Родина – за нами!

— Данные точные? — капитан почувствовал, как снова в нем поднимается волна недоверия к этой девушке.

— Абсолютно. Связной привез мне копию списка погибших немецких солдат, с его именем и фамилией.

— Он служил здесь?

— Да, в охране внешнего периметра. Причина указана как неосторожное обращение с оружием. Но это вранье, полная неправда. Две недели назад здесь, в Берлоге, что-то случилось. Связной рассказал про стрельбу на половину ночи. Возможно, подопытные пытались бежать, возможно, что просто что-то пошло не так. Так что ребята успели сделать только это. И передать план коммуникаций, по которым можно было проникнуть внутрь. Я не могла отправить шифровку в Центр, пришлось идти к вам самой. Рисковать еще и тем, что ваша группа могла не дойти, нельзя. А с командованием операции вышло связаться уже после того, как вы ушли в прорыв.

— Почему они сами не смогли достать необходимый образец? — Куминов не мог расслабиться. Что-то во всей этой истории ему не нравилось.

— Не тот уровень подготовки, капитан. Всего два обычных человека, служившие в разных подразделениях. Только по этой причине отправили вас, и хорошо, что я смогла выйти именно туда, где мы с вами встретились. Да в чем дело, Куминов?!!

— Нескладно все выходит, товарищ лейтенант… — капитан внимательно посмотрел в ее сторону. — Настолько все удачно, что мне даже как-то не верится. То ты не могла связаться перед самой операцией, то связалась, когда нас уже не было по нашу сторону фронта. Потом связаться неожиданно получилось, и ты нас нашла сама… странно все это.

— Тебя не заносит, капитан? — Гречишина недобро оскалилась. — Твое дело какое?

— Мое дело выполнить задачу. Она ясна и понятна. Неясно и непонятно все связанное с тобой. Как ты связалась с командованием и как вышла на нас у деревни?

Куминов сделал лишь одно движение головой. Гречишина поняла, но реагировать не стала. Не попыталась хоть как-то сдвинуться в сторону, когда Расул, стоявший сбоку, поднял ПП, практически упершись глушителем ей в бок, а Хрусталев оказался за спиной. Лейтенант оставил ствол висеть на плече, он больше любил холодное и бесшумное оружие. Капитан был уверен, что сейчас так любимый им нож сейчас находится совсем рядом с ребрами Гречишиной. Один удар, и клинок, пройдя между ребрами, сразу попадет в самый важный мускул организма. Тот самый, что гоняет кровь по всей кровеносной системе человеческого тела.

Гречишина дергаться не стала. В ярком луче от фонаря, который Воронков направил ей в лицо, стала заметна лишь улыбка. Горькая и уставшая улыбка человека, обвиненного в том, чего даже и не думал делать.

— Молодец, капитан. — девушка невесело усмехнулась. — Так долго молчал, и, наконец, нате вам, разродился. Именно тогда, когда это вообще не нужно. Подозревал всю дорогу и молчал, ну ты даешь, Куминов. Это у вас за Уралом все такие упрямые и недоверчивые? Думаешь, что двойной агент? Привела вас сюда, и что? Про это ты не подумал? Какой прок немцам от твоей РДГ? Думаешь, что они обрадовались бы, получив вас в руки? Саша еще ладно, ей бы точно обрадовались, а вы? Обычная группа войсковой разведки, пусть и с необычными способностями, которых вы и не знаете, если разбираться. На кой ляд вы сдались все такие красивые немцам? И какого черта я не сдала вас раньше, ты не подумал? В тайнике после деревни? В бункере, откуда ехали? Когда вы все спали, и два часовых было? Снять твоих ребят по одному мне легко. Скрутила бы всех, как курят, вызвала бы вертолеты и все… дурак ты, Куминов.

Капитан молчал, слушая ее и пытаясь понять — что думать? Она была полностью и во всем права, но что-то внутри настойчиво заставляло не доверять ей до конца, не смотря на всю логичность сказанного.