Родина – за нами!

Глава двадцать четвертая

'Люди, собранные в состав РДГ

Обязаны доверять друг другу полностью и во всем'

('Подготовка личного состава войсковых РДГ,

Согласно требований БУ-49',

изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д, Тарас Ф. С.)

Катки состава равномерно стучали по давно неиспользовавшимся рельсам, гоня его вперед. Капитан мог позволить себе немного расслабиться, понимая — редкая удачливость его группы не подвела и на этот раз. Суеверным человеком Куминов не был, и мыслей подобных не гнал прочь, да и смысла в этом не видел. Расстояние до точки, где находится главная цель операции, сокращалось все быстрее. А там, на месте, все решится само собой.

Рядом, под накинутой сверху курткой самого Куминова, зашевелилась Саша. Девушка, заснувшая ещё перед отправкой, просыпалась всего раз. Капитану не казалось это удивительным. Какие бы не были физические резервы организма учёной, но морально ей досталось намного сильнее. Сам путь на лыжах, то, что случилось на заимке, и Джанкоев… ей явно пришлось очень тяжело. Заснула, и хорошо, глядишь — сил прибавится, а они им будут ой как необходимы. В чем, в чем, а в этом он был уверен полностью.

На задней площадке локомотива появилась чекистка. Юля подошла к самому концу высокой ограждающей решетки, наступила на верхний прут, оттолкнулась. Приземлилась уже рядом с Куминовым. Спокойно, безо всякой рисовки, с заметным опытом проделав весьма непростой этот трюк. Капитан оценил всю скромную красоту прыжка, казавшегося таким простым. В практически полной темноте, с мотающейся под ногами железки шагнуть в пустоту (расстояние-то немалое, больше метра), одним махом. Ориентировалась девушка либо на слух, либо видела в темноте не хуже кошки. Но почему-то Куминов не был склонен выбирать что-либо одно, и посчитал что все здесь взаимосвязано.

— Спит? — девушка кивнула в сторону Саши.

— Да, не просыпалась.

— Это хорошо. — Куминов с неожиданным для себя самого удивлением почувствовал в ее голосе какую-то… теплоту. — Свалилось на нее много, ничего не скажешь.

— Вы с ней давно знаете друг друга? — капитан даже и не пытался рассмотреть выражение ее лица, слишком темно. — Я так и не понял…

— Порядочно. — Юля откинулась на собственный рюкзак, четко выудив его из общей кучи на полу. — Лет так с десяти, наверное. Или… с десяти, да, точно.

— А… — Куминов покрутил головой, разминая мышцы шеи. Ехали все-таки не в СВ, затекало постоянно. — Можешь рассказать?

— Интересно? — Девушка хмыкнула, в который раз за вечер. Куминов ее хмыки уже не считал.

— Не то слово. — Ему на самом деле было интересно. За последние несколько дней нового и неизвестного капитан узнал больше, чем за несколько лет.

— Как хочешь, слушай. — Юля устроилась удобнее. — Странного, на мой взгляд, ничего, а на твой… сам разберешься.

Катки под платформой равномерно отстукивали ритм. Саша Венцлав во сне прижалась головой к Куминову, заняв плечо в качестве подушки. Капитан сидел тихо, стараясь не шевелиться, и внимательно слушал все, чем делилась странная спутница.

Первые эксперименты по следам исследований ещё царского времени в Институте начали в двадцатых. Сашин рассказ, прозвучавший в пахнущей кровью и порохом заимке, только подтверждал слова Гречишиной. Командир РДГ слушал, про себя поражаясь близости тайны, про которую никто и не мог подозревать хотя бы что-то.

Наука, объединенная со знаниями прошедших веков, подсказывала наиболее верные пути. Все лучшее, что можно взять от врага, стало основополагающим. Нечеловеческие силы и выносливость, зрение, слух, обоняние. Резервы организма, никак себя не проявляющие у обычных людей. Возможности, так необходимые для идеальных бойцов, шпионов, разведчиков, позволяющие сделать невозможное. Тоже самое, за чем шла в Куйбышев РДГ. Только здесь, у нас, на нашей стороне.

