Родина – за нами!

Саша, проверив заточку никелированной пилы, лежавшей в её памятной капитану укладке, нервно дымила в предбаннике. Куминов подошёл к ней, уставившейся в одну точку прямо перед собой.

— Переживаешь?

— Не то слово, Коля. Мне же не доводилось раньше такого делать. Да и условия… Господи ты боже, жалко-то его как, слышишь?

— Он выживет? — Капитан внимательно посмотрел на неё. Саша взгляда не отвела.

— Я не знаю. Характер заражения непонятный, понимаешь? Подозреваю, что твари те и в самом деле были… не живыми. Удивляться в этом случае трупному яду мне в голову не придёт. Если так, то умрёт. Если нет — то не знаю. Доволен таким ответом?

— Причём здесь доволен или нет? — Куминов сел рядом. — Ты волнуйся чуть меньше, Саша. Если оставить как есть, то ты сама говоришь, что Камиль умрёт. Значит только такой выход. И всё, больше никак. Тебе волноваться сейчас нужно меньше. Юля сможет тебе помочь, правильно понимаю?

— Сможет… — Саша затянулась, затушила сигарету. — У неё с медициной всё в порядке всегда было, особенно с хирургией. Специальность у неё совершенно другая, на твою похожая. Но на занятия ходила исправно, с интересом.

— Вы учились вместе? — Было не время, но капитан про задание не забывал. Как и про свои подозрения в сторону неожиданной попутчицы группы.

— Не совсем… — девушка встала. — В одном заведении, это верно. Но не вместе. Коля… Она тогда вас почуяла просто, в деревне. Этому их учили, хорошо учили.

— Что?

— Ей можно доверять, не напрягайся так. С ней нам проще будет, поверь. Мы и так в графике идём, а Юлька его сократит. Я очень рада, что она здесь оказалась. Хотя если бы предупредили, было бы лучше.

— Хорошо. — Куминов согласно кивнул. — Я попробую.

— Чудно. Знаешь, чего боюсь больше всего? Не знаешь, не знаешь. Сильного обезболивающего у меня с собой нет вообще никакого. Морфин… не знаю, поможет ли? Не говоря уже про наркоз. Ведь зачем его нужно было нести? Вот и я о том же, правильно ты киваешь. Держать придётся Камиля, сильно держать.

Куминов неожиданно почувствовал холодную каплю, электричеством пробежавшую вниз по спине. Про такой вариант мысли в голову не приходили.

Морфин не помог. Камиль пришёл в себя в тот момент, как Саша сделала первый надрез ланцетом, вскрывая мышечную ткань. Она не ожидала заражения намного выше такой заметной черноты. Густая, багровая жидкость с почти чёрными сгустками побежала на земляной пол, когда он открыл разом побелевшие глаза и закричал. Дико, безумно, жалобно.

Он умер через три часа после операции, так и не приходя в сознание. Камиль Джанкоев вновь провалился в тёмную бездонную мглу в тот момент, когда зубья пилы с хрустом врезались в кость повреждённой руки.

Старший сержант Воронков, накрыл ему лицо простынёй, что-то прошептав себе под нос. Куминов вышел на улицу, в уже надвинувшиеся сумерки. Сел на земляной бок блиндажа, занесённый снегом, не обращая никакого внимания на холод. Приобнял за плечи ревущую Сашу, у которой в пальцах нервно плясала сигарета. Прижал к себе, ткнувшись носом в тёплый, пахнущий земляничным мылом затылок. Гладил по спине, вздрагивавшей и ходившей ходуном под его ладонями. Шептал на ухо, беззащитно смотревшее из-под коротко остриженных тёмных волос что-то успокаивающее. Не замечал собственных слов, говорил-говорил-говорил. Ему было страшно оставлять её одну.