Нелюбовь

18.2.

АЛЕНА

– И долго ты будешь его избегать? – Спрашивает Тая, наклонившись на стену.

– Тс-с! – Цыкаю на нее я.

Мгновение назад мне пришлось оттаскивать подругу в сторону, чтобы не столкнуться с Никитой в коридоре. Последний урок закончился, и вдруг он захочет проводить меня до дома и поговорить? Чтобы этого избежать, я прячусь за раскидистую пальму в коридоре и заставляю Таю делать то же самое.

– Мой внушительный зад не так-то просто спрятать за фикусом. – Хихикает Тая.

– Это декоративная пальма! – Шепчу я, прижимая ее к стене. – И не наговаривай на свою попку, она очень аппетитная!

– Научишь Костю делать такие комплименты? А то он вечно: «Ты и так знаешь, что ты красивая! Зачем мне каждый раз повторять очевидные вещи?» – Пародирует она голос своего парня.

– Лучше так, чем, если бы он был балаболом. – Заверяю я.

– Верно. Но как же иногда хочется услышать, что ты самая-самая! Особенно, если у вас только начался конфетно-букетный период. И где мои конфеты? Где букеты?

– Ты сказала, он испек для тебя кекс.

– Да, но…

– Это забота! А как же шарф?

– Да, Костик купил нам одинаковые – с символикой Гриффиндора… – Тая мечтательно закатывает глаза, вспоминая о подарке. – Зимой не замерзну.

– Это и есть конфетно-букетный период: забота, знаки внимания, маленькие подарочки. – Спешу напомнить я. – А как он отодвигает для тебя стул в столовой: такой галантный, мечта каждой девочки!

– Ладно, уговорила. Не буду на него ворчать. – Улыбается подруга. – К тому же, за то, как он смотрит на меня, можно простить все, что угодно. Никто из парней никогда не смотрел на меня так. А делать комплименты и дарить цветы я его еще научу.

– Все, он ушел. – Говорю я. – Можно выходить.

– Я вынуждена повторить свой вопрос. – Выбираясь из веера пальмовых листьев, бормочет Тая. – Как долго ты собираешься избегать своего лучшего друга?

– Я не знаю. – Отвечаю я честно.

Кровь приливает к моим щекам: мне становится неуютно под ее проницательным, хитрым взглядом. Подозреваю, что Таисия умеет читать мои мысли, а вопросы задает лишь, чтобы проверить, буду ли я пытаться соврать ей или, все-таки, скажу правду.

– Знаешь. – Насмешливо фыркает она. – Все ты знаешь.

– Вот и нет.

– Не отпирайся. Если бы ты ничего к нему не чувствовала, давно сказала бы: «Пардон, Никитка, я встречаюсь с горячим парнем, а твой поезд уже ушел, и ты потратил свой счастливый билет на Матвееву! А то, что мы с тобой ходили на один горшок в детстве и давили прыщи перед одним зеркалом, это осталось в прошлом, как и моя наивная любовь к тебе!»

Она улыбается, довольная своей речью, а я хмурюсь, всем видом показывая, что все вовсе не так, и ей меня не раскусить.

– Примерно так я Высоцкому и ответила!

– Ха-ха! До того, как вы слились в страстном поцелуе или после?

– До. – Поникаю я, переживая внутри те незабываемые ощущения еще раз.

Его губы на моих губах, его руки на моем теле, холодные капли дождя на нашей коже. У меня слабеют ноги от этих воспоминаний.

– Есть ведь еще вот какой момент. – Тая утягивает меня в сторону, чтобы пробегающие мимо младшеклассники не сбили нас с ног. – Зачем он полез к тебе в окно перед тем, как свалиться в терновый куст?

– Розовый. – Поправляю я. – Розовый куст.

– «Мой дом родной», – делая отсылку к известной сказке, усмехается она. – Ты поняла, о чем я, не прикидывайся. Зачем Никите влезать поздно вечером в окно твоей спальни? Он явно был решительно настроен. И тут назревает еще вопросик – не менее важный.

– Какой же?

Тая многозначительно дергает бровями.

– Что было бы между вами в тот вечер, если бы в спальне не оказалось Стаса? Ты бы поцеловала эквилибриста Высоцкого? Ты бы удержалась от того, чтобы…

Я не даю ей договорить, хватаю за руку и тяну в сторону туалетов.

– Хватит, закроем тему! – Я касаюсь ладонью горячей щеки: мне нужно срочно умыться холодной водой.

– А Стас? Ты больше склонялась к тому, чтобы лишиться с ним девственности в тот вечер, или между вами было что-то, или кто-то, насчет кого у тебя нет таких серьезных сомнений?

– Та-а-а-я! – Стону я.

– Я просто хочу, чтобы ты была честна с собой. – Упирается она. – От Кощеева не убудет, если вы расстанетесь, а вот сможешь ли ты без Никиты?

– Думаешь, мы уже не сможем дружить и играть в одной группе, если я выберу Стаса?

