Сводный брат бесит

Глава 38

Я отпрашиваюсь у начальницы на воскресенье, потому что к нам приедут брать новое интервью. Елена отпускает меня, но с условием, что я отработаю ночную смену с субботы на воскресенье.

Я не сказала Данилу, что работаю, поэтому мне предстоит как-то объяснить ему свое отсутствие ночью. Я не придумываю ничего лучше, чем поставить его перед фактом о том, что еду с ночевкой к Арине. Мол, мы давно договаривались.

Знаю: лгать своему парню — не хорошо. Но я не могу вот так взять и объявить Данилу о том, что работаю официанткой в баре. Для этой информации его нужно морально подготовить. Громов может быть резок и категоричен. А сейчас, когда у него есть на меня права, он совершенно точно не потерпит, чтобы я дефилировала по ночам перед пьяными мужиками в короткой юбке-пояс и колготках в сеточку.

В общем, нам с Данилом предстоит тяжелый разговор, и я решаю отложить его до лучших времен. А пока буду как-нибудь выкручиваться, хоть это и очень сложно, живя в одном доме.

Громов, ожидаемо, отпускает меня «к Арине с ночевкой», скрипя душой. Долго высказывает недовольство, потом читает нотации и дает наставления. Я на каждое слово послушно киваю, лишь бы побыстрее прекратить разговор. В восемь вечера я собираю рабочую униформу и уезжаю. Данил порывается отвезти меня к Арине, но мне кое-как удается от этого откреститься.

Я обязательно, обязательно расскажу ему правду, но когда он будет к ней готов, обещаю сама себе.

В десять вечера я переступаю порог бара и сразу понимаю, что ночка будет тяжелой. Столики битком, даже за барной стойкой нет мест. Протискиваюсь сквозь толпы посетителей и скрываюсь в помещении для персонала. Вешаю свои джинсы и кофту на вешалку в шкаф, а сама облачаюсь в короткий топ, открывающий пупок, мини-юбку, колготки в сетку и кеды. Волосы собираю в высокий хвост, делаю на лице яркий макияж и выхожу в зал с подносом.

Это какая-то вакханалия. На танцполе уже вовсю дрыкаются не очень адекватные люди. Громкий гогот за столиками порой перекрывает орущую музыку. Бар и кухня не справляются с объемом заказов, посетителям приходится ждать по полчаса, из-за чего они, недовольные, высказывают претензии официанткам.

— Девушка, почему так долго!? — орет на меня девица.

Натягиваю на лицо самую вежливую улыбку, какую только возможно, и кричу, что есть сил, чтобы эта дура меня расслышала:

— Приношу извинения от лица нашего заведения. К сожалению, слишком большой наплыв, но ваш заказ уже в работе.

Посетительница снова возмущается, но компания за соседним столиком взрывается смехом, и я не слышу, что она говорит. Еще раз улыбнувшись, убегаю с подносом к кухне. Одно радует — сегодня будут хорошие чаевые.

— Маш, надо убрать пятый и шестой столики и подготовить их к приходу новых посетителей. У них бронь на половину первого, — говорит мне хостес.

— Хорошо.

Я собираю с пятого и шестого столов пустые стаканы и тарелки, но унести их получается только в три захода. Затем тщательно вытираю столы, соединяю их и ставлю табличку «Reserved».

— Маш, Оле стало плохо, восьмой столик тоже сейчас на тебе, — снова подбегает ко мне хостес.

Закатываю глаза. Вечно как много работы, так Оле резко плохо, и она по часу отсиживается в подсобке. За восьмым столиком мужская компания. Их четверо, всем около тридцати или больше. Не люблю таких. Они приходят на всю ночь без своих женщин, поэтому без стеснения лапают официанток глазами и отпускают похотливые комментарии.

Вот и сейчас. Я подхожу к ним с подносом, чтобы убрать пустые стаканы, а на мой голый живот и ноги без стеснения пялятся. Я не имею права им возразить, поэтому молча проглатываю это, хотя внутри все клокочет от гнева.

— А ты красивая! — громко говорит один из них и показывает мне большой палец вверх. Его друзья дружно начинают ржать, как стадо лошадей.

Ставлю на поднос последний пустой стакан и резко разворачиваюсь от компашки придурков. Но после того, как отнесу грязную посуду, мне нужно будет вернуться к ним и вежливо поинтересоваться, не хотят ли они заказать чего-нибудь еще. Самое ужасное — такие компании невоспитанного быдла мужского пола почти не оставляют чаевых.

— Что-то еще желаете заказать? — возвращаюсь к ним.

— А в меню есть услуга потрогать официантку? — спрашивает все тот же.

— Нет, такой услуги нет. Напитки или закуски желаете?

Придурок опускает свою ручищу мне на талию и тут же ведет ее ниже. Резко отскакиваю от него на шаг. Нет, я не буду обслуживать этих идиотов.

Стремительно направляюсь в подсобку. Оля сидит на стуле, вытянув ноги на табуретку напротив. Ее глаза закрыты. Не открывает их, даже когда я захожу.

— Оль, — трясу ее за плечо.

Коллега резко подскакивает, и я понимаю, что она уснула!

— А? Что? — вертит головой по сторонам.

— Тебя заждался твой восьмой столик.

Тут же делает страдальческое лицо.

— Маааш, у меня месячные, тааак живот болит, — хнычет.

— У меня тоже месячные и тоже болит живот, поэтому давай-ка компашку придурков за восьмым обслуживай сама, а я тут посижу на твоем месте.

Оля простреливает меня ненавидящим взглядом, но все-таки поднимается. Я тут же опускаюсь на стул и тоже вытягиваю ноги на табуретке. Оля припудривается в зеркале и с каменым лицом выходит в зал. Оставшись одна, я прикрываю глаза.

Пять минут. Посижу пять минут и пойду работать.

Но не проходит и трех минут, как дверь подсобки резко распахивается и влетает хостес.

— Маша, блин! Я тебя везде ищу!

— Дай пять минут посидеть? — мне приходится на нее посмотреть. — Оля тут полчаса отсиживалась.

— Поэтому Оля на грани увольнения, а ты нет! Пришла компания за пятый и шестой, они на тебе. Надо принять заказ.

— Сейчас выйду.

— Не сейчас, а сейчас же!

С тяжелым вздохом я поднимаюсь, беру поднос в руки и выхожу в шумный зал. Протискиваюсь сквозь толпу к пятому и шестому столикам, но, оказавшись перед ними, застываю, как вкопанная.

В большой группе новых посетителей я узнаю школьных друзей Данила: Савелия, Дашу, Юлю и всю их честную компанию…