Гречишина входила в состав одной из групп детей, участвовавших в экспериментах. Жестокая правда военного времени позволила собрать в Институте сирот, оставшихся без единого родственника. Не объяснять им ничего, делая необходимое. Многие из них погибли, не справившись. Хрупкие человеческие организмы, подобранные по результатам тщательнейших исследований, все-таки не выдерживали. Дети, подвергнувшиеся введению специальных составов, умирали. Жестоко, в мучениях, боли и криках. Но далеко не все. Часть оставшихся в живых — пошла дальше. Постепенно, проходя через новые испытания, становясь теми, кого и хотели получить в итоге создатели.

Часть, такие же как Саша, подверглась выбраковке. Голос Гречишиной в этот момент чуть дрогнул, как показалось Куминову. Хотя, скорее всего, ему именно показалось. Не заметил в девушке какого-либо сожаления, злости, разочарования. Она-то была здесь, живой, умеющей многое из того, что Куминову и не снилось. Или, все же, что-то было⁈

Венцлав, отсортированная перед третьим этапом, когда из двухсот первых образцов, в живых осталось не более девяноста, в результате оказалась в научном секторе. Гречишина, выдержавшая все до конца, надела военную форму. Но не это оказалось главным в рассказе девушки.

Проектов фашистов носил имя «Берсерк», неся в этом не только боевое безумие. Куминов помнил, что изначально берсерками древние скандинавы называли воинов, могущих становиться оборотнями. Но оказалось дело не только в этом. После происшествия на заимке он уже не удивился продолжению рассказа Гречишиной.

— Среди христианских святых, Николай, есть такой святой Христофор. — Юля устроилась удобнее. — Так вот самое интересное, голова в некоторых случаях его запечатления — не человеческая. Самая, что ни на есть, звериная. Мне-то она показалась крысиной, но оказалось традиции иконописные такие. Вроде как происходил святой Христофор из племени псеглавцев, представляешь? То есть, натурально, висит в храме расписная древняя-предревняя доска со святым, у которого вместо лица волосатая харя с зубами. Ну и нимб вокруг нее, все как полагается… интересно? Мне тоже было интересно, на лекциях. Как сейчас помню, класс, солнце в окно, на улицу хочется. А читает Дубицкий, и не удерешь никуда не просто потому, что не удерешь. Просто Дубицкий… и все тут. А он как обычно берет и делает так, что тебе на улицу уже и не хочется, потому что стало так интересно, так интересно…

Юля сделала больщие глаза, глядя на Куминова. Вздохнула, видя, что капитан терпеливо ждет продолжения.

— Скучный ты, Куминов, человек, даже вида не покажешь заинтересованного. И что в тебе Саша нашла? Ой… проболталась…

Куминов молчал, глядя на нее. Показалось, что Саша на его плече на какой-то неуловимый миг напряглась и чуть затаила дыхание? Нет, не показалось, но вида показывать явно не стоило.

— Дальше?

— Тьфу ты, капитан, ну что ты какой, а⁈ — Гречишина скорчила гримаску. — Ладно-ладно, рассказываю.

В общем — живых мертвяков ты уже видел. Поверь, что оборотни ещё как существуют. Конечно их не так много, чтобы заметить, но есть. В основном бесконтрольные твари, которых нужно уничтожать. Разгар охот на оборотней всегда приходился на послевоенные годы, также, как и их активность. В Сибири, после Гражданской, Институт создал специальный подотдел, проводя его как подразделение РККА. База там была, личный состав в полк численностью, ветка железнодорожная. То же самое делали в Поволжье, на Тамбовщине и Украине. Везде где страна в разрухе лежала, много всякой мрази шлялось, я не про банды говорю. А Дубицкий, к слову, вел как раз дисциплину по нелюди. Да-да, товарищ капитан, именно так. Вся нелюдь в Советском Союзе должна быть классифицирована и подвергнута учету, ха…

— Ну, ты и ляпнула. — Куминов недоверчиво качнул головой. — Может ещё и наркомат специальный под нее создали?

