Спасение Рейн

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ПИСЬМА: ДОСТАВЛЕНО

Как только список дел, которые нужно было сделать в трейлере, начал становиться короче и дороже, я стал больше читать книги, приближаясь к своей тюремной норме. В среднем брал две-три книги в неделю, в зависимости от продолжительности сюжета, и, к счастью, библиотека находилась в нескольких минутах ходьбы от работы.

И, к счастью, у меня была причина обращаться к самой симпатичной библиотекарше.

Один день в неделю мой рабочий график совпадал с графиком Рэй, и в этот день мы шли домой вместе. Иногда, если погода была достаточно хорошей, мы шли пешком. В другие дни ездили на ее машине, а мой велосипед клали на заднее сиденье.

Я всегда предпочитал те дни, когда мы шли пешком. Воздух в Ривер-Каньоне отличался от воздуха в любом другом месте, где я бывал раньше. Он был слаще, легче, как сахарная вата, но без боли в животе. Я не понимал, как это возможно, ведь тот находился недалеко от крупных городов и автомагистралей, а движение на дорогах не отличалось от других городов. Но, возможно, я чувствовал только запах надежды.

А может быть, все дело в красивой девушке, которая была рядом со мной.

Как бы то ни было, в этот вечер воздух был как никогда сладок, когда мы медленно шли по городу — у меня под мышкой был сверток с новыми книгами, в другой — небольшая сумка с продуктами. Рэй несла свою сумку, а также книгу, которую я еще не читал — «Редкие кондоры» Сюзанны Лакер. Я сказал, что мне стоит ее прочитать, а Рэй ответила, что мне книга не понравится, что, вероятно, на мой вкус она слишком приторна и романтична. Но с самого момента знакомства с ней я был уверен, что мне понравится все, что она даст, просто потому, что так я смогу лучше узнать ее сердце и душу.

Так мы и шли, под небом с большим количеством звезд, чем я видел в любом другом городе с таким количеством огней. И старался идти в ногу с ней, не желая от нее отходить. Во время затишья в разговоре решил спросить то, что никогда не думал спрашивать раньше, что-то глупое. Что-то, о чем я и не подозревал, что оно должно было изменить наш мир навсегда.

— А Рэй — это сокращение от какого-нибудь имени? Например, Рэйчел или что-то в этом роде?

Она ответила не сразу, прижимая к груди ушибленное запястье. Даже несколько недель спустя я не мог смотреть на нее в этом корсете без того, чтобы колючий гнев не пробирался под кожу.

— Я думал, это невинный вопрос, — пробормотал я, чувствуя себя слегка уязвленным, пока шел по дороге, сворачивая с Мейн-стрит в сторону нашего района.

— Это так, но… — Рэй раздраженно хмыкнула и запрокинула голову, чтобы посмотреть на деревья над головой, на которых начинали распускаться новые листья. — Дождь.10

Я посмотрел вверх, щурясь на чистое, усыпанное звездами небо.

— Что? Я не вижу никакого…

— Нет. Я имею в виду, это мое имя. Рэй — это сокращение от Рейн.

Я замедлился, когда вспомнил девушку с мягкими каштановыми волосами, кричащей так, что этот крик я слышу до сих пор. Единственную девушку — единственного человека — из того времени, что провел в «Уэйуорде», которого я никогда не обижал, которого я просто спас. Девушку, которая сохранила мне рассудок в то время, когда я мог бы сойти с ума.

— Странно, — тихо сказал я, почти не видя дороги перед собой, когда мог видеть только это лицо. Эти большие зеленые глаза, полные страха и подозрительности.

— Что именно?

— Однажды я встретил девушку по имени Рейн.

Рэй еще крепче прижала к себе книгу.

— А я однажды встретила парня по имени Солджер.

«Этого не может быть. Нет никакого возможного способа…»

«Но… что, если…»

Я сглотнул комок в горле, но безрезультатно. Он не сдвинулся бы с места, точно так же, как мое сердце не замедлилось бы, а руки не перестали бы дрожать.

