Рассказы о Ленинграде [1984, худож. С. Яковлев]

Плывет над городом кораблик

Плывет над городом кораблик. Ловит парусами балтийский ветер и плывет, плывет!.. В голубизне ясного дня и в тихий сумрак белых ночей. Сверкают и гремят над ним грозы, окутывают туманы, а он плывет. Над домами, над площадями, над просторами Невы… Высоко в небо подняла его золотая Адмиралтейская игла.

И хотя никуда не уходил кораблик от невских берегов, велик его путь! Через годы, через века пролег он.

Много ли городов повидал кораблик? Три. Санкт-Петербург, Петроград и Ленинград. Видел самые первые мазанковые домишки, появившиеся на первых улицах, а сегодня такой город внизу лежит — и взглядом не окинуть!

Много-много лет приписан кораблик к русскому флоту. Потому и сверкает не где-нибудь, а на Адмиралтейской игле.

Адмиралтейство всего лишь на год моложе города над Невой. 5 ноября 1704 года записал царь Петр I в своем «Журнале»: «Заложили Адмиралтейский дом и были в остерии и веселились, длина 200 саженей, ширина 100 саженей». Все смешалось в этой записи: и сажени, и веселье! Одно ясно: весьма радовался царь сему событию. Очень ему нужен был флот на Балтийском море. Крайне необходим.

Ведь когда начал он отвоевывать древние новгородские земли на берегах Невы, чьи паруса на море белели? Шведские. Было тогда у шведов 38 линейных кораблей, 10 фрегатов, в любой момент могли они поставить пушки на палубы еще девяноста купеческих кораблей.

У русских же — ни суденышка. Ни в Неве, ни на Балтике.

Как же море без кораблей отвоевывать?

Появились верфи на Свири и на Сяси. Начали первые боевые корабли строить. Вроде бы недалеко от Санкт-Петербурга, да была между ними и северной столицей серьезная преграда: бурное, своенравное Ладожское озеро. Осенью 1704 года пошли через него около пятидесяти кораблей, построенных в устье речки Сяси, — попали в сильный шторм. 6 дней лютовал ветер, вздымались свинцовые волны, трепали эскадру. Много кораблей на дне Ладоги осталось. Не все дошли…

И стало ясно: здесь корабли надо строить, прямо на Неве!

Место на левом берегу выбрали. Наискосок от Петропавловской крепости. В рукописной книге за 1500 год есть запись, что стояла на этом месте деревня Гавгуева. Было в ней «два двора, душ мужеского пола, людей тяглых 2… сена косили 20 копен, а хлеба сеяли 6 коробей».

Чертеж Адмиралтейскому дому сам царь начертил. Собственноручно. Написал на нем: «Сей верфь делать государственными работниками или подрядом как лучше и строить по сему…».

На чертеже видны были разные сооружения, главные из которых объединялись в одно здание, образуя огромную букву «П», обращенную своим подножием к Неве.

Застучали топоры плотников, задымили кузницы — стройка началась. Внутри буквы «П» прорыли к реке канал, на берегу Невы соорудили эллинги и стапеля. Для больших кораблей — «длиной от 60 до 70 футов», для малых — «от 20 до 50 футов». В восточном крыле разместился канатный сарай, в западном — мачтовые, парусные да конопатные мастерские. На площадке расположились кузницы, сараи, склады.

Шведы были еще близко. В любой день можно было ожидать их нападения с моря. Посему Адмиралтейский дом тоже решено было превратить в крепость, и уже 15 ноября 1705 года губернатору города А. Д. Меншикову поступил рапорт: «При Санкт-Питер-бурге на Адмиралтейском дворе… крепость строением своим совершилась и ворота подъемные и шпиц и по бастионам по всем пушки поставлены и рогатками обнесены».

