Тор

– А может, кто-то из соседей пакость сделал? – предположил Петрович.

– Да храни тебя Господь, – отмахнулся Кузьмич. – В нашей деревне люди хорошие. Все друг друга знают и не станут чинить зла. Я уж девятый десяток здесь живу. Разве что мальчишки, сорванцы этакие, хулиганят, но на них грех обижаться.

– Не переживай, дед. Все наладится. Новую купишь, – брякнул Антибиотик.

– Да на какие шиши? В колхозе тыщу рублев просют за телку, а у меня пенсии сто восемьдесят всего.

– В смысле? Почему так мало? – удивился напарник.

– Чего ж мало-то? Вполне достаточно. Даже поболе, чем у многих других.

– Павел Кузьмич, а какое сегодня число? – нахмурив брови, спросил Петрович.

– Это мы сейчас глянем, – снимая со стены отрывной календарь, произнес старик. – Двадцать пятое апреля одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Скоро праздник большой – День международной солидарности трудящихся.

– Этого не… – воскликнул Антибиотик, но был тут же остановлен Крепышом, который наступил ему на ногу.

– Что? – переспросил хозяин дома.

– Все нормально. Я ж говорил, он с детства чудной. Вспомнил, что у него первого мая день рождения.

Допив чай, Петрович извинился и снова вышел на улицу. По телу бежала мелкая дрожь, лоб покрылся испариной. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Свет в окнах домов погас. Мужчина нервно ходил из стороны в сторону и думал: «Так вот почему мы не встретили ни мутантов, ни аномалий на своем пути. Вот почему здесь процветает жизнь, а не лютует смерть, как в Зоне. Но… Нет! Нет! Нет! Нужно что-то предпринять! Они же обречены…»

Земля под ногами дрогнула. Затем на несколько секунд воцарилась гробовая тишина. Застыв на месте, Крепыш устремил взор на запад. Вспыхнуло яркое зарево от взметнувшегося ввысь огненного столба, а следом обрушился оглушительный грохот.