Красавицы Бостона. Злодей

Двадцать пятая

Персефона

– На заднем дворе облако! – воскликнула Далия, одна из моих учениц, указывая пухлым пальчиком в окно у меня за спиной.

– Ух ты! – Рид вытаращил глаза, и его зрачки расширились, словно два растекшихся пятна чернил. – Да это огромное, чудовищное облачище!

– Итак, друзья, – сказала я поверх края книги, которую читала. Дети сидели вокруг меня на красочном ковре с буквами алфавита. Туман за окном отвлек их внимание. – Сложили ножки и ладошки. Все садимся и внимательно слушаем историю. Нам нужно закончить рассказ о том, как Паддингтон отправился на карнавал и искал слова, а потом сможем поиграть на улице.

– Искать слова на букву «С» с-к-у-у-ч-н-а! – Ной неправильно произнес слово, колотя руками и ногами по ковру от огорчения. – Мама говорит, что учителя не очень-то умные, иначе не были бы учителями. Я хочу поиграть с огромным облаком!

Что ж, Ной, твоя мама «С», то есть стер…

– Пожалуйста! – закричала Далия.

– Ну мисс Перси! – ныл Рид.

Дети окружили меня, залезая ко мне на колени и сложив ладони в мольбе.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, можно нам поиграть с облаком? Хороший дядя очень хочет, чтобы мы к нему присоединились. Посмотрите, он играет совсем один.

Хороший дядя?

Играет один?

Решив, что сейчас самое время вызвать полицию и проверить, на месте ли мой перцовый баллончик, я обернулась, и у меня отпала челюсть.

Мой муж, который, по словам Белль, вчера не принял документы на развод и выставил ее из кабинета, стоял во дворе «Маленького гения» с закатанными рукавами и взъерошенными волосами, и, опустившись одним коленом на землю, создавал огромное, одинокое облако, парящее у него над головой. Размером оно было с аэростат. Большое, пушистое, белое. Я посмотрела на землю. Как он его сделал?

Я заметила железный поднос, мешалку, спички и стеклянную банку, разбросанные возле его ног.

Мы молча уставились друг на друга через стекло.

Книга выскользнула у меня из рук. Я почувствовала, как мимо меня пронеслась толпа детей, бросившихся к окну. Они прижимали пальцы и носы к стеклу, возбужденно визжа.

Избегать мужа было больше невозможно.

Он принес мне облако.

Привел ко мне тетушку Тильду.

Ноги сами повели меня к стеклянной перегородке. Он подошел ближе, встречаясь со мной за тонким барьером.

Я прижала ладонь к стеклу. Киллиан повторил мой жест, и кончики наших пальцев соприкоснулись через преграду.

– Я сказала тебе не приходить сюда. – Я сглотнула ком в горле.

– Я сказал тебе многое, о чем жалею, – ответил он. – Надеюсь, и ты, возможно, жалеешь об этих своих словах.

– Я уже использовала свое Облачное Желание, Килл. Больше загадать не могу. – Мой голос сорвался.

– Это желание не тебе загадывать, Персефона. – Он улыбнулся. – Оно для меня.

Дети хлынули на задний двор, словно поток горячей лавы, разбегаясь и хохоча от восторга.

Они тянулись маленькими ручками к облаку, стараясь ухватить необъятное, растопыривали пальцы в попытке уловить его волшебство.

Я последняя вышла во двор и остановилась в паре метров от мужа. Увидеть его спустя несколько недель, было все равно что сбросить тяжелый походный рюкзак на пороге дома. Мне хотелось уткнуться носом в его шею и вдохнуть его запах.

Я не спрашивала, что он здесь делает. Боялась верить. Надеяться.

Сойдя с Олимпа, мой муж ничуть не утратил своего величия и великолепия, а греческим богам уже случалось заставлять смертных сыграть им на руку.

– Это Далия. – Киллиан указал на девочку, которая била кулачком по дыму, пытаясь с ним совладать. – Ты называешь ее Мышонком. Она бойкая, милая и упрямая. Это Тео, – продолжил он, указав подбородком на Тео, – он застенчивый и замкнутый, но наблюдательный. А это Джо, – продолжил Киллиан, глядя на Джоэла, одного из моих любимых учеников. Мечтателя с копной ярко-рыжих волос.

– Как ты узнал? – прошептала я.

– Слушал тебя во время наших ужинов, – признался он. – Слушал каждое твое слово. Пусть и делал вид, будто это не так.

Сердце замерло.

– Значит, ты хочешь загадать Облачное Желание? – Я сцепила пальцы в замок на коленях, снова превращаясь в ту девушку, которую он встретил несколько лет назад в номере для новобрачных. Невинную. Неуверенную.

– Да.

– Кто сказал, что оно у тебя есть? – На моих губах заиграла улыбка.

– Твоя тетя. – В его голосе не слышалось ни тени насмешки, за что я была признательна, поскольку сарказм был для него все равно что родным языком. – Она велела мне подумать хорошенько. Сказала, что в жизни выпадает только одно такое желание.

Минуточку…

То же самое мне говорила тетушка Тильда. И я не припомню, чтобы рассказывала об этом Киллиану. Не может быть. Какая-то бессмыслица.

– Каково твое желание? – прошептала я.

Вокруг нас сновали дети, и мне показалось символичным, что причина, которая свела нас вместе – наследники – была всюду вокруг нас, хотя я не забеременела.

– Хочу провести с тобой час. Шестьдесят минут твоего времени. О большем не прошу. Во сколько ты заканчиваешь работу?

– В четыре, – ответила я. – Как и всегда.

– Я подожду.

По крайней мере, на этот раз он не велел мне уйти с работы.

– Как ты сделал облако? – Я указала ему за спину.

– У NASA есть инструкция. Ерунда.

– Потрясающе.

– Даже третьеклашки справятся.

– Все равно. – Я помотала головой. – Подождешь меня? – Я взмахнула рукой, указывая на здание школы.

Он улыбнулся.

– Дорогая моя Персефона, я ждал восемь лет. Еще четыре часа легко переживу.

Поездка к дому Киллиана проходила в тишине. Перед уходом из «Маленького гения» я установила на телефоне таймер ровно на час. А теперь нервно теребила лямку сумки, любуясь однообразным видом за окном и стараясь совладать с дыханием.

Настал решающий момент. Отчасти я всегда знала, что Киллиан так просто не согласится на развод. Возможно, именно поэтому я занялась подготовкой документов. Подсознательно знала, что это станет для него стимулом подойти ближе.

Искать встречи со мной.

Бросить мне вызов.

– Ты прекратил бурение в Арктике. – Я прокашлялась, все так же глядя в окно. Прошло уже двадцать минут. Чертовы бостонские пробки. Нам оставалось всего сорок минут. Во всяком случае, формально.

– Да.

– Это было… мило.

– Мило – это подарить тебе цветы. А потерять как минимум по полтора миллиарда прибыли в год – это романтический жест шекспировских масштабов.

Он произнес это так недоверчиво, так серьезно, что я не удержалась от смеха.

– Я даже не знаю, сколько нулей в таких суммах.

– Девять. – Киллиан стучал пальцами по коленке, и я поняла, что ему отчаянно хочется выкурить сигару, но он старается примерно себя вести. – Десять, включая меня, если мой сегодняшний план провалится и окажется, что я сделал это напрасно.

Когда мы приехали к нему домой, я заметила, что Петара нет. Как и всего остального персонала. Я никогда не видела, чтобы в доме было так пусто. Что-то мне подсказывало, что это спланировано.

– Может, пойдем в твой кабинет? – вежливо предложила я. Какая-то часть меня по-прежнему воспринимала его как совершенно незнакомого мне человека.

Киллиан помотал головой.

– Я хочу показать тебе кое-что.