Вокруг Адмиралтейства поднялся земляной вал. Его, в свою очередь, окружили заполненные водой рвы с подъемными мостами. Согласно требованиям военной инженерии, перед крепостью распростерся гласис — обширное, ничем не застроенное, лишенное деревьев и кустов пространство. На 300 метров раскинулся он в стороны, а на юг до речки Мьи протянулся. До нынешней Мойки. Ныне на месте этого гласиса две площади раскинулись: Дворцовая и площадь Декабристов, сад перед Адмиралтейством, многие дома стоят.

От канала, окружившего крепость, в 1717 году новый канал провели: вдоль нынешнего бульвара Профсоюзов. Связал он верфь с портовыми складами Новой Голландии. Вдоль канала расположились Галерная слобода и канатные заводы. Вокруг Адмиралтейства раскинули свои дома Морские слободы. Память о них долго хранилась в названиях Большой и Малой Морских улиц (ныне улицы Герцена и Гоголя).

Первый корабль сошел со стапелей Адмиралтейства 29 апреля 1706 года. Был это мелкосидящий бомбардирский прам, предназначенный для обстрела вражеских крепостей. Следом сошли на воду небольшая яхта «Надежда» и быстроходная шнява «Лизет». Крупные корабли начали строить уже после Полтавской победы, после взятия Выборга.

6 декабря 1709 года Петр I собственноручно заложил на Адмиралтейской верфи 54-пушечную «Полтаву». В следующем году волны Невы встретили 50-пушечный «Выборг».

При взятии города Выборга русскими войсками было захвачено 50 вражеских знамен. 4 года спустя русские галеры не только разгромили шведский флот у мыса Гангут, но и захватили в плен немало шведских шхерботов и фрегатов. Количество трофейных знамен росло. Их стали привозить в Адмиралтейство и помещать в специальном Флаговом зале.

Адмиралтейство все больше становилось не только местом, где строились корабли. В его стенах разместилась и Адмиралтейств-коллегия, ведавшая всеми делами флота. Год за годом расширялись и перестраивались корпуса здания. Для постройки новых приглашались иностранные архитекторы. Из Голландии был приглашен Ван-Эвитен, но «за шумством отставлен». Его сменил итальянец Гаэтано Киавери, но тоже был «отрешон». Пытались привлечь к работе Доменико Трезини — тоже не получилось. Слишком уж был он занят другими постройками в городе. И тогда Адмиралтейств-коллегия 30 октября 1727 года принимает решение поручить строительство архитектору из числа «ныне прибывших из чужестранных государств, обучавшихся архитектурному делу российской нации».

Выбор пал на Ивана Коробова. 16-летним юношей был он по приказу царя отправлен за границу для «обучения художествам». Вернувшись, привез отзыв голландского агента Петра I фон дер Бурга, в коем было сказано, что Коробов с товарищами своими Устиновым, Мордвиновым и Башмаковым «в Антверпене и в других местах здесь, в Голландии, учился гражданской архитектуре, также делать слузы (шлюзы. — Авт.), сады заводить, и как здесь под фондаменты свои бьют, которые свое дело изрядно знают и в России служить могут».

Где-то в ту пору и встретились они впервые: Иван Кузьмич Коробов и золотой кораблик Адмиралтейства.

Если вы помните, еще в рапорте губернатору Меншикову, что послан был в 1705 году, отмечался уже некий «шпиц». Судя по всему, он не был достроен до конца, ибо в мае 1719 года Адмиралтейств-коллегия приглашает «шпицных и кровельных дел мастера» Германа ван Болеса (строителя шпиля Петропавловской крепости) и велит ему «шпиц адмиралтейский достроить всякою столярною и плотничною работою и укрепить его своими мастеровыми людьми и на оном шпице поставить яблоко и корабль…».

Шпиль обивают железом, башенка украшается деревянными колоннами с резными капителями, кронштейнами и четырьмя орлами резной работы.

Вот когда впервые взлетел на шпиль золотой кораблик!..

К моменту приглашения Ивана Коробова башня да и шпиль значительно пообветшали. Коробов не только заменил старый шпиль на новый — он его сделал более тонким и высоким, 72-метровым!

