Красавицы Бостона. Злодей

Восемнадцатая

Персефона

– Я прихлопну своего брата, – заявила Сейлор.

Она стояла посреди квартиры-студии Белль, бережно придерживая округлившийся живот.

Мы с моей сестрой и Эш устроились на диване, укутавшись в огромное одеяло, и пили вино из бокалов размером с аквариум. Я созвала девочек на экстренное собрание, как только вышла из своего дома.

Из дома моего мужа.

Наш брак не был настоящим, как и наше партнерство.

Прямо сейчас и то и другое оказалось под угрозой не перенести последний удар.

– Если ты прикончишь Сэма, то я убью Килла, – сказала Белль, обращаясь к Сейлор и утешительно поглаживая меня по руке. – Склоняюсь к тому, чтобы кастрировать его и оставить умирать от потери крови. Возможно, используя тупой предмет. Что-то, что сделало бы процесс долгим и болезненным.

– Если рассуждать с медицинской точки зрения, то я не думаю, что существует безболезненный способ убить мужчину путем кастрации, – пробормотала Эш, поднеся к губам бокал вина, и бросила на меня взгляд. – Неужели все правда было настолько плохо?

– Да, настолько, – отрезала Сейлор, опередив меня с ответом. – Ты же знаешь Перс, она ни за что на свете и слова плохого ни о ком не скажет. Хантер был там, он сам мне все рассказал. Сказал, что был шокирован поведением Килла. В последнее время у него складывалось впечатление, что у вас с Киллианом все хорошо.

– Сказать честно? Я и сама оказалась такой дурой, что думала так же. – Я уткнулась сестре в шею. Теперь, когда больше не нужно быть сильной и жизнерадостной, мне хотелось только одного: дать волю эмоциям и плакать в объятиях людей, которые никогда меня не осудят.

Эшлинг сморщила нос и опустила ладонь мне на колено.

– Знаешь, я считаю отвратительным то, что Килл приставил к тебе частных детективов, но ты никогда не рассказывала нам, какова природа ваших отношений. Повторюсь, я не пытаюсь оправдать брата. Я росла с ним и видела его и в лучших, и в худших проявлениях, поэтому знаю, что обе его ипостаси, как правило, пугают среднестатистического человека. Но ваши отношения всегда оставались загадкой, – мягко сказала Эш. – Я лишь хочу удостовериться, что мы видим полную картину, чтобы могли дать тебе соответствующий совет.

– А Эш права. – Белль посмотрела на меня сверху вниз. – Ты просто вдруг сказала нам, что выходишь замуж, а потом бам! – Она щелкнула пальцами. – Ты замужняя женщина. И каждый раз, когда мы видим вас с мужем, он смотрит на тебя, как на самую яркую звезду в небе. Но в то же время мы все знаем, что вы пошли не по тому пути, что и все пары. Расскажи нам, как ты стала миссис Фитцпатрик.

Вполне закономерный вопрос. То, что было между нами, казалось очень странным со стороны.

Черт, да и изнутри тоже.

Мои подруги приспосабливались к обстоятельствам, потому что так мы и поступали – безоговорочно поддерживали друг друга, но мой брак казался бессмысленным от и до.

Я схватила ворох салфеток и вытерла нос и глаза. От пролитых слез болела голова. Сделав вдох, я начала рассказ:

– Когда Пакстон бросил меня, то оставил не с пустыми руками. А с долгом в сотню тысяч долларов. Это были худшие восемь месяцев в моей жизни. Ростовщики, которым он задолжал, преследовали меня повсюду, караулили возле работы, пасли возле дома Белль… все стало очень плохо. Однажды на меня даже напали.

По позвоночнику пробежала дрожь, которая по ощущениям была ужасно похожа на прикосновение пальца Камински.

Белль обняла меня крепче. Эшлинг затаила дыхание, а Сейлор уставилась с неприкрытым ужасом. Я повернулась к сестре.

– Это случилось в тот раз, когда я сказала тебе, что меня ограбили. Я не хотела просить денег у Хантера, Сейлор или Эшлинг. Сумма была немаленькая. Целое состояние!

