Тор

Глава 6. Крепкий орешек

«Человек не побежден, пока его не победят». Джек Лондон

– Слышь, старик, ты чо, ваще берега путаешь?! – возмущенно проорал шкафоподобный амбал, которого другие называли Малмыгой. – Где этот волосатый?!

– Я, по-моему, ясно сказал – не знаю! – утирая с лица кровь, ответил Петрович.

– Пацаны, я не пойму, он во мне оленя увидел?!

Его обделенные умом дружки заржали, точно табун коней. Один из них, демонстрируя свою борзость, расстегнув ширинку, справил малую нужду, не выходя из комнаты.

– Э, Упырь, ты конченый отморозок! Сам облегчился, а пацанам теперь нюхать?! – возмутился расписанный татуировками двухметровый детина, сидевший в кресле, закинув ноги на стол.

– Да пофиг! Дедуля потом уберет, а ты потерпишь. Чуешь, да? Розами пахнет! – противно хихикая, огрызнулся тот, кого звали Упырем.

Петрович сидел на полу, прижавшись спиной к батарее. Под глазами налились черные синяки, говорящие о сломанном носе. Разорванная майка измазана кровью, а на груди грязный отпечаток подошвы кроссовка, оставленный ударом Малмыги. Мужчина презрительно смотрел на бандитов, вломившихся в его дом. Их было трое. Двоих он видел впервые, а вот развалившегося в кресле Свина знал давно. Петрович помнил его маленьким пухлым мальчонкой по имени Рафаэль, которого не раз приходилось выручать, разгоняя соседских хулиганистых подростков.

– Рафаэль, – сплевывая кровь, пробормотал мужчина, обращаясь к «братку». – Не совестно тебе?

– Слышь, пенсия, ты за базаром следи! Я Свин! – вскочив на ноги, завизжал детина подобно тому животному, в честь которого получил свою кличку.

Тяжело вздохнув, Петрович разочарованно опустил голову, рассматривая затоптанный пол и тайком пытаясь достать спрятанный между секциями батареи сверток.

– Так, старик, мне уже надоел этот цирк! – пнул мужчину по ногам взбеленившийся Малмыга. – Давай по-хорошему: рассказываешь, где ныкается твой друган, и мы с парнями сваливаем.

– А если откажусь, пришьете? – сжав в руке наконец-то выуженный сверток, с издевкой спросил Петрович.

– Дед, ты в натуре баклан? Ладно, не хочешь нормально базарить, хрен с тобой! Пацаны, валите его!

Свин и Упырь, демонстрируя свою крутость, сначала захрустели шейными позвонками, а потом пальцами на руках. Не спеша достав пистолеты, накрутили на них глушители и направили стволы на мужчину.

– Ребятки, вы ж, поди, не звери какие! – разыгрывая роль испуганной жертвы, взмолился Петрович. – Даже в тюрьме приговоренному к «вышке» дают право последнего желания!

Бандиты молча переглянулись, после чего Малмыга проговорил:

– Старик дело базарит. Откажем – братва не поймет. Я по жизни сукой не был и становиться ею не хочу. Излагай, дед: чо хочешь?

– Мне бы водички кружечку, таблетки от сердца запить, а то вы ворвались, когда я собирался их принять.

– Слышь, старый, ты ваще умом тронулся? – хохотнул толстяк. – Не, ну а чо, ему один хрен подыхать…

– Свин! – перебив подельника, рявкнул Малмыга. – Закрой свою пасть и делай, что велено!

Обиженно сплюнув, бандит отправился на кухню, что-то недовольно бормоча. Вернувшись, он протянул жертве стакан, немного расплескав его содержимое.

– Спасибо, – поблагодарил Петрович, вытаскивая из-за спины сжатый в кулаке сверток.

– Чо это? – всполошился Упырь, направив ствол на мужчину.

– Говорю же, лекарство. От сердца. Выпить не успел, – не выходя из образа обреченного на смерть, беспомощного старика, ответил хозяин квартиры.

Развернув бумагу, продемонстрировал «браткам» две белые таблетки. Поднявшись, закинул их в воду. Достигнув дна, они забурлили, растворяясь. Стакан начал нагреваться, а жидкость окрасилась в грязно-синий цвет.

