Красавицы Бостона. Злодей

Семнадцатая

Киллиан

Прошло три месяца с тех пор, как Персефона переехала ко мне.

Три месяца раздражающих ежедневных ужинов, текстовых сообщений с бессмысленными фотографиями облаков и жуткого количества секса.

В физическом плане я еще никогда в жизни не был так удовлетворен. Но в психическом – моя натура и убеждения просто скукоживались и запирали окна, каждый раз, когда я входил в свой дом.

Если Цветочница думала, что мы достигаем прогресса на пути к супружескому счастью, то она сильно ошибалась.

Я не был влюблен в нее ничуть не сильнее, чем три месяца назад, и питал к ней не больше интереса, чем в тот день, когда она ворвалась в мой кабинет и попросила стать ее рыцарем в блестящих лоферах.

И все же.

Все же.

У моего нового образа жизни была своя цена, и я был совершенно не рад ее платить.

Я так часто хрустел костяшками, стоя за закрытой дверью, что удивлялся, как у меня еще не отвалились пальцы, а к тому же проводил вдвое больше времени в тренажерном зале, спуская энергию на боксерскую грушу, чтобы выпустить пар.

Ситуацию усугубляло еще и то, что Сейлор щеголяла с впечатляющим животом.

Она выпячивала его каждые выходные, когда мы все собирались в доме моих родителей, да еще похлопывала по нему, чтобы никто точно не забыл, что она беременна. Первоначальный восторг моих родителей по поводу свадьбы угас, и они снова принялись лебезить и ворковать вокруг живота Сейлор.

Мне нужен наследник и поскорее. Моим единственным устремлением было возглавить семейство Фитцпатриков и произвести на свет того, кто будет делать то же самое. Я не желал видеть, как отпрыск Хантера захватывает мою заслуженную тