Нелюбовь

13.1.

АЛЕНА

Парк буквально кипит: сотни людей, тысячи огней, вездесущий запах попкорна, сахарной ваты, а также печеной дыни, из которой уличные торговцы делают всевозможные угощения. Также небольшими круглыми дынями уставлены все витрины мелких торговых лавочек и еще обширные фотозоны для туристов по обе стороны от каруселей, качелей и аттракционов для малышей с гоняющими по кругу сказочными пони и русалками.

Стас обходит автомобиль и подает мне руку, когда я выхожу. Сначала даже теряюсь: чего он хочет? К подобным жестам я не привыкла. Но быстро сообразив, что это такой элемент ухаживания, принимаю его помощь и благодарю парня вежливым кивком. Догадываюсь, что и для него этот жест не из привычных, но мне приятно, что Стас пытается быть со мной галантным.

Едва Кощеев отводит взгляд в сторону, я расстегиваю пуговицу на рубашке и взбиваю пальцами волосы. Вероятно, после многочасового выступления я выгляжу не самым лучшим образом, но тот факт, что я понравилась Стасу еще до того, как сменила джинсы на юбки, распустила волосы и стала красить ресницы, меня немного успокаивает. А осознание того, что это наше первое настоящее свидание, еще и приводит в неистовое волнение.

– Хочешь мороженого?

Мы идем по аллее, раскрашенной разноцветными огоньками гирлянд.

– Нет, спасибо. – Кротко отвечаю я.

И тут же жалею: десерт спас бы меня от неловкого молчания.

– Может, сладкой ваты? – Неожиданно он берет меня за руку.

Его ладонь горячая и мягкая, я вздрагиваю от неожиданности.

– Да!

– Или вафли с шоколадным сиропом? – Стас удивленно смотрит на меня.

Я сглатываю и пытаюсь улыбнуться.

– Да. – Покашливаю. – Да… Да!

– Что? И вафли, и сладкую вату? – Усмехается он.

– Нет. То есть да! – Волнение заставляет мой мозг кипеть. Я трясу головой, пытаясь собраться с мыслями. – Блин. Давай вафли.

Кощеев улыбается – широко, искренне.

– Ты такая милая. – Говорит он. – И вообще, все, что связано с тобой, вызывает у меня такие ассоциации.

Я невольно вспоминаю нашу с ним первую встречу. Что милого он в ней нашел? Я выглядела как гопница и вела себя не лучше. Впрочем, и Кощеев тоже был не особо вежлив со мной. И все равно приятно, что он считает меня милой.

– Спасибо. – Смущенно улыбаюсь я.

– Тогда идем за вафлями. – Улыбается Стас.

И, кажется, его серовато-зеленые, словно крылья хрупкой бабочки-пяденицы, глаза мне не врут.

– Идем. – Киваю я.

– Ты как-нибудь сыграешь для меня? – Спрашивает Стас, когда мы пробираемся через толпу людей, собравшихся у входа в Лабиринт кривых зеркал.

– Во что?

– На гитаре. – Смеется он.

– А-а, ты про это. – Краснею я.

– Потрясное выступление у вас сегодня вышло. – Признается Стас. – Я даже не ожидал. У меня, знаешь, какие мурашки по телу бегали? Размером с лошадь! Я смотрел на тебя и не верил своим глазам и ушам!

– Почему?

– Не думал, что девчонка так может.

– Пф! – Фыркаю я. – Девчонки еще и не такое могут!

– Я тобой гордился. – Вдруг огорошивает он. – Честно. Стоял, смотрел и не верил, что иду сегодня на свидание с такой… такой необыкновенной красоткой и умницей.

«И, черт возьми, как же это приятно слышать!» Я ловлю себя на том, что в этот момент мне хочется прижаться щекой к его плечу.

– Спасибо. – Тяну я, пряча глаза.

– Ты мотивируешь. – Признается Стас. – Мне нравится превосходить всех, кто вокруг: в спорте, в силе, в уме, в чем угодно. Но ты умеешь создавать музыку, а я в этом полный ноль, и знаешь… это жутко бесит! – Смеется он. – Я не хочу уступать тебе ни в чем!

Я делаю глубокий вдох. Тая предупреждала, чтобы я не развешивала уши. Парни любят лепить на них лапшу, чтобы быстрее добиться своего, но, божечки-кошечки, этот красавчик говорит такие приятные вещи, что моя улыбка сама растягивается от уха до уха! Я ощущаю себя пьяной от его слов, и мне совершенно не хочется терять это ощущение – оно такое классное!

– В футболе мне тебя не переплюнуть. – Замечаю я, крепче стискивая его ладонь. – Даже если годами буду тренироваться.

Мне все еще не верится, что моя рука находится в его руке. Это так необычно.

– Уже не уверен. – Хмыкает Стас.

От его улыбки у меня кружится голова.

– А еще в этих подлянах, которые ты устраиваешь в школе. Одна виселица в День знаний чего стоила!

– Рада, что ты оценила.

– Для чего ты все это делаешь?

– Ради веселья. – Отвечает Стас, пожав плечами. – Чтобы потом было, что вспомнить.

– Ты уникален.

Мы проходим мимо детских каруселей-лодочек, затем возле паровозика для малышей.

– Прокатимся? – Спрашивает он.

– Не-е-ет, – хихикаю я, – нас не пустят.

– Я договорюсь. – Уверенно восклицает он.

– Нет, мы не поместимся. – Я указываю наверх. – Давай лучше на колесе обозрения?

– Как скажешь. – Стас тянет меня к торговым рядам. – Только сначала вафли. О, привет!

Я поднимаю глаза и вижу Никиту с Полиной, стоящих возле одной из палаток. Судя по лицу Высоцкого, он не очень рад встрече с Кощеевым. Не укрывается от меня и его взгляд, брошенный на наши со Стасом сцепленные руки.

– Привет еще раз. – Говорит он ему.

– Как дела? – Сдержанно интересуется Матвеева.

Ее слова обращены к Стасу. Меня она и не собирается замечать: глазами не встречается, нервно теребит ремень дамской сумочки. Пользуясь этим, я внимательно разглядываю ее наряд: короткое платье на тонких бретелях, крошечный кардиган, белые гольфы и красные кеды. Стильно и откровенно. Видимо, призвано настроить Никиту на нужный лад.

– Супер. – Отвечает ей Кощеев. – Вот, идем за вафлями.

– А мы за мороженым.

– А потом вы куда?

Пока они обмениваются репликами, я как можно осторожнее поднимаю взгляд на Никиту. Он тоже смотрит на меня. Словно заметив наши переглядывания, Полина берет его за руку. Для Высоцкого это так неожиданно, что он опускает глаза и с удивлением пялится на ее руку.

– Потом на колесо. – Весело говорит Стас. – Пойдете тоже?

– Пойдем!

Кощеев достает несколько купюр из кармана:

– Никит, давай, я куплю билеты на колесо обозрения, а ты, чтобы не терять время, возьмешь девчонкам мороженое и вафли?

– Хорошо. – Нехотя соглашается Высоцкий.

Похоже, идея совместного катания на аттракционе его совсем не радует.

– Отлично. – Хлопает его по плечу Кощеев, затем поворачивается ко мне. – Оставляю тебя в надежных руках. Я быстро. – Мягко коснувшись указательным пальцем моего носа, он улыбается и затем скрывается в толпе.

– Я сейчас. – Отходит от нас к прилавку Никита, чтобы купить сладости.

Мы остаемся с Полиной вдвоем, окутанные запахом кукурузы, тыквы и ощущением неловкости. Выдержать на себе мой взгляд дольше двадцати секунд у нее не выходит: она, как ни в чем не бывало, натягивает на лицо беззаботную улыбку и поворачивается ко мне.

– Ладно, нам нужно помириться. – Говорит Матвеева.

– Зачем? – Усмехаюсь я.

Картинным жестом она откидывает волосы с лица.

– Никита мне нравится.

– И как это связано?

Полина вздыхает.

– Ну, вы же соседи. И друзья. И… учитесь вместе.

– Он – мой лучший друг. – Говорю я, сложив руки в замок на груди.

– Да. – Без явного удовольствия признает она. – Поэтому нам с тобой лучше не собачиться. Давай забудем то недоразумение на вечеринке, о’кей?

– Ты про тот случай, когда оскорбила мою подругу и чуть не отхватила за это по щам?

Матвеева замирает, округлив глаза.

– Ой, а сейчас я тебя оскорбила… – Спохватываюсь я. – Ну, извини за это недоразумение!

– Хорошо! – Выдыхает она. – Хорошо, я была не права!

– И еще как.

– Да. – Полина поджимает накрашенные блеском губки. – Забудем об этом, ладно?

Она протягивает мне ладонь. Я вздыхаю, глядя на ее руку, затем, все-таки, пожимаю ее. Но не спешу отпускать.

– Только попробуй разбить Никите сердце. – Наклонившись к ее лицу, тихо предупреждаю я. – И будешь иметь дело со мной.

Матвеева глядит на меня в ужасе. А я улыбаюсь, наслаждаясь результатом.

– Вижу, вы поладили. – Говорит Никита, возвращаясь с шоколадным мороженым и вафлями в руках.

Полина выдергивает руку из захвата.

– Мы теперь просто не разлей вода. – Ухмыляясь, отвечаю я.

И вижу, как Высоцкий прищуривается, заметив неискренность в моем тоне.

– Билеты у меня! – Спешит обрадовать нас Стас, появляясь из толпы. – Ну, что, идем?

Он обнимает меня за плечи, и я невольно слежу за тем, как Полина по-хозяйски прихватывает Никиту за локоть. Так непривычно видеть его в компании девушки. Да еще и такой красивой. Наверное, Высоцкий сейчас на седьмом небе от счастья, он ведь так этого хотел! Как хорошо, что я не призналась ему в своих чувствах, это испортило бы ни только нашу дружбу, но его отношения с Матвеевой. А сейчас… сейчас все, вроде как, идеально.

– Ты чего? – Спрашивает Стас, когда мы с ним поднимаемся наверх и занимаем места на двойных креслах. – Волнуешься?

– Вот еще. – С улыбкой отвечаю я и пристегиваюсь.

Никита с Полиной садятся на следующее кресло, и мне их не видно. Через мгновение колесо медленно начинает движение. Я откусываю кусок вафли и пачкаю нос в начинке из сливок.

– Знаешь, что мне в тебе больше всего нравится? – Наклоняется ко мне Стас.

– Что?

Он стирает сливки с моего носа и облизывает свой палец.

– Ты настоящая. Во всем.

Я смотрю на его лицо, как завороженная.

– Не понимаю Никиту. – Добавляет он.

– Почему?

Стас пожимает плечами, его губы трогает легкая улыбка.

– Как можно с тобой просто дружить? Ты такая… Такая…

И, не договорив, он целует меня. Прямо в губы.