Не только шпиль, не только башню — все Адмиралтейство перестроил Иван Коробов. Мазанковые сооружения заменил каменными зданиями. Словно по линеечке вытянулся длинный корпус нового здания. В самом центре его появилась арка с двумя окнами по бокам. Над нею встала уступами башня. Над первым уступом архитектор соорудил террасу, окруженную балюстрадой. Башню покрыл куполом с часами на все четыре стороны. На куполе уже поместил восьмигранный барабан. С него-то, суживаясь постепенно, и взметнулась вверх прославленная позже многими поэтами Адмиралтейская игла.

Сверкал на острие «иглы» золотой кораблик. Плыли над ним облака, плыли годы. Облака были друг на друга похожими, годы — разными. Каждый что-то менял внизу на земле, что-то по-своему перекраивал, перестраивал.

Рядом с земляным валом Адмиралтейства вырос, засверкал своим великолепием Зимний дворец, легла перед ним замощенная Дворцовая площадь, лишь только аллеей отделенная от другой площади — Адмиралтейской. На краю Адмиралтейской площади встал, засверкал восьмиколонным портиком Конногвардейский манеж. Рядом все выше поднималась громада Исаакиевского собора. С запада, на Петровской площади, поднялся Медный всадник.

Все дальше разбегались улицы от Адмиралтейства. Само того не ожидая, стало оно центром быстро растущего города.

Еще в 1737 году была учреждена «Комиссия о Санкт-Петербургском строении». Архитектурную ее часть возглавил другой питомец Петра I — архитектор-градостроитель Петр Михайлович Еропкин. Он-то, составляя новый генеральный план столицы, и протянул от башни Адмиралтейства три луча. Один луч — Невская першпективная дорога. Другой — «средняя першпектива» (нынешняя улица Дзержинского). Третий — Вознесенская першпектива (сегодняшний проспект Майорова). На любой из лучей встань — с каждого видно: в Адмиралтейство упирается.

В ту пору эти лучи Невским трезубцем прозвали. Дескать, у морского царя Нептуна трезубец есть — и у морского города Санкт-Петербурга, тоже есть.

100 лет со дня закладки Адмиралтейского дома пронеслось. Новый город вокруг него вырос. И вроде бы перестало Адмиралтейство украшать его, слишком уж старым выглядело. Все чаще затевались споры: что делать-то? Старое здание сломать, возводить новое? Или старое перестраивать?..

Екатерина II вообще хотела было Адмиралтейство в Кронштадт отправить.

В 1805 году в России появилось Министерство морских сил. Составили его Адмиралтейств-коллегия и Адмиралтейств-департамент. Каждому понадобились свои собственные апартаменты. Решено было: Адмиралтейский дом перестраивать!

В должности «Главных Адмиралтейств Архитектором» царь утвердил Андреяна Дмитриевича Захарова.

Андреян Дмитриевич был в ту пору уже прославленным академиком архитектуры, профессором Академии художеств, всеми уважаемым мастером. Делу своей жизни — архитектуре — начал он учиться чуть ли не с пеленок. 6-летним мальчиком отдал его отец, адмиралтейский чиновник, в училище, существовавшее при Академии художеств. Юношей побывал Захаров во Франции, зрелым мастером немало поездил по России, знакомясь с ее народной архитектурой. И пробил его час! Выпало ему на долю труднейшее из заданий: сделать красивым длинный, скучный фасад Адмиралтейства.

С чего начинается всякое строительство? С проекта. Захаров в своем проекте оставил старый коробовский план. Все как бы оставалось на месте. Так же между верфью и административным корпусом располагались мастерские, так же ныряли под башню ворота… И все же старый Адмиралтейский дом не узнать стало.

Прежде всего исчез длинный 406-метровый фасад. Архитектор расчленил его. И стал выглядеть фасад не однообразной стеной, а поставленными в ряд тремя корпусами.