Сводный брат бесит

Глава 28

ДАНИЛ Четыре года назад

— А давайте поиграем в бутылочку? — предлагает Даша.

— Что? — возвращаюсь мысленно к друзьям. — Какая еще на фиг бутылочка?

— Фильм скучный, — кривит лицо Даша. — Давайте в бутылочку поиграем?

— Давайте!

— Я за!

— Я не против!

Раздаются голоса друзей.

— Да ну что за бред? — повышаю голос.

— Гром, мы решили играть в бутылочку, — категорично заявляет Савелий. — Если ты не хочешь, не играй.

Перевожу взгляд на Машку, которая сидит на другом конце дивана. Она растерянно смотрит на присутствующих, но желание присоединиться к бутылочке не озвучивает.

Мои упорные попытки подружить Машу с моими друзьями не увенчиваются особым успехом. Они не очень нравятся ей, она не очень нравится им. А я как меж двух огней. Давно пора оставить эту затею и разделить свое время между ними. Ну и все-таки да, мне бы хотелось, чтобы мое время с Машей было только с ней.

Поэтому совершенно точно уже сегодня я скажу Маше, как на самом деле к ней отношусь. Друзья разойдутся по домам, я пойду провожать Машку и все скажу. На хрен уже эту френдзону.

Вдруг распахивается дверь в дом, и в гостиную проходит отец.

— Здравствуйте, дети, — улыбается нам.

— Здравствуйте, — отвечают хором.

От меня не укрывается недовольство, которое на миг проскользнуло по его лицу. Папа не любит, когда я приглашаю в дом много народа. Мои друзья мешают ему работать, а сейчас отец явно засядет за компьютером и бумагами.

— Данил, зайди сейчас ко мне в кабинет, — переводит на меня холодный взгляд.

Я на мгновение теряюсь. Черт… сейчас эти идиоты в мое отсутствие начнут играть в бутылочку. Но Маша же не будет с ними? Маша же не позволит поцеловать себя одному из них?

Ее первый поцелуй должен быть со мной!

Но, блин, мне надо в отцовский кабинет. Нехотя поднимаюсь с дивана, бросая на Машку последний взгляд. Нет, она не будет с ними играть. Я знаю, что не будет. Маша не такая.

— Чего? — угрюмо спрашиваю отца, закрывая дверь его кабинета.

— Садись, — указывает на стул у его стола. Сам же опускается в большое кожаное кресло. — Я оплатил первый семестр твоего обучения в швейцарской школе, так что в конце августа ты уезжаешь.

— Я не поеду, — твердо заявляю.

— Тебя никто не спрашивает.

— Я не нахожусь в твоем рабстве, чтобы ты так распоряжался моей жизнью! — выкрикиваю. — И как ты меня заставишь? Накинешь на голову мешок, свяжешь и силой запихнешь в самолет?

Отец оторопело хлопает глазами, не ожидал от меня такого протеста.

— Я. Никуда. Не поеду, — повторяю тише, но со сталью в голосе.

Побыстрее бы прекратить этот бессмысленный разговор и вернуться в гостиную. Я не люблю оставлять Машу одну с моими друзьями. Даша начнет говорить какие-нибудь колкости, а Савелий предпримет очередную попытку подкатить к Машке. Сева мой близкий друг, но, когда я вижу, как он смотрит на Машку, мне хочется выколоть ему глаза.

— Данил, пока еще есть у меня рычаги давления на тебя. Не хочешь слушаться — хорошо. С сегодняшнего дня ты лишаешься телефона, компьютера, телевизора, игровой приставки, карманных денег и прогулок с друзьями. Отныне твое передвижение будет исключительно по маршруту дом-школа-дом.

— И как же ты отследишь мое передвижение, если тебя самого никогда не бывает в доме? — хмыкаю.

— Найму одиннадцатую няню и телохранителя. Они будут следить за каждым твоим шагом. Как только закончились уроки в школе — сразу домой под замок. Больше никаких друзей и развлечений. Так что если ты не хочешь по-хорошему, то будет по-плохому.

Сжимаю кулаки до побелевших костяшек.

Я тысячу, миллион раз задавался вопросом: почему мой папа — такой? Он совсем меня не любит? Я настолько ему не нужен, что он мечтает поскорее от меня избавиться? Сначала скидывал меня на миллион нянек, теперь вообще в другую страну. Подальше, чтобы не мешался.

Какой же разительный контраст между моим отцом и Машкиным. И я, и она — единственные дети. Но Машин папа выполняет любую прихоть дочки, а мой лишь мечтает, чтобы меня не было.

Но у Маши не очень хорошая мама, как мне кажется. Чем-то похожа на моего отца. На дочку ей по большому счету по фиг, занимается только собой. Но зато у Маши офигенный папа. А у меня и матери нет, и отец бессердечный.

— Я не поеду, — еще раз повторяю. — Тебе придется связать меня и силой запихнуть в самолет, чтобы отправить в этот интернат. А одиннадцатую няню я не боюсь. Десять предыдущих я довел до увольнения, доведу и одиннадцатую.

Я поднимаюсь со стула и, затылком чувствуя тяжелый отцовский взгляд, выхожу из кабинета. Приваливаюсь спиной к двери и перевожу дух. Нет, я никуда не поеду, и он меня не запугает. У меня здесь Маша, и я буду с ней.

С такими мыслями я выруливаю из коридора к друзьям в гостиную, но тут же резко останавливаюсь, будто кроссовки приросли к земле.

Потому что прямо перед моими глазами Маша целуется с Савелием.

Первые несколько секунд я не верю своим глазам. Этого не может быть!

Маша не могла позволить кому-то из них себя поцеловать…

Но это она. Савелий впился не в Дашу, Юлю или Свету. Он держит за затылок и целует мою Машу.

Я смотрю на это и чувствую, как разом рушится весь мой мир, а жизнь перестает иметь смысл.

— Ну хватит уже, хватит, — пищит Даша, и Савелий наконец-то отстраняется от Маши.

Затем подруга переводит взгляд на меня.

— Даня, присоединишься к нам? — спрашивает.

Ее вопрос доходит до меня, словно сквозь вату, я продолжаю смотреть немигающим взглядом на Машку, которая в этот момент тоже ко мне повернулась. Она быстро дышит, глаза горят азартом.

— Я скоро вернусь, — громко говорит, подскакивает на ноги и бежит на выход.

А я так и продолжаю стоять с чувством, будто мне только что вырвали сердце.