Сводный брат бесит

Глава 44

ДАНИЛ

Паспортный контроль в аэропорту проходит очень быстро, поэтому я в нужном месте уже в половине второго. Подъезд Джо в нескольких метрах от входа в заведение, но я не звоню ей, чтобы поторопить.

С ностальгией оглядываю кафе, вспоминая, как мы приходили сюда завтракать каждое утро на всех каникулах. Официанты и бармен все те же. Один из них, кажется, даже узнает меня. Кивает и улыбается.

В Мадриде в середине сентября стоит жара. Люди ходят в шортах и майках. Учебный год еще не начался. Сейчас в Испании лето. Времена года здесь сменяются двадцатого числа.

Мне всегда это казалось странным и удивительным. В России времена года меняются первого числа: 1 июня — лето, 1 сентября — осень, 1 декабря — зима, а 1 марта — весна. В Испании время года сменяется двадцатого числа. Осень здесь наступит двадцатого сентября, и тогда же начнется учебный год.

Дверь кафе открывается, звякает колокольчик, и я вижу Джо. На ней легкий белый сарафан, а темные кудри раскиданы по плечам и спине.

— Привет, — встаю ей навстречу.

Джоанна замирает, испуганно на меня смотря.

— Боже, что с твоим лицом?

Ох, я уже и забыл про фингал и опухшую губу.

— Да так, ерунда, — опускаю руку ей на спину и притягиваю к себе. Обнимаю. Понимаю, что это в последний раз, поэтому прижимаю к себе сильнее и вдыхаю знакомый запах мандаринов. Джоанна его любит. В нашей ванной в интернате все полки были заставлены цитрусовыми косметическими средствами.

Джо неуверенно обводит меня вокруг пояса. Мы стоим так долго. Ни один из нас не решается прервать объятие, понимая, что вряд ли оно еще когда-то повторится.

— Вам как обычно? — возле нас возникает знакомый официант.

И это заставляет нас с Джо оторваться друг от друга. Я возвращаюсь на свое место, Джоанна садится напротив.

— Да, мне американо и круассан с ветчиной и сыром, — делаю заказ.

— Мне тоже, как обычно: капучино, апельсиновый фреш и эклер с шоколадом.

Я смотрю парню вслед, пытаясь оттянуть тот момент, когда мне придется встретиться взглядом с Джоанной. Но этот момент неизбежен, поэтому через пару десятков секунд я все-таки поднимаю на нее глаза.

— Так что с тобой произошло? — спрашивает, имея в виду синяки на лице.

— Подрался, — честно отвечаю.

Джо удивляется. Еще бы. За четыре года учебы в интернате у меня не было ни одной стычки ни с кем. Там у нас в принципе было не принято драться. Все ребята были разбиты по компаниям, и каждый тусовался со своими друзьями.

— С кем? Почему?

— В баре несколько ночей назад. Но все в порядке, скоро пройдет.

Джо с пониманием кивает. Возникает неловкая пауза, когда каждый не знает, что сказать.

— Как твоя учеба в университете? Она ведь уже началась? — первая заполняет тишину.

— Да, у нас в России учебный год стартует первого сентября. Все нормально. Вполне интересно.

Снова тишина. Официант приносит наш заказ. Джоанна делает глоток апельсинового сока. Мне же в горло ничего не лезет.

— Джо… — начинаю и тут же замолкаю.

Она задумчиво вертит в руках стакан.

— Прости… — говорю так искренне, как могу. — Но у нас ничего не выйдет…

Джоанна продолжает крутить в руках стеклянный стакан с соком, не поднимая на меня взгляда. По ее щеке стекает крупная слеза, и мое сердце тут же начинает ныть тупой болью за то, как я поступаю с этой прекрасной девушкой.

— Что случилось? — тихо спрашивает. — У нас был план. Но ты в один день все изменил, не объясняя причин. Не приехал в августе, игнорировал мои звонки, редко отвечал на сообщения…

— Потому что моя жизнь изменилась за один день.

— Каким образом?

— Я встретился с девушкой, которую люблю с детства.

Джоанна медленно поднимает на меня лицо.

— Что?

— Ты имеешь полное право ненавидеть меня до конца своих дней, и я прекрасно понимаю, насколько ужасно с тобой поступаю. Но я ничего не могу с собой поделать. Я люблю другую девушку. Очень давно. И я снова с ней встретился.

Джо молчит. Я замечаю, как ее глаза наливаются слезами, а верхняя губа начинает подрагивать.

— Но ты ведь говорил, что любишь меня… — растерянно шепчет.

— Люблю. Я люблю тебя как прекрасного доброго человека, как близкого друга. Но это не та любовь, которую ты от меня ждешь, и не та любовь, которую на самом деле заслуживаешь от парня.

Она плачет. Все больше и больше слезинок скатываются с ее ресниц вниз по лицу. Замирают на подбородке и срываются в стакан с апельсиновым соком.

— Не плачь, — прошу. — Я не стою твоих слез.

— Ты говорил, что мы всегда будем вместе, — сбивчиво шепчет. — Что тебе хорошо со мной, что ты счастлив, что встретил меня. Это все была ложь?

— Я правда счастлив, что встретил тебя, и мне правда было хорошо с тобой. Но про всегда будем вместе оказалось ложью. Я не могу с тобой быть, Джоанна.