– Мы были бы рады помочь! – воскликнула Эшлинг.

– Не глупи. – Сейлор закатила глаза. – Конечно же, ты должна была обратиться к нам. Мы же семья.

Я покачала головой. Неважно, что я почти обратилась к ним. Значение имело только то, что я все же этого не сделала.

– Когда ситуация с кредиторами стала еще хуже, я поехала к Киллиану в офис и попросила его выдать заем. Он отказал. А несколько дней спустя вернулся с предложением. Сказал, что все мои проблемы будут решены, если я соглашусь, и… ну, он сдержал обещание.

Я рассказала им о нашем договоре. О моих сомнениях, вызванных тем, как сильно он мне всегда нравился. О том, что моя влюбленность в него так никогда и не угасала до конца. О том, как я убедила себя, что сначала мы поженимся, но со временем он тоже меня полюбит.

Я откопала свои самые уродливые части и вывалила их на журнальный столик, чтобы мои подруги и сестра могли критически их разобрать и растолковать. Когда я закончила, мне осталось озвучить всего одно признание, чтобы обрести полное чувство свободы.

– Хотите знать, что хуже всего? – Я схватила бутылку дешевого вина (уже четвертую или пятую?) и щедро наполнила свой бокал. – То, что я все еще его люблю. Я всегда его любила. Когда я впервые увидела его на благотворительном балу, на который Сейлор потащила нас, потому что не хотела оставаться наедине с Хантером, то я устремила взор на Киллиана и поняла. Поняла, что однажды он заберет мою душу, окинет ее пламенем и пройдет по моему пеплу, когда со всем будет покончено. Я знала это с того самого момента, когда поймала себя на том, что не могу оторвать от него глаз, пока сам он смотрел на Эммабелль через весь зал. Он был увлечен моей сестрой, но я нашла в нем все, чего когда-либо желала.

– Килл никогда не смотрит прямо на то, чего желает. – Эш сжала мою руку. – Говорит, что желание – это слабость. Если бы он хотел Белль, то не стал бы на нее смотреть.

– Я не знаю, что мне делать. – Я со вздохом опустила голову на колени. – Я сказала ему, что подам на развод, когда закончится судебная тяжба с «Зеленой жизнью». Мне нужно уйти. Уйти, пока он не сломил то, что от меня осталось. Уйти, пока он сам от меня не ушел.

От последней фразы у меня перехватило дыхание. Не исключено, что Киллиан придет к выводу, что я не стою такой нервотрепки. Сократит потери и перейдет к следующей жене в его списке. У нас ничего не выходило гладко. Я все еще не забеременела. Работала на его врага и поддерживала связь с бабушкой бывшего мужа…

Он хотел не этого, а Килл Фитцпатрик всегда получает то, что хочет.

К тому же я тоже больше не могла так жить. Балансировать на грани между настоящим и фальшивым.

Белль первой нарушила молчание.

– Мой разум сейчас воюет с сердцем. Не могу поверить, что говорю это, но дам тебе совет от своего сердца. Помнишь, как мы были в том коттедже несколько месяцев назад? Когда Киллиан предложил пари во время игры в покер и оставил деньги нам с Сейлор? Единственное, о чем он попросил, – не отзываться о нем плохо при тебе. Это было очень показательно, потому что имя Килла ежедневно поливают грязью в новостях, но ему как будто наплевать. Я думаю, что ты ему небезразлична. Думаю, ему этого совсем не хочется, но это так. Он не хочет, чтобы твои близкие отговаривали тебя быть с ним. Я проиграла пари, и намерена относиться к нему с уважением. Я не могу сказать тебе, чтобы ты ушла от него, Перс. Не сейчас.

У меня внутри все свело.

– Сэм всегда говорит, что ребенок, которого не любит родная деревня, спалит ее дотла, чтобы почувствовать ее тепло, – тихо сказала Сейлор. Она присела на краешек журнального столика, запустив пальцы в свои огненно-рыжие волосы. – Я думаю, что Киллиан слишком долго наблюдал, как все вокруг него полыхает. У мужчин семьи Фитцпатрик свои раны, но они очень хорошо их скрывают и, насколько я могу судить, делают это совершенно по-разному. Если кто и может помешать ему уничтожить весь остальной мир, то это ты. Дай ему время, – тихо сказала Сейлор. – Время – самый ценный подарок.

