Будни нелепой войны

Глава 26

Всё утро, а затем и весь день, уцелевшие недобитки из числа двух изрядно потрёпанных в бою со спецназом бандитских отрядов, поджавшими хвосты шакалами возвращались по своим домам. Потеряв в бою многих из своих, они торопились выместить злобу на оставшихся в сёлах русских рабах. Многие из них в те же сутки, после продолжительных истязаний, были забиты насмерть. Утром группа разгорячённых селян ворвалась во двор к Асланбеку. Он уже ждал. Увидев хозяина дома на крыльце с автоматом в руках, вооружённые бандиты в нерешительности остановились.

– Зачем тебе этот русский? – начал разговор вышедший вперёд Байхатов Сапгир.

Его перекошенное ненавистью лицо налилось кровью, глаза болезненно сверкали.

– Да, скажи нам, Асланбек, зачем ты защищаешь эту свинью? Он что тебе, дороже жизни стал? – поддержал его Алхазуров Арсен.

Сейчас же загомонили другие, стоявшие за ними четверо не званных гостей. Выждав, когда утихнет поднявшийся шум, Ганиев разлепил сомкнутые губы:

– Отдавать русского я не буду. Даже ценой своей и ваших жизней.

Повисло тягостное молчание. Поняв, что Ганиев настроен решительно, никто не торопился предпринимать какие-либо действия. Было ясно, что приблизиться вплотную к нему – заведомо означало получить порцию свинца. Убийство же самого хозяина дома было чревато непременной местью со стороны его родичей, а этот фактор являлся существенным. Взоры всех обратились к остановившемуся позади Азимову Нажмутдину. Азимов принадлежал к тому же тейпу, что и Асланбек, и это значительно упрощало все возможные последствия назревающего конфликта. Но Нажмутдин тоже хотел жить. Словно не замечая сосредоточенных на себе взглядов своих подельников, он с непринуждённым видом принялся рассматривать хозяйственные пристройки. Наконец Байхатов сделал ещё несколько шагов в направлении развернувшегося на него автомата и замер. Криво усмехнувшись, он как можно спокойнее произнёс:

– Мы уйдём, но ненадолго. А ты подумай пока, стоит ли жизнь этой свиньи твоей. И твоей семьи тоже.

Он повернулся и, не дожидаясь ответа, решительно зашагал к выходу. За ним со двора убрались и остальные. Объявшее Асланбека напряжение не торопилось отпускать. Выждав с минуту, он опустился на ступеньку крыльца и положил на колени автомат с загнанным в патронник патроном. В дверях появилась слушавшая весь разговор у окна Малика. Она села рядом и прислонилась к плечу мужа.

– Страшно мне, Аслан. Из приходивших половина – вахаббы, а этим любые обычаи нипочём!

Продолжать дальше она не стала, но мысли её были понятны и так. Асланбек долго молчал, затем обнял жену и натужно улыбнулся.

– Всё образуется, пойдём в дом.

К вечеру в дом отца возвратился измазанный в крови Салавди. Под напором отбивших господствующие высоты спецназовцев, он в потоке удирающих со всех ног боевиков наткнулся на подстреленного односельчанина. Не дозвавшись своих товарищей, продолжавших нестись со скоростью хорошего мустанга, Салавди всю ночь и последующее утро тащил раненного на себе. К девяти часам он вышел к накатанной дороге и остановил первую же попавшуюся машину. Водитель УАЗа ехал в совершенно другую сторону, но выслушав Ганиева, он без разговоров развернул автомобиль, открыл заднюю дверь и помог погрузить раненного в салон. Этот чеченец не был боевиком – их он давно уже не поддерживал. Даже более того, этот человек относился к тем немногим чеченцам, что действительно не испытывали никакой ненависти к русским. Нельзя сказать, что на его решение подействовал заброшенный за спину Салавди автомат – оружие мужчину не испугало. Просто он не мог отказать в помощи раненному человеку одного с ним народа. Встреченные им люди никакого отношения к его тейпу не имели, но они прежде всего были чеченцами. Спокойно миновав ряд блок – постов, УАЗ вскоре въехал в одно из крупных селений. В этом селе имелась больница, и оба чеченца об этом прекрасно знали. Водитель остановил автомобиль у самого входа в неё и вместе с Салавди дотащил потерявшего сознание раненного в операционную. Вокруг уже суетился медицинский персонал. Оказалось, что привезённый с огнестрельным ранением боевик у них уже не первый. С начала дня к больнице не ослабевал нескончаемый поток всевозможного транспорта, доставлявшего продырявленных пулями и осколками бандитов. Несмотря на переполненность, очередного раненного сразу же приняли и, вколов необходимое лекарство, приступили к подготовке операции. Салавди несколько минут потоптался у двери и повернулся к стоявшему рядом водителю УАЗа.

– Спасибо тебе за помощь. Меня не жди, я во дворе из нашего села машину приметил, с ними и доеду.

– За что благодаришь? – отозвался тот – Каждый чеченец на моём месте так же поступил бы. А ехать мне действительно пора – тороплюсь.

Попрощавшись, мужчина вышел, а Салавди устало опустился на корточки у стены. Весь коридор был забит сопровождавшими доставленных бандитов их близкими родственниками. Многие из них, как и сам Ганиев, имели при себе оружие. Ждать пришлось долго. Наконец две одетые в белые халаты женщины выкатили каталку с перевязанным в свежие бинты односельчанином. Салавди тут же подскочил к сопровождавшему их доктору.

– Всё будет нормально! – поспешил успокоить его тот – Операция прошла успешно. Вот только транспортировка его пока невозможна, придётся у нас пока отлёживаться.

– А как же русские? Вдруг они нагрянут, что тогда? – испугался за раненного Салавди.

Доктор с усмешкой взглянул ему в глаза:

– Где вы слышали, чтобы русскими больницы проверялись? Если и доберутся сюда, то не дальше моего кабинета. Никогда они с раненными не связываются!

Ответ показался убедительным, но боевик всё не отставал.

– Я родственников его предупрежу, что у вас он. Вы сразу скажите, что нужно: может, лекарства какие или ещё что…

– Лекарств хватает – бросил через плечо врач – Россия исправно нам их поставляет. А насчёт остального с родственниками поговорим. Пусть подъезжают.

Дальше задерживать внимание медика Салавди не осмелился. Он дождался, когда приехавшие на «семёрке» односельчане заберут своего только что прооперированного родственника, и вместе с ними возвратился в родное село. В этот день к брату он не пошёл. Как не пошёл и в другие, последующие дни. Он прекрасно понимал, что тяжело раненный военный в ближайшее время из села никуда не уйдёт, и никаких беспокойств по этому поводу не испытывал. Оставался вопрос о месте нахождения его дяди, но эта проблема касалась не только его.