– Ну-с, не болейте, ребята, – проговорил Петрович, поднимая его так, словно произнося тост.

– Давай дед, не тяни резину! – взвизгнул Свин.

– Заткнись! – взорвался Малмыга, зыркнув на подельника. – Достал торопить! Ща добазаришься, я тебе лично хлебало зашью!

Воспользовавшись перепалкой «братков», мужчина резко выплеснул содержимое стакана перед собой. Жидкость моментально преобразовалась в густое, едкое сине-фиолетовое облако, которое за секунду заполнило все помещение квартиры.

Бандиты закашлялись, стали орать. Малмыга, на которого попало немного жидкости, схватившись за лицо, заорал нечеловеческим голосом.

Задержав дыхание, зажмурив глаза, Петрович повалился на пол, затем быстро пополз к выходу. Покинув квартиру, он захлопнул дверь и бросился вниз по лестнице.

Прозвучал выстрел, а за ним прогремел оглушительный хлопо́к. Зазвенели выбитые взрывной волной стекла. По ушам ударил усиленный подъездом грохот. Перемахнув последние ступеньки, мужчина выскочил на улицу. Во дворе уже собрались соседи и зеваки.

– Что случилось? – глядя на вырывающиеся из разбитых окон языки пламени, спросил Сидоров, сосед из второго подъезда.

– Может, газ рванул? – предположил Пестряков, живший в первом.

– Алкаши проклятущие! – возмущенно пробормотала вечно чем-то недовольная Соколова из семьдесят восьмой квартиры. – Напьются, а потом дома взрывают!

– Это ж у Петровича! – заголосила Ниткина, соседка с первого этажа. – Вызовите кто-нибудь пожарных!

Все были так увлечены созерцанием и обсуждением произошедшего, что никто даже не заметил вывалившегося из подъезда человека в рваной, перепачканной кровью майке. Оно и к лучшему. Воспользовавшись этим, мужчина поспешил покинуть территорию двора.

Юркнув за угол дома, он со всех ног побежал к гаражу. Пересекая дорогу, обернулся на окна своей квартиры. Труп одного из бандитов лежал в полыхающем проеме, наполовину свисая на улицу.

– То-то же, – пробормотал Петрович. – Как бы знал, что «дымка» пригодится…

Достигнув гаража, он пошарил рукой в скворечнике, висящем на стволе старой березы, выудил ключ. Отперев увесистый замок, скрылся в помещении, закрыв за собой дверь. Щелкнул выключателем. Мигнув несколько раз, зажглась тусклая лампочка, крайне скудно освещающая пространство.

Упершись руками в капот старой красной «шестерки», Петрович шумно выдохнул, пытаясь собраться с мыслями. В его голове творился настоящий хаос: «Что делать? Куда бежать? А стоит ли прятаться? Может, поймут, что не на того напали? Нет, чушь все это, скоты так просто не отстанут. Ну, Андрюха, подсуетил мне дел на старости лет! Хотя… я сам вызвался ему помочь. Интересно, как он? Добрался до Ясного, или сожрали твари? Черт! Черт! Черт! Нужно валить из города как можно скорее! В Зону, мать ее! Там все же проще, чем здесь!»

Развернувшись, мужчина подошел к раковине, открыл кран, умылся ледяной водой, а затем взглянул на себя в зеркало, висящее на стене.

– Вот же суки! – прорычал он, глядя на изуродованное ссадинами и синяками лицо. – Ничего. И не через такое проходили. Прорвемся.

Сбросив изорванную, пропитанную кровью майку, надел прихваченную из «Слав-Энерго» сине-серую робу, нахлобучил на голову кепку, надвинув ее на лоб, чтоб хоть как-то прикрыть следы побоев. Завел автомобиль, закинул в салон ящик с инструментами, потрепанный камуфляжный костюм и видавшие виды армейские ботинки.

Подойдя к воротам, прислушался. Снаружи было тихо. Осторожно приоткрыв створки, осмотрелся – никого. Распахнув их, выгнал машину на улицу. Замкнув гараж, сунул ключ в скворечник. «На всякий случай. Кто знает, как судьба распорядится?» – подумал он. Сел за руль и дал по газам.

