Тор

Глава 15. Первая жертва

25 апреля 1986 года. 19:00

Солнце, похожее на большой оранжевый диск, коснулось макушек деревьев. Тонкие перистые облака окрасились алым цветом. Подул легкий ветерок, который зашумел молодыми листьями в кронах тополей.

Федор неторопливо шагал по Житомирской улице. Впереди высились белоснежные энергоблоки Чернобыльской атомной электростанции имени В. И. Ленина. Немного в стороне возвышались пузатые градирни, испускающие из своих вершин клубы белого пара. Метрах в ста от них ударными темпами велось строительство третьей очереди – пятого и шестого энергоблоков.

– Доброго вечерочка! – поприветствовал Федора Михайловича пожилой охранник Семеныч. – На работу – как на праздник?

– Э, нет! – усмехнулся Федор. – До праздников еще целая неделя, а до отпуска – всего одна смена.

Покинув КПП, главный оператор циркуляционных насосов станции пересек большую площадь и вошел в здание. Прошел пост радиационного контроля. Расписавшись в журнале, направился в раздевалку. Сбросил верхнюю одежду, надел белоснежный костюм, шапочку. Сунул в нагрудный карман накопительный дозиметр, внешне похожий на маленькую авторучку.

Двигаясь по «золотому коридору», Федор посмотрел в одно из многочисленных окон. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом. Стремительно темнело. На небосводе появлялись первые тусклые звезды. Территорию, прилегающую к станции, осветили вспыхнувшие фонари. К проходной спешили те, кто уже передал все дела сменщикам. Домой, к семьям, друзьям, телевизорам. Федора в засыпающей Припяти ждали ненаглядная жена Светлана и сын Виктор, но увидятся они только назавтра.

– Михалыч! – позвал Славик Хромов, оператор циркуляционных насосов реакторного цеха и сменщик Федора. – Харэ в окно пялиться! Меня мужики ждут, а я еще здесь и, заметь, без удочек!

– Иду-иду. Не серчай. Везде успеешь.

Быстро пройдя остаток коридора, Федор свернул на лестницу и спустился в машинный зал. Приняв смену, вошел в комнату персонала и, усевшись в мягкое кресло, принялся листать русско-английский словарь.

– О, Федор, привет! – воскликнул Коля Слесарчук, входя в комнату. – А я думал, ты уже в отпуске.

– Почти, – усмехнулся Федор. – Вот сдам утром смену и сразу же махну с семьей в Киев. Хотим майские праздники там провести. Витька давно просится.

– Вот это хорошее дело, – одобрил сослуживец, заваривая чай. – Кстати, говорят, что этой ночью будут проводить какой-то эксперимент.

– Как – ночью? – удивился Федор, откладывая словарь в сторону. – Его же днем должны были провести.

– Смена передала, что их попросили не снижать мощность до вечера. Сам знаешь, как это бывает.

– Вот же засада! Умеешь ты настроение испортить. Ладно, пойду проверю насосы.

В машинном зале было шумно. Любое произнесенное слово тонуло в грохоте оборудования. Поэтому неожиданное прикосновение к плечу заставило Федора встрепенуться. Обернувшись, он увидел своего старого друга Андрюху Волкова. Они почти одновременно переехали в Припять, жили в соседних квартирах на улице Леси Украинки. Андрей, в отличие от Федора, не устроился на станцию: первые несколько лет он проработал на заводе «Юпитер». Только вот кем – не рассказывал. Каждый раз, когда заходил разговор о его специальности, Андрюха переводил тему.

– Сейчас! Показания только сниму! – Перекрикивая шум, Федор ткнул пальцем в комнату персонала. – Иди пока туда. Я скоро.

Волков кивнул и зашагал в указанном направлении.

После встречи с приятелем настроение, испорченное новостью об эксперименте, значительно улучшилось. Совершив плановый обход, который по регламенту должен проводиться каждый час, Федор вернулся в комнату. Здесь было намного тише, чем в машинном зале. Пахло свежезаваренным крепким чаем и какой-то вкусной выпечкой. За столом, потягивая дымящийся напиток и уплетая пирог, сидел Коля, а Андрюха развалился на кресле.

– Ты какими судьбами здесь? – поинтересовался Федор.

– Вы присаживайтесь, коллега, – ухмыльнулся Волков. – Я теперь тоже работаю на станции. Несу людям свет.

– Свет дают лампочки, а АЭС – вырабатывает электроэнергию, которая по высоковольтным проводам поступает в дома, где эти самые лампочки и используют.

– Зануда, – поставив кружку на стол, пробурчал Коля.

– А ты не лезь, когда взрослые дяди разговаривают, – ответил Федор.

– Вот зараза! На три дня старше, а все туда же. Ладно, общайтесь, а я пойду поработаю.

Водрузив на голову белую шапочку, Николай покинул комнату персонала.

– Рассказывай, как докатился до такой жизни? – начал Федор.

– Да осточертело мне на заводе, – махнул рукой Волков. – Здесь как-то интересней. Масштабней, что ли. Да и уезжать из Припяти не хочется.

– Зачем уезжать? – удивился Федор. – Куда?

– Меня перевести собирались. В Минск. Там подобное «Юпитеру» предприятие открывают. Хотели, чтоб поехал поднимать производство.

– Хм, – почесал затылок Федор. – Это, безусловно, показательно. Значит, тебя руководство уважает и ценит.

– Да на фига мне эти привилегии, если я буду там, а Ленка – беременная, между прочим! – останется здесь?

– Тоже верно. Я не представляю, как смог бы жить вдали от Светы и Витька́. – Федор на мгновение о чем-то задумался, а затем продолжил: – Правильно сделал, что уволился. Семья при любых раскладах должна стоять на первом месте.

– Ничего. Теперь буду меньше работать, больше отдыхать, и никуда переезжать не нужно, – улыбнулся Андрей.

– Уважаю. Ну хоть теперь-то можешь рассказать, чем занимался на «Юпитере»?

– Кстати! – спохватился Волков, в свойственной манере переводя разговор в новое русло. – Я ж пирог Ленкин принес. Черничный, как ты любишь.

Федор, прищурившись, посмотрел на друга, отметив про себя, что тот не меняется, а затем пересел за стол. Перед ним на белой тарелке с золотистой каймой лежал румяный черничный пирог. Лена, жена Андрея, была та еще искусница. И платья сама себе шила, и борщи варила, и пироги пекла всем на зависть.

Прозвенел будильник. Взглянув на циферблат, Волков произнес:

– Час ночи. Пора.

– Куда? – удивился Федор.

– Сейчас сборки привезут новые. Нужно принять, – бросил Андрей, скрываясь за дверью.

Дожевав кусок божественного на вкус пирога, Федор отхлебнул из кружки порядком остывший чай и засобирался на очередной обход. Взяв в руки журнал, он посмотрел на часы. Час ноль пять.

Спустившись в машинный зал, Федор проверил показания приборов, произвел плановые переключения на оборудовании и решил было пройтись до щита управления Четвертым энергоблоком, как вдруг застыл на месте. На его глазах гигантская крышка реактора пустилась в пляс. Колпаки стержней управления и топливных каналов по триста пятьдесят килограммов каждый начали подпрыгивать вверх-вниз, издавая металлический лязг.

– Господи… – только и вымолвил Федор.

Сорвавшись с места, он со всех ног побежал к камере видеонаблюдения за машинным залом. Споткнулся, упал, выронил журнал. Все вокруг вибрировало. Температура в помещении подскочила, стало невыносимо жарко. Поднявшись на ноги, Федор почувствовал, как колотится его сердце. Он утер с лица пот, быстро поднялся по лестнице и, встав напротив объектива, стал кричать, размахивая руками:

– Реактор кипит! Глушите! Глушите реактор! Вы слышите?!

Поняв, что его не видят и не слышат, бросился вниз, к двери, ведущей в блочный щит управления, где операторы проводили эксперимент.

– Что же вы творите?! Идиоты! – закричал Федор. – Разве не видите, что реактор взбесился?!

Только он коснулся пола, как на мгновение все стихло.

– Слава богу! Справились. Я уж думал – всё…

Мигнул свет, а за ним пришел грохот, поднимающийся из глубин реактора.

– Да вашу ж мать! – всполошился Федор, предприняв новую попытку добежать до двери.

Раздался мощный взрыв. Здание энергоблока качнулось. Федор упал, не удержавшись на ногах.

– Надо бежать! Я… Мне нужно… – повторял Федор, борясь с приступом кашля и пытаясь подняться.

Затем рвануло во второй раз. Ударной волной его отбросило в сторону.

«Э, нет! Мне нельзя умирать! Ну никак нельзя! Светка, Витька – как же они без меня?»

Последнее, что увидел Федор, это взмывающая вверх многотонная крышка реактора, объятая пламенем.

«Вашу ж мать! За что? Почему я?!»

Его крик утонул в страшном грохоте рушащегося здания.