– Думаю, ты не сможешь смотреть, как он будет встречаться с другой девушкой. – Тая смеется, заметив мое замешательство. – А что? Когда-нибудь это все равно случится! Он – солист вашей группы, вообще-то! Показать тебе, как завелись девчонки в толпе на вашем выступлении? У меня даже видео есть. А что будет, когда вы станете известными? Они будут караулить его у двери гостиничного номера, кидать свои трусики ему на сцену, а от желающих просто переспать с Высоцким вообще не будет отбоя!

– Для этого нужно сначала стать известными.

– То есть, ты надеешься, что у него никогда не появятся отношения?

– Я имела в виду другое!

– Видеть его симпатию к Матвеевой – это одно, а знать, что он любил тебя, а потом нашел себе кого-то – это совсем друго-о-ое. Дорогуша, я просто хочу, чтобы ты потом не пожалела о своем выборе, ведь именно мне слушать твое нытье до самой старости!

– Думаешь, мы будем дружить до самой старости? – Наигранно скептически уточняю я. – До-ро-гу-ша!

– Если ты не будешь все время делать такое лицо, как будто тебя пучит, то возможно. – Усмехается Тая. – Или нет. Я еще не знаю, хочу ли этого!

Мы шуточно деремся, и мне даже удается ущипнуть ее за руку – уже совсем не в шутку.

– Ай! – Визжит она и снова смеется.

Мы входим в женский туалет, с трудом успокоившись после того, как пережили новый приступ смеха.

– А ты слышала, что Матвеева бросила Высоцкого? – Раздается вдруг из одной из кабинок.

– Тс-с. – Останавливает меня Тая.

И мы замираем возле умывальников, не успев наделать шума.

– И вернулась к Диме? – Интересуется кто-то из другой кабинки.

Похоже, подружки не услышали, как мы вошли, поэтому продолжают сплетничать.

– Вот этого не знаю, но с Никитой она точно не захотела мутить. Сказала, там вообще не вариант.

– Почему? Он же симпатичный. И в группе поет. Я была на выступлении: у него такой приятный хриплый голос, и двигается он сексуально.

Мы с Таей переглядываемся.

– Матвеева сказала, что ему мальчики нравятся!

– Может, потому, что он ее не захотел?

Они хихикают.

– Какая разница? – Спрашивает одна из подруг. Слышится слив воды в унитазе в ее кабинке. – Ему либо девочки не нравятся, либо у него просто… не работает!

Дверь открывается, и мы видим Дашу из «В» класса. Известную сплетницу. Значит, Полина знала, что делала, когда распускала этот слух. «Скажи Дашке по секрету, и узнает вся школа» – популярная в кругах старшеклассников поговорка.

– Значит, точно импотент! – Ржет ее подружка, спуская воду в унитазе. – Ну, все ясно.

Выходит из кабинки и тоже уставляется на нас. Это Стаська Белова, ее одноклассница.

Немая сцена. Мы стоим и смотрим друг на друга. Они – растерянно, я – насупившись. Лица Таи мне в этот момент не видно.

– Никакой он не импотент. – Выпаливаю я. – Это все грязная ложь!

– Вот как! А ты, значит, проверяла? – Усмехается Дашка.

– Я… – У меня пересыхает в горле. – Никита – мой друг, и я не позволю вам распускать о нем слухи!

Они переглядываются и, ничего не ответив, идут к раковинам мыть руки.

– Он не захотел встречаться с Матвеевой, вот она и мстит. – Говорю я им в спины. – А вы поверили.

– Ну, и как он? – Стряхнув воду с рук, оборачивается Даша. – Лучше Кощеева в постели, или ты еще не успела сравнить?

Я бросаюсь, чтобы стереть с ее лица ядовитую ухмылку, но Тая успевает меня остановить.

– Не надо. – Шепчет она, перехватывая меня и удерживая за плечи. – Не марай руки об это дерьмо.

– Идем отсюда, – тащит подружку из туалета Стаська.

– Еще раз откроешь рот, и я лично вымою тебе его с мылом! – Кричу я им вдогонку.

– Не надо, они того не стоят. – Успокаивает меня Тая. – Просто падальщицы, собирательницы сплетен. Такую заденешь, будет больше вони, чем толку.

Я подхожу к раковине, включаю воду, смачиваю ладони и прикладываю к горящему лицу.

– А Матвеева в своем репертуаре. – Продолжает Тая. – Не может без мести. Видимо, Никитка здорово ее отшил. Зря ты, конечно, впряглась сейчас за него. Неловко вышло…

Я поднимаю взгляд и с ужасом смотрю на собственное отражение:

– Я что, сейчас дала им новый повод для сплетен?

– Увы. – Усмехается подруга. – Зато никто больше не поверит, что у Высоцкого не рабочий прибор.

– Боже, что за слово! – У меня не получается удержаться от смеха.

– Прибор. Причиндал. Болт! Пенис! Жезл! Ты что, не читаешь любовные романы? Там этого добра навалом! Как в автомастерской инструментов! – Ржет она. – Кстати, пока вы целовались, ты ничего не почувствовала? Кто знает, вдруг слухи не преувеличены?

Мне приходится обрызгать ее водой из-под крана, чтобы она прекратила. Мы впервые смеемся после смерти Ксюши. И пусть эта легкость недолгая, но она приносит нам обеим немного облегчения.