Будни нелепой войны

– Вот они и будут, как им заблагорассудится, по всей России выделываться! – не смог отмолчаться Велиев – И американцы тут как тут объявятся, а тогда уже здесь таких баз понатыкают, что сегодняшние выходки чешские детскими шалостями покажутся!

– Так мы нужны этой Америке!… – саркастически заметил Моргунов, громыхнув сеткой кровати – Ей и без России с Чечнёй неплохо живётся!

– Ещё как нужны. – неожиданно поддержал Глеба дознаватель – Думаешь, от нечего делать они в Среднюю Азию запёрлись? Никакой не Афган их интересует, а Россия прежде всего! В кольцо берут, сволочи, да местных против нас науськивают!

В кубрике враз послышались восклицания нескольких голосов, и завязался спор.

Вскоре Глебу наскучило валяться на кровати. Поднявшись, он вышел в коридор. Из сержантского кубрика доносились обрывки оживлённой беседы, звон посуды заглушала музыка. Пэпээсники ужинали. Глеб в коридоре отыскал среди оставленной у стены обуви свои берцы. Обнаружив, что вымытая обувь уже подсохла, возвратился в кубрик за щёткой с кремом. Через пять минут он уже переходил к чистке второго берца, когда увидел приближающегося Пещерина.

– Глеб, тебя в столовой двое военных ждут – известил начальник.

Велиев повернулся к нему.

– Что за военные?

– Не знаю, полковник прислал. Карту твою спрашивают.

– Подождут. Передай им, что сапоги дочищаю.

И, возвращаясь к начатому, улыбнулся.

– Если военные, то поймут.

– Ну ты поспеши всё же, Глеб, не удобно ведь!

Пещерин, потоптавшись с минуту, скрылся за дверью, а Велиев, не торопясь, отполировал оба берца и вошёл в столовую. За столом сидело двое мужчин одного с Глебом возраста. Первый – среднего сложения, в песочного цвета «горке». Второй – чёрненький, худощавый, одет в зелёный камуфляжа. Поздоровавшись, опер сел на скамью рядом и расстелил на столе карту.

– Что интересует, мужики?

Светлолицый в «горке» склонился над картой.

– Нам в этом селе работать придётся, а в вашем районе ни разу бывать не приходилось.

Он развернул рядом свою карту – точно такую, только без каких-либо пометок и названий улиц.

– Мы у тебя улицы перепишем и места жительства бандитов. Много их в селе?

Как ни неловко было Велиеву сознаваться в крайней ограниченности имевшейся в его распоряжении информации, но всё же он прямо заявил, что в основном обладает сведениями, общего характера. Что же до мест жительства бандитов, то на сегодняшний день ему известны лишь адреса двух эмиров. Правда, им уточнены кварталы, в которых проживают не больше десятка других, менее махровых преступников, но более точными их данными он пока не располагает. Для начала военных вполне устроила и такая информация. Они старательно перенесли на свою карту имеющиеся пометки, а заодно переписали названия улиц. Через двадцать минут их карта фактически ничем не отличалась от велиевской.

– Как же вы, мужики, без карт воюете? – высказал своё удивление Глеб – Когда я служил, то топографических карт – заметьте, топографических, а не этой порнографии, немеряно было! В каждом полку штабы забиты!

– Так то раньше было. Ты когда служил-то? – поинтересовался «горец».

Услышав ответ, хмыкнул:

– Теперь другие с этими картами воюют.

Пока «горец» с опером вспоминали старые добрые времена, третий, в эрке, вступать в разговор не торопился.

– Ну что, нам пора, к совещанию при генерале подготовиться надо – взглянув на часы, засобирался «горец».

Собрав бумаги, оба встали из-за стола.

– Я здесь старшим опером. Нужно что будет уточнить – подходите. Чем могу – помогу – прощаясь, произнёс Глеб.

Чернявый в эрке задержал рукопожатие.

– Может, и придётся подойти.

Затем, помолчав немного, продолжил:

– Значит, бывший армеец? Я тоже сюда из армии перешёл – и, поинтересовавшись наконец именем собеседника, представился сам:

– А я Илья. Если нужен буду, «Дракона» спроси.

Военные ушли. «Что значит: перешёл из армии? – задумался Глеб – Кто же они? На ментов не похожи, как будто. Скорее всего, вэвэшники. Впрочем, какая разница…»

К семи повар наконец-то управился с ужином и Велиев, видя оживлённое движение помовцев к кухне, поспешил за своей посудой. В столовой собиралось к совещанию войсковое командование, поэтому милиционерам пришлось, получив пищу, разойтись по своим кубрикам. Глеб вовсю наворачивал уже приевшуюся за последние дни гречневую кашу, когда в кубрик заглянул начальник.

– Глеб, зайди в столовую, расскажи там командованию о своих наработках. Давай скорее, они ждут! И карту свою не забудь захватить.

Закончив, Пещерин скрылся за прикрывающим вход солдатским одеялом.

– Не дают тебе покоя, Глеб! – не то с сожалением, не то с издёвкой посочувствовал ему Клетченко.

– Не дают – согласился опер, застёгивая пуговицы милицейской «полёвки».

Захватив карту, майор по заполненному военными коридору прошёл в столовую. Пробившись сквозь тесно сомкнутую у входа толпу, он оказался перед столом с расстеленными на нём ставшими уже привычными подобиями карт. За столом сидел знакомый по прошлой зачистке генерал-лейтенант, рядом расположился полковник внутренних войск, с которым Глеб беседовал четыре часа назад. По обеим сторонам от них теснились командиры различных служб и подразделений – практически всю комнату занимали десятка три сидящих на стульях и просто стоявших военнослужащих. Взгляды присутствующих обратились к вошедшему. Опер решил представиться, но генерал прервал его.

– Я вас помню. Доложите мне, какими сведениями располагаете о боевиках в селе.

Глядя в глаза милиционеру, он изучающе остановил свой колючий взгляд. Армейскому генералу давно надоела беспомощность милиционеров, ведь никаких реальных результатов от них до сих пор не было. Впрочем, желания работать тоже. До сих пор военные их бездействие терпели, но с объявлением правительства о вступлении контртеррористической операции в другую фазу, произошла передача функций управления ею в руки милиционеров. Последние, разумеется, известие это восприняли совершенно серьёзно и в итоге и без того не безоблачные отношения в вопросах взаимодействия между силовыми структурами обострились. Бесполезность милиции в Чечне оставалась не очевидной только для самого милицейского начальства, что только накапливало раздражение у других силовиков.

Ждать генералу не пришлось. Велиев в третий раз за последние часы повторил почти заученный наизусть доклад о селе. Подробнее остановился на информации о дислоцировавшихся в нём отрядов с указанием их количества и фамилии их главарей. С каждым словом Глеба настрой армейца менялся. Лицо генерала заметно обмякло, и в глазах появилась улыбка.

– Хорошо. А где непосредственно проживают боевики, показать сможете?

Генерал кивнул на разосланную перед ним карту. Майор подошёл к столу и склонился над ней. К его удивлению, на схематично нанесённых улицах села никаких наименований тоже не было. Опер начал показывать известные районы проживания боевиков и их главарей, но вскоре понял, что начинает путаться в безымянной паутине улиц развёрнутой «вверх ногами» к нему карты.

– Разрешите докладывать по своей? – обратился он к спокойно слушающему генералу.

Получив разрешение, он развернул поверх карты военных свою. Всё встало на свои места и доклад пошёл увереннее. Глеб бойко указывал на отмеченные уже адреса эмиров и предполагаемые районы компактного проживания бандитов. Через минуту доклад был окончен. Признаться, похвастаться было нечем: сведения оказались скудны и во многом расплывчаты. Но когда Глеб оторвал взгляд от карты, то увидел широкую улыбку на лице генерала. Заметно было, что докладом он остался доволен.

– Нашим специалистам всё это докладывали? – кивнул старший командир в сторону недавних собеседников Велиева.

Получив утвердительный ответ, он наконец отпустил опера и перешёл к обсуждению других вопросов.

– Ну что там, чего они хотели? – встретил вопросом вернувшегося Велиева Клетченко.

Помещение было полупустым Часть ребят курило на улице, часть развалилась на кроватях и, несмотря на раннее ещё время, отходила ко сну.

– Боевиками в селе интересовались. Наплёл им с три короба всякой хреновины… – успокоил его любопытство опер.

Он презирал и этого Валентина, и его ничтожного дружка Сашу, и большинство обитателей кубрика за их абсолютное безразличие к задачам, для выполнения которых они сами же вызвались сюда ехать. Безразличием своим они напоминали свиней, барахтающихся в своё удовольствие в тесном загоне до тех пор, пока их кормилец не решит покончить с их идиллией по случаю какого-нибудь праздника или наличием спроса у покупателя. Но было ещё одно чувство, переполнявшее майора в отношении к некоторым, волею судьбы оказавшимся с ним рядом милиционерам – недоверие. Многим из них он не мог доверить даже те, не бог весть какие важные сведения, которые ему удалось раздобыть за прошедший месяц. И не только потому, что не видел ни в ком из них профессионала. За редким исключением он не видел в них мужиков. И в том числе это касалось Валентина. Природная болтливость последнего не встречала нигде преград, в том числе и в общении с чеченцами. А общительности сержанту было не занимать. Как ни странно, но при всей своей индивидуальности, Клетченко выражал настрой как минимум половины обладателей офицерских погон, проживающих в одном с Велиевым кубрике. Им было глубоко наплевать на наличие каких-то боевиков, вахаббитов и в целом на всё население Чечни. Они не видели и не хотели видеть исходящей вокруг опасности. Казалось бы, сама логика диктовала, что необходимы решительные предупреждающие меры, в первую очередь направленные на сбор сведений о противнике с последующим навязыванием ему своего хода развития событий. Но собранные сюда на три месяца люди в большинстве своём оставались глухи к окружающей действительности. Они спокойно ездили в райцентр и обратно, выходили на дорогу и собирались в кучи на открытом со всех сторон пространстве у ПОМа, не предполагая о самой возможности покушения с чьей-либо стороны. Конечно, они ежедневно и ежечасно обсуждали друг с другом всю опасность своей командировки, но в действительности мало кто верил, что когда-нибудь в их сторону раздастся выстрел или под ногами разорвётся заложенный фугас. Эти люди считали, что если и будет какая-то вылазка, то коснётся она в первую очередь только военных. Военные здесь для боевых действий и болеть голова обо всём этом должна только у них! Даже теперь, после устроенной засады, когда был ранен их товарищ и убит всем хорошо знакомый солдат, в их мирке ничего не изменилось. На столе поставили зажжённую свечу, дружно помянули погибшего перед ужином и, напившись, разошлись каждый по своим обыденным хлопотам. Не то что о какой-то мести бандитам, не было речи даже об исполнении своих обязанностей в обычном, традиционном понимании этих слов. Велиев знал, что через несколько дней войска уйдут и снова всё станет на круги своя. Снова эти люди потянутся на дорогу, снова будут обозначать проверку проходящего транспорта, снова совместные с чеченцами пьянки и разрешение своих проблем.