Я повернулась к Эшлинг. Она единственная сохраняла молчание. А еще была единственной, кто не проиграл пари с Киллом.

– Я думаю, – она прикусила нижнюю губу, – мой брат тебя хочет. Считаю, что он к тебе неравнодушен. Но еще я знаю, что он же шантажом заставил тебя выйти за него замуж. Он знал, что твоя жизнь в опасности, и воспользовался тобой. Уж не знаю, хочется ли тебе растить ребенка в такой обстановке. – Она потерла лоб, стараясь озвучить эти слова. – Я выросла в неблагополучной семье, и у меня не хватит духу советовать тебе пойти тем же путем. Я не думаю, что тебе стоит оставаться.

Теперь мы разделились пополам.

Остаться или уйти?

Сердце говорило одно, мозг твердил другое.

В конечном счете, победило мое тело.

Я заснула в объятиях лучших подруг.

Мой отдельно проживающий супруг не выходил на связь на протяжении двух недель.

Я проводила каждый день с Тиндером и Три, игнорируя Киллиана в ответ. То, что на самом деле я вовсе его не бросала, не значит, что я стану активно искать встречи с ним. В тот день, когда я узнала, что он установил за мной слежку (а может, даже изменил мне), что-то внутри меня сломалось, и мне требовалось время.

Я вернулась в квартиру, которую он для меня арендовал. Тем самым ненавязчиво послала мужа куда подальше, дав ему понять, что намерена сполна воспользоваться всеми удобствами, которые он мне предоставил.

В субботу я пришла на занятия с Тиндером и Три с подарками. Я не Джеральд Фитцпатрик. Я не могла винить двух несмышленышей за грехи их отца, а еще очень полюбила их и привязалась к ним.

Особенно к Тиндеру, который нуждался в каждой капле любви, какую мог получить.

– Угадайте, кто пришел, да еще и с подарками! – объявила Жоэль, когда открыла мне дверь тем утром.

Я вошла с двумя сумками с покупками. Тиндер и Три сбежали по лестнице, визжа от восторга. Три соскользнул по перилам, крича, как морской разбойник, а Тиндер всю дорогу подпрыгивал на носочках. Оба накинулись на меня с объятиями.

Мы упали на пол, задыхаясь от смеха.

– Тетя Перси, смотри, что я для тебя сделал. – Тиндер сунул мне в лицо рисунок.

Я замерла, услышав, как он меня назвал. Он считал меня членом семьи, а я не была ее частью. Скорее даже, была полной ее противоположностью. И все же я взяла рисунок из его пухлых ручек и, ахая, стала задавать вопросы.

– Это карта. Если будем следовать ей, то попадем на небеса, а на небесах все хорошие и никто не ударит! – воскликнул Тиндер.

Я повернула голову в его сторону, собираясь спросить, кто конкретно его ударил, как вдруг на меня набросился Три.

– Что ты нам принесла? – Он схватил меня за щеки и сжал их. – Грузовик? Я сказал мамочке, что хочу грузовик на Рождество. Красный. Он должен быть красным. Обязательно. Это твой любимый цвет, да, тетя Перси?

– Господи, Три, что ты такое говоришь? Любой подарок всегда приятен. Достаточно и того, что она о вас подумала, – фыркнула Жоэль.

Мы встретились взглядами и улыбнулись друг другу. За последние несколько месяцев между нами зародилась осторожная дружба, основанная на нашей общей любви к ее сыновьям. Я знала, что Жоэль нелегко мне открыться. Особенно при том, что ей приходилось ежедневно захлопывать дверь перед журналистами и операторами всякий раз, когда мой муж сообщал прессе нелестные новости о ее муже.

Благодаря моему мужу Эндрю Эрроусмит больше не был любимчиком СМИ.