Жестом пригласив меня пройти за ним на задний двор, он распахнул двойные двери гостиной, и мы вышли на улицу. Я с завидной регулярностью посещала его сад. Не только потому, что он был великолепен, но и потому, что все еще искала неуловимый фонтан с демоном. Таинственную часть владений Киллиана, которую мне еще предстояло открыть.

Я пошла за ним и затаила дыхание, когда он остановился возле увитой плющом двери в высокой ограде. Я дважды пыталась ее открыть, но она была наглухо заперта. Килл достал ключ, открыл ее и толкнул дверь.

Мы оба вошли – и вот он фонтан с демоном. Вода струилась из пасти похожего на летучую мышь монстра с острыми клыками.

Пространство было небольшим – может, не больше квартиры Белль, – и я задумалась, что побудило его закрыть эту часть и изолировать ее от всего сада.

Килл присел на корточки, опустив руки на бед- ра, и прищурился. В языке его тела было что-то такое, что не давало мне покоя. Неизменная скованность исчезла. Он больше не был безупречно собранным. Мне это нравилось.

– Что это такое? – Я встала рядом с ним и наклонилась вперед. Он обхватил меня за талию и осторожно потянул за платье, чтобы я не подходила слишком близко к цветам.

К морю цветов.

Я только что осознала, что эта часть дома была до отказа заполнена дикими цветами. И не абы какими. А бело-розовыми в форме маленьких печальных сердечек. Я громко сглотнула и отступила назад.

– И давно они у тебя?

– Почти четыре года. – Киллиан повернулся ко мне, слегка нахмурившись. – Примерно через месяц после свадьбы Хантера и Сейлор мой ланд- шафтный дизайнер позвал меня на улицу, настаивая, что я должен это увидеть. Он сказал, что это очень странно. Что он не высаживал «разбитое сердце», так что не представлял, как растение сюда попало. Он предположил, что, скорее всего, семена принесло ветром из соседнего сада, и они проросли. Но я вспомнил, что, вынув цветы из твоих волос, я завернул их в салфетку. Позже тем вечером, когда вернулся домой, я вышел в сад покурить, нашел салфетку и выбросил ее. Растение было только одно, и озеленитель спросил, хочу ли я его оставить. Я сразу вспомнил о твоем заклинании – желании, – поправил он, – и отказался. Он в тот же день с корнями выдрал «разбитое сердце». Месяц спустя на том же месте выросло еще одно. Я снова велел озеленителю вырвать его. На этот раз дошло до того, что оно поразило почву. На четвертый раз я сдался. Отчасти мне хотелось узнать, насколько же ты чертовски упряма. И взгляни на него сейчас. Мой сад полон этих цветов.

Я поджала губы, борясь с улыбкой.

Киллиан оградил часть сада, потому что она напоминала ему обо мне.

Оградил ее так, чтобы никто не увидел.

– Так что я жил с твоим «разбитым сердцем». Ядовитым напоминанием о том, как сильно я тебя хотел. А вскоре узнал, что ты выходишь замуж.

– Ты так и не ответил на мое приглашение на свадьбу. – Я почувствовала, как румянец заливает кожу.

– У всех свой предел. Я обозначил свой, чествуя собственную тупость, по вине которой подтолкнул тебя в объятия другого мужчины. Шло время. Я почти забыл о тебе. Жизнь шла своим чередом, но как бы быстро или медленно ни вращалось колесо событий, я едва помнил, что сам являюсь ее частью. Потом Пакстон сбежал, меня назначили генеральным директором «Королевских трубопроводов», а ты пришла в мой офис с просьбой об одолжении. Сперва мне хотелось держаться от тебя как можно дальше.

– Ты не хотел чувствовать, – тихо произнесла я.

Он помотал головой.

– В тот момент я даже не задумывался о вероятности появления чувств. Главным образом я все еще был раздражен из-за гребаных цветов, которые продолжали прорастать из ниоткуда по всему моему саду. Будто ты пробиралась сюда по ночам и сажала их. Но потом возникла необходимость найти невесту…

– Да, и у тебя было несколько кандидаток на выбор. Ты отменил помолвку с Минкой Гомес. Почему?