смотрели.

И они не пугались, как не испугался нисколько, побывав на фронте, м-р Шарль Ривэ — редактор «Temps», так мило в свое время воспевший, правда не фронт, но тесные севастопольские домики, где расположились… канцелярии ведомств г-на Бернацкого и г-на Кривошеина («Temps» — 14 октября 1920 года). Тесные!.. Бедняжки, мучаются, страдают… «Рабочий стол чиновника находится рядом с походной кроватью, на которой чемодан заменяет подушку…» Это ли, действительно, не самое важное и самое трогательное из всей Крымской эпопеи?.. И напечатано почти накануне катастрофы.

Я позволю себе закончить эту главу цитатой из моей статьи. Сцена возле автомобилей пред самым отъездом иностранных представителей после описанного выше парада Корниловской дивизии… «Кто-то выразил опасение, не произведет ли дурного впечатления на иностранных военных атташе внешний вид некоторых частей, где люди изрядно поизносились. Надо было слышать ту горячую отповедь, которая последовала в ответ… Старый боевой корниловец, сверкая глазами, почти кричал своему сомневающемуся соратнику:

— А хотя бы и так… Хотя бы и так, поручик!.. Имея всего вдосталь не фокус драться… А ты вот подерись три года, когда тебе по капле, из милости, отпускают все до поганой подметки включительно… Когда лезешь на рожон с голыми руками. Когда… Эй! — Говоривший махнул рукой. — Пусть обмозгуют, что могли бы мы сделать, будь у нас все, что требуется. Пусть смотрят на все наши дыры, на все отрепья, на все заплаты. Не нам краснеть, не нам стыдиться…»

Эпиграфом к этой «рискованной» статье взято не менее дерзкое пушкинское:

И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир…

Вышеприведенными двумя очерками исчерпывается, собственно говоря, описание всей поездки. Последовавшие в тот же день (1 сентября) смотры частям Марковской и Дроздовской дивизий, выведенным в буквальном смысле этого слова прямо из окопов, заняли не более полутора часа. Оба смотра прошли не менее гладко. Только внешний вид людей был много печальнее.

Вечером все находившиеся в поезде лица вернулись обратно в Мелитополь и оттуда в полночь выехали в Джанкой. В Джанкое вагоны А. В. Кривошеина и военных агентов были отцеплены от состава Главнокомандующего и отправлены в Севастополь. Сам генерал Врангель проехал из Джанкоя на Перекоп и оттуда на линию Днепра, где произвел смотр некоторым частям 2-й армии. Понесшие тяжкие потери, едва одетые и полуобутые части эти производили крайне тяжелое впечатление. 5 сентября генерал Врангель и сопровождавшие его лица вернулись в Севастополь. Из представителей иностранных государств генерала Врангеля сопровождали: адмирал Маккэли и полковник Кокс (Америка), майор Этьеван (Франция), поручик Стефанович (Сербия), поручик Михальский (Польша), майор Такахаси (Япония), полковник Уольд и капитан Вудвард (Англия).