— Когда… когда ты с ним встретилась?

Мы не спеша завернули за угол в наше общее сообщество, и стук моего бешено колотящегося сердца заглушал шум проезжающих поблизости машин. Мы держались за что-то, что меняло нашу жизнь, и мне хотелось, чтобы Рэй просто сказала то, что, как я предчувствовал, она скажет, совершенно не зная, как я отреагирую, когда Рэй это скажет. И не мог даже предположить, как отреагирую на подобное.

— Я… я знала, что это ты, — наконец тихо призналась Рэй. — Когда Конни сказала нам, что в город переезжает человек по имени Солджер, я поискала тебя. Подумала, что это может быть безумным совпадением, но потом я увидела тебя в продуктовом магазине и… шрам на твоем лице, и… я просто знала.

Она была слишком мала ростом, чтобы разглядеть, пока мы шли к нашим домам, но я улыбался так широко, что у меня чертовски болело лицо.

— Почему ты ничего не сказала? — спросил я, боясь, что вещи, которые нес, упадут — так сильно тряслись мои руки.

— Потому что я… — вздохнула и покачала головой Рэй. — Мне было страшно.

Это сразу же стерло с моего лица глупую ухмылку.

— Подожди. Ты боялась меня?

Рэй остановилась и повернулась ко мне лицом, непреклонно качая головой

— Нет, нет, нет! Солджер, я никогда тебя не боялась. Но боялась, что если ты узнаешь, что я знала тебя по твоей прежней жизни, то ты не захочешь меня знать. А Ной любит тебя, и я…

Я вопросительно приподнял бровь, услышав, как резко оборвались ее слова.

— Ты что?

Она вздохнула и подняла глаза, чтобы встретиться с моими.

— Мне очень, очень нравится, что ты рядом.

— Мне тоже нравится быть рядом, — тихо ответил я, глядя на нее сверху вниз и крепко держась за свои книги и сумку с продуктами.

Я чувствовал себя ребенком, который нес свои вещи домой из школы и смотрел на самую красивую девочку в классе. Это был момент, переломный момент, и я знал это, несмотря на то, что никогда в жизни не имел настоящего момента. И дело было не в отсутствии опыта общения с противоположным полом. Я был далек от неопытности, далеко не девственник. Но мой опыт общения с девушками был связан с тем, чем я занимался раньше. Они были со мной не ради того, чтобы быть со мной. Девчонки были со мной ради связей, ради того, что я мог им дать. Честно говоря, оглядываясь назад, я не уверен, что хоть одна из этих девушек любила меня по-настоящему. И мне никогда не приходило в голову, как это чертовски грустно — до тех пор, пока не оказался в этом моменте. Я смотрел на Рэй-Рейн, сжимал в руках сумку с продуктами и книгами, и думал, так ли мягки и гладки ее волосы, как кажется.

— Я просто не хотела, чтобы ты нас отрезал или… не знаю… пожалел о том, что оказался здесь, или что-то в этом роде.

Я не мог не рассмеяться, глядя на небо и думая о том, чего она не знала. Смущающие вещи. Вещи, которые я никогда бы не рассказал ни ей, ни кому-либо другому, если бы не этот странный поворот событий.

— Что смешного? — спросила Рэй, немного защищаясь.

— Ладно. Я собираюсь рассказать тебе кое-что, что, возможно, прозвучит странно, но выслушай меня.

Она нахмурила брови и кивнула.

— Хорошо…

— Итак…

Я прочищал горло, когда пакет с продуктами начал выскальзывать из моей руки. Поднял его обратно, размышляя о некоторых письмах, которые так никогда и не отправил, но хранил в качестве своеобразного альбома.

— Знаешь что? Подожди. Оставайся здесь.

Я поспешил мимо нее в сторону своего дома, пока Рэй нервно проговорила:

— Эм, ладно…

Я неловко удерживал книги и сумку, пока рылся в кармане в поисках ключей. Нужно было действовать быстро. Мне не хотелось, чтобы Рэй проводила слишком много времени, гадая, что за безумное дерьмо происходит после того, как она только что сбросила на меня бомбу.

«Ни хрена себе. Не могу поверить, что это происходит прямо сейчас», — подумал я, бросил все на стол и побежал в свою спальню, где встал на колени на пол и вытащил из-под кровати коробку.

В ней лежала пачка писем, которые я написал девушке, существовавшей по большей части в моей голове, представляя, какие невероятные вещи она могла бы совершить после того, как я спас ее от насилия, которое никогда бы себе не простил, если бы позволил ему произойти под моим присмотром. Достал эти письма и впервые за несколько месяцев взял их в руки, не в силах поверить, что человек, которому я их написал, стоял прямо на улице. Но колебался лишь мгновение, прежде чем поднялся на ноги и выбежал обратно через парадную дверь, где обнаружил ее, все еще ожидающую у своих ступенек.

— Хорошо, — сказал я, крепко сжимая письма в дрожащих руках. — Итак, когда меня заперли, у меня никого не было. То есть у меня было несколько друзей внутри, но из прежней жизни у меня не было никого. Ни одному человеку не было до меня дела. Черт, даже моя собственная мать навестила меня всего два раза за все время, пока я там находился.

Лицо Рэй вытянулось от нахлынувшей грусти.

— Она видела тебя всего дважды… за девять лет?

— Да, — просто ответил я, боясь, что если скажу что-то еще, то обида, злость и все остальное затмят то, что мне нужно было сказать.

— Боже, это ужасно.

— Да, ну, ты никогда не встречалась с моей матерью… или… я так не думаю…

«В другой раз, придурок. Скажи ей то, что тебе нужно сказать».

— В общем, мне не с кем было поговорить, кроме ребят, которых я знал в «Уэйуорде», вот что я хотел сказать. Ни писем, ни телефонных звонков, ничего. И это было отстойно. Было одиноко, и я ненавидел это. Я ненавидел…

Я отвел взгляд и уставился на Элевен, сидящего за дверью. Он ждал, когда я перестану быть неуклюжим дураком и накормлю его.

— Я ненавидел себя за то, что был таким неудачником, что никто даже не хотел поддерживать со мной связь. И ненавидел, что обидел всех, кому когда-то был небезразличен, или что они умерли — или и то, и другое.

— Но однажды ночью, лежа на койке, я начал думать об этой девушке…

Снова посмотрел на Рэй, с трудом веря, что это она. Невозможно поверить, что она здесь, прямо сейчас, смотрит на меня, все эти годы спустя. Как, черт возьми, я не замечал этого раньше? Единственный человек, которому не причинил ни малейшего вреда.

— И мне стало интересно, что с ней случилось, куда она ушла, что сделала со своей жизнью… Подумал, что, возможно, она — единственный человек, на которого я оказал положительное влияние, и, возможно, она — единственный человек, который когда-нибудь вспомнит обо мне и вспомнит, каким хорошим я был.

Рэй смотрела на меня с необъяснимой силой и грустью, пока я сжимал в руках пачку писем, скрепленных резинкой. Она стояла там, застыв, прижимая книгу к груди, словно боялась отпустить ее, сделать что-нибудь еще, кроме как смотреть и ждать, затаив дыхание.

— Итак, — я поднял пачку в одной руке, — я писал ей письма. Всякий раз, когда мне было что сказать или что-то случалось, я писал эти письма Рейн, думая, что она никогда их не прочтет, но это было прекрасно. Просто с ней было о чем поговорить, даже если она существовала только в моей голове. Как… воображаемый друг.

Губы Рэй приоткрылись с тихим выдохом, когда она подняла руку, в которой не держала книгу, и нерешительно потянулась, чтобы взять у меня скрепленные письма.

— Ты… написала их мне?

Я кивнул, затем хихикнул, преодолевая приступ смущения.