— А Институт на что? Смешно звучит, понимаю, но так и есть. Хорошо, что их не так уж и много. Хотя хватает, ничего не скажешь.

Так вот, капитан, идем дальше. Раз уж про оборотней заговорили, так тут дело вот в чем. Кроме тех, что сами по себе, не контролируют себя в полнолуние, да и просто себя не контролируют, есть и другие. И были, всегда и везде. Люди-ягуары, тигры, медведи, лисы, коты… у некоторых северных народцев есть даже моржи. У полинезийцев акулы, у некоторых горцев — ирбисы. У нас — волки и медведи в основном, ничего не поделаешь. Да сам, как мне кажется, помнишь сказки детские. Хотя бы про Ивана-царевича и его верного серого волка. Поверишь, что звали Ивана, на самом деле Волхом Всеславичем и никакого волка у него не было? Сам перекидывался, да так неудачно… или наоборот, что про него даже в нескольких летописях упомянуто. Общеизвестных летописях, не говоря про те, которые не для всех.

На самом деле не стоит думать, Николай, что человек может стать блохастой шавкой, правда чуть больше обычных размерами…

— Это точно. — голос у Саши сонным не казался. Голову с плеча Куминова она и не подумала убрать. — На горилл если похожи только, только очень страшных.

— На горилл, говоришь? — Куминов плечо убирать не стал. — И нас такие обезьяны могут ждать в Берлоге?

— Такие приматы, товарищ капитан, нас ждут через пару десятков километров, на том само открытом участке ветки, про который я говорила. — Гречишина покопалась в карманах, потом повернулась к Саше. — А, майне фрейндин, не будете ли вы битте мир айне цигаретте? Да можно, Саш, раз говорю, давай.

— Почему ты мне не сказала про это раньше? — Голос капитана стал чересчур спокойным.

— Что именно? — Гречишина затянулась. — Мол, пацаны, бдительнее будьте, высматривайте оборотней и Бабу-Ягу в ступе? Они у тебя ребята и так тертые, увидят если что. Да и бояться при нашей скорости их не стоит, не справятся бобики. Засаду тоже организовать не смогут, это не открытая магистраль. Вот те, да, потрошат, бывает. В двадцать седьмом, на участке от Шепетовки до Харькова волколаки уничтожили состав. Весь, до последнего человека, на одноколейном перегоне, единственном на всем участке магистрали, проходящем через лес, с небольшой скоростью у самого состава. Нам сейчас бояться стоит только немцев.

— Уверена?

— Зуб даю, товарищ капитан. — Гречишина пыхнула огоньком. — Мы в сторону отклонились, от основной темы нашей беседы, не находите?

— В Берлоге есть оборотни? — Куминов чуть вздохнул. Независимость поведения чекистки иногда заставляла его, обычно невозмутимого, злиться. — Сколько, как опасны, чего ожидать?

— Говорю же — скучный ты человек, Куминов. Прямо-таки, взяла и отрапортовала: подразделение вервольфов численностью до двадцати пяти оборотней рядового состава, пяти волкулаков фельдфебельского с усиленным потенциалом и тремя псоглавыми офицерами, да? Не знаю я, капитан, точно. Не уверена, что вообще есть, хотя подозреваю, что должны быть наверняка. Во всяком случае, у нас в охране Института они присутствуют.

— Кто? — Куминов непонимающе уставился в сторону гаснувшей точки сигареты, подсвечивающей ехидное лицо Гречишиной.

— Они, предмет нашей беседы. Лохматые симпатяшки с бицепсами, да, Саш?

— Ага… — капитан понял, что Венцлав чуть улыбнулась. — Это точно. Ты сам интересовался тогда, в землянке, помнишь Коля? Про то — есть у нас они, или нет? Хотя и говорил ты не про оборотней, так как тогда ты еще ничего и не знал. Зато сейчас знаешь.