Вывернув на проспект, последний раз взглянул на все еще полыхающие окна квартиры. Проехав пару кварталов, разминулся с пожарным экипажем и каретой скорой помощи, которые с воем сирен мчались в сторону его дома. Проводив их взглядом через зеркало заднего вида, Петрович окончательно решил, что назад пути нет. Переключив передачу и придавив педаль газа немного сильнее, взял курс на Зону.

– Ты давно меня звала, – приговаривал он, – а я сопротивлялся. Что ж, не обольщайся, не твой зов тому виной, а обстоятельства! Думай, что твоя взяла! Радуйся, уже в пути, скоро буду! Одно прошу – не вставляй палок в колеса!

Покинув город, свернул на трассу. Успешно миновав пост ГАИ, вырулил на проселочную дорогу, ведущую к Периметру. За окнами проплывали полуразрушенные, заброшенные дома, покосившиеся заборы, заросшие сорняком огороды, мертвые сады. Вскоре пейзаж сменился. Постройки остались позади. «Шестерка» двигалась по пустырю, гремя подвеской на разбитой, ухабистой дороге. Темнело. Включив фары, Петрович свернул с укатанной грунтовки, направив автомобиль к оврагу. Остановившись на краю обрыва, заглушил двигатель, выключил свет и вышел на улицу. Сумерки становились все гуще. В небе одна за другой вспыхивали звезды, окружая яркую луну.

Повернувшись, он посмотрел в сторону города, который издалека мерцал своими тусклыми огнями. Затем бросил взгляд на колючую проволоку, окутывающую Периметр. Тяжело вздохнул, вытащил из салона прихваченные в гараже вещи, сложил их на траву. Примостив одну руку на капот, а вторую на крышу автомобиля, сказал:

– Ну что, подруга, пора прощаться? Видишь, как судьба сложилась? Ты прости меня, если сможешь, но у меня нет другого выхода. Спасибо тебе, родная.

Смахнув выступившие слезы, опустил рычаг ручного тормоза, обошел машину, уперся руками в багажник, сталкивая ее в овраг. Быстро набирая скорость, «шестерка» мчалась вниз. Налетев на какую-то кочку, подпрыгнула, ударилась о землю, перевернулась и, кувыркаясь, скрежеща металлом, звеня бьющимся стеклом, достигла дна. Напоследок моргнула фарами – и застыла на месте.

Сердце в груди мужчины сжалось. Тяжело вздохнув, он переоделся, сбросил робу вслед за автомобилем. Подхватив ящик с инструментами, направился к забору, за которым его ждала Зона. Ее зов становился все громче и четче.

Прибавив шаг, Петрович пересек расстояние от оврага до Периметра. Остановился у границы двух миров, поставил ящик с инструментами на землю, присел на корточки, озираясь по сторонам. Позади никого. Впереди также отсутствовали признаки какого-либо движения. Лишь где-то вдалеке время от времени вспыхивали бело-голубые огни «молнии».

Достав кусачки, ловкими, заученными движениями разрезал несколько рядов колючей проволоки. Прильнул к земле и подобно бравому солдату пересек Периметр. Оказавшись на территории Зоны, забрал с Большой земли ящик с инструментами. Отщелкнул крышку, вытащил верхнюю секцию, где лежали отвертки, клеммы и прочая мелочевка. Моток изоленты отправил в карман, а все остальное прикопал среди корней ближайшего дерева. Содержание нижнего яруса было куда полезней, особенно для выживания на этой проклятой территории. Развернув промасленный тканевый сверток, мужчина сжал в правой руке холодный металл рукояти «макарова» и со словами: «Привет, дружище!» – проверил на наличие боеприпасов, затем сунул за пояс. Разложил по карманам два запасных магазина и несколько пачек патронов. Пристегнул к поясу охотничий нож. Закончив со сборами, Петрович поднялся во весь рост, повернулся лицом к Зоне и, обращаясь к ней, проговорил:

– Ты звала, и вот я здесь! Сообщи всем, что Крепыш снова в деле! А сейчас не мешай, оставь свои проверки на прочность для молодежи! Будь как всегда справедлива! Твой блудный сын нагулялся!