— Зачем тогда все это было нужно? Зачем мы были вместе столько лет? Зачем ты обещал приехать в Испанию?

— Потому что я думал, что больше никогда ее не увижу, ту девушку. Но я встретил ее снова, и все мои планы на будущее разом сломались.

Джоанна громко шмыгает носом и растирает по лицу слезы, а у меня душа в клочья рвется от моего поступка.

— Ты был с ней? — спрашивает. — Все это время в России ты был с ней, да?

— Не все время, но был.

Она опускается лицом в ладони и начинает трястись с тихом плаче.

— Джо, пожалуйста, не плачь, — тянусь к ней рукой через весь стол.

Она раздраженно сбрасывает мою ладонь со своего плеча. Я встаю с места и подхожу к ней.

— Джо, — еще раз касаюсь плеча девушки.

Она отрывается от ладоней и поднимает на меня заплаканное лицо.

— Джо, милая, прошу тебя, не надо слез. Я их не достоин, — опускаюсь на корточки рядом с ней.

— Я думала, что мы вместе навсегда. Ты говорил мне так.

— Когда я так тебе говорил, я тоже так думал.

Я привлекаю ее к себе. Вот теперь точно обнимаю в последний раз.

— Пожалуйста, Джо, послушай меня, — говорю на ухо. — Ты прекрасная, замечательная, умная, красивая, и я могу бы подобрать еще миллион эпитетов, чтобы сказать, какая ты необыкновенная. Ты, как никто другой, заслуживаешь быть счастливой и по-настоящему любимой. Я верю, что ты обязательно встретишь парня, для которого ты будешь самой-самой. Просто этот парень не я.

Моя футболка становится влажной от ее слез. Я отрываю Джоанну от своей груди, несколько раз глажу по мокрой щеке и целую в лоб.

— Прости меня, если сможешь.

Я поднимаюсь на ноги и направляюсь к барной стойке. Там я закрываю счет и, окинув последним взглядом тихо плачущую Джоанну, выхожу из кафе.

Я целый день брожу по Мадриду, думая, как могла бы сложиться моя жизнь, не реши отец жениться на Анжеле Борисовне. Я бы так и не встретил в поселке Машу, поскольку обходил ее дом десятой дорогой, в августе приехал бы к Джоанне, а после отцовских выборов бы занялся переводом в университет Мадрида.

Но я все-таки встретил ее — мою солнечную девочку. Добрую и смелую, слегка наивную, но уже отчаянно стремящуюся к независимости. Вот же удумала — работать официанткой после школы, чтобы не просить ни у кого денег! Сейчас это вызывает во мне улыбку, хотя, когда только получил от Дарьи фотографию Маши в ее рабочей униформе, думал, разнесу весь этот бар к чертовой матери.

Я возвращаюсь домой на следующий день с твердой уверенностью выбить из Анжелы Борисовны Машин адрес в Рязани. Но переступив порог коттеджа, замираю при виде множества чемоданов и рыдающей Анжелы Борисовны.

— Что произошло? — осторожно спрашиваю у нее, предчувствуя что-то нехорошее.

Она даже не удостаивает меня взглядом. Продолжает всхлипывать, запихивая вещи в чемоданы. Я переступаю через сумки и направляюсь в отцовский кабинет. Папа, как всегда, сидит за столом и смотрит в бумаги.

— Привет, — закрываю за собой дверь. — А что произошло?

— Я принял решение разорвать отношения с Анжелой, — отвечает, не поднимая на меня глаз.

Его слова звучат, как гром среди ясного неба.

— Что? — восклицаю. — Почему?

Отец молчит, продолжая смотреть в бумаги. Что-то пишет, считает на калькуляторе. Спокоен. Невозмутим. Я же как будто на иголках.

— Пап? — прерываю тишину. — Что произошло?

— Ничего не произошло, — вздыхает и наконец-то смотрит на меня. — Просто я подумал, что мой рейтинг может отрасти обратно, если я расстанусь с Анжелой.

Я не верю своим ушам. Обескураженно пялюсь на отца, пытаясь понять, правду ли он говорит.

Впрочем, зачем ему лгать? Да и чемоданы с плачущей Анжелой Борисовной я сам видел.

— Как съездил в Мадрид? — переводит в тему. — Как Джоанна?

— Я расстался с ней, — машинально говорю.

Мой ответ ни капли не удивляет отца.

— Желаю вам с Марией помириться, — папа снова возвращается к документам, теряя ко мне интерес.

Я еще стою какое-то время посреди его кабинета, шокированный услышанным. Затем разворачиваюсь и на ватных ногах возвращаюсь в холл.

— Кхм, — прочищаю горло. — Анжела Борисовна, так все-таки можете сказать мне Машин адрес в Рязани?

— Ничего я тебе не скажу! — взрывается криком.

— Мне очень жаль, что у вас с папой так все вышло, — спокойно говорю. — Но мне очень надо поговорить с Машей.

— У тебя есть ее телефон! Возьми и позвони, раз надо!

Я бы с удовольствием, вот только Маша не ответила ни на один мой звонок.

— Я хочу лично поговорить, а не по телефону.

— Я тебе ничего не скажу, — цедит сквозь зубы, и я понимаю, что мне бессмысленно ее просить.

Мне придется искать Машу самому. И у меня ни идеи, как это сделать…