Будни нелепой войны

– Какое предупреждение, они ведь все вооружены!

Вавилов молчал, пустыми глазами уставившись на топтавшихся у столба чеченцев. Время шло, но уходить они не спешили. «И зачем я попёрся в эту засаду! – корил себя полковник – Досидел бы третий месяц, как все мои предшественники, и уехал бы спокойно домой…» Вокруг в полголоса начали роптать недовольные милиционеры, снова принялся за свои доводы командир ОМОНа, но Вавилов уже принял решение. Выпрямившись в полный рост, он что есть силы закричал:

– Оружие на землю, милиция!

Бандиты отреагировали мгновенно. Автоматчик от бедра широким веером выпустил длинную очередь, заставившую всех броситься на землю. И вовремя. Над самыми головами по кирпичной кладке забора защёлкали пули. Тут же командир ОМОНа открыл стрельбу. Его поддержали ещё двое. Никто и не заметил, как укрывшийся за телефонный столб снайпер произвёл всего один выстрел по первой же обозначившейся вспышке. Больше боевики не стреляли, но не торопились возобновлять огонь и милиционеры. Как и все остальные, Кушнарёв лежал у забора, вжимаясь в жидкую грязь. Время словно остановилось. Справа громыхнула открывающаяся дверь и в проёме показался мужчина.

– Забегайте ко мне, – услышал Александр его шёпот – у меня спрячетесь.

«Кто его знает, этого чеченца. – усомнился опер в его благих намерениях – А вдруг у него бандиты поджидают уже!»

– Закрой дверь и не высовывайся! – недолго думая, произнёс он.

– Заходи, подстрелят ведь! – продолжал настаивать мужчина.

– Закрой дверь, не то я тебя подстрелю сейчас! – прокричал Коваль, наставив на него ствол автомата.

Дверь захлопнулась. Снова развернувшись в направлении затихшей стрельбы, милиционер продолжил вглядываться в ночную темноту. Прямо перед ним возникли четверо омоновцев. Ребята тащили пятого, стонущего от боли человека.

– Боевика взяли? – поинтересовался посторонившийся опер.

– Какого боевика, командира нашего ранило! – крикнул на ходу один из омоновцев.

На утро высланная под усиленной охраной оперативная группа, осмотрев место, с которого вели огонь боевики, не обнаружила ни одной стреляной гильзы. Обрывки окровавленных бинтов у столба и расплывшееся пятно на земле давали основание полагать, что автоматчика всё же зацепили. На удалении восьмидесяти метров в сторону блок – поста сапёры обезвредили очередной, поставленный этой ночью фугас.

После всего произошедшего на подобные мероприятия милиционеры больше не выходили. Как-то незаметно свернули и ежедневное патрулирование улиц поблизости от отдела. Больше ни в какие истории руководство попадать не желало. Единственно, на что оно отваживалось – это еженедельные плановые зачистки. Ничем другим от проводимых в своё время сменёнными в райцентре предшественниками, данные операции не отличались. Съездив дважды на подобные мероприятия, прекратили заниматься и этим.

Оставались считанные дни до отправки домой и ребята откровенно бездельничали. Дисциплина резко упала и начальники предусмотрительно затихли, не давая лишнего повода вспомнить о себе. Все жили в предвкушении скорой встречи с родным домом и никто не рассчитывал в оставшиеся сутки оказаться очевидцем какого-либо замечательного события. Но событие всё же состоялось.

Сведения о засилье боевиков среди набранных в местный отдел милиции чеченцев доходили не только до милиционеров временного отдела. Аналогичная информация потоком поступала и к базирующимся рядом фээсбэшникам, и в подразделения военной разведки. Более того, за последние недели участились случаи, когда чеченские милиционеры по любому удобному для них поводу откровенно наставляли выданное им оружие на военных и русских милиционеров. Те, не желая открывать огонь на поражение, хамство своих «товарищей по оружию» были вынуждены терпеть, вовсе не рассчитывая на поддержку высшего командования в случае уничтожения зарвавшихся обидчиков. В конце концов чаша терпения последних двух силовых структур переполнилась и в один прекрасный день с гор спустилась одна из мотострелковых рот «трёшки». Можно сказать, что в райцентр рота въехала в торжественной обстановке. Разбегающиеся в панике селяне оглушительным криком повсюду предваряли её появление. Оба рынка мигом опустели, закрылись магазины и ларьки. Улицы обезлюдели. Без всякой излишней суеты контрактники вошли в набитый укрывшимися там милиционерами местный отдел и устроили показательное побоище. Никто из избиваемых даже и не подумал схватиться за оружие. Ломящаяся через окна наружу толпа побросала на пол всё, что давало повод к открытию огня разбушевавшимися военными, и в опустевших помещениях, на залитом кровью полу остались валяться груды автоматов, пулемётов и пистолетов. Собрав оружие, потрудившиеся на славу мужчины погрузили его в подогнанные ко входу бэтээры и продолжили начатое. В течение часа контрактники вылавливали, били и разоружали оставшихся в селе чеченских милиционеров. Не обнаруживая более таковых, зрелые дяди наконец покинули удостоенное их внимания село, сопровождаемые восхищёнными возгласами личного состава временного отдела. Через два дня чеченцев вооружили снова, но наставлять стволы на русских федералов они не рисковали ещё долго.

Учинённый «трёшкой» погром обсуждали двое суток, но по истечении оных на передний план выступила совершенно иная тема – отправка домой. До встречи с родными осталось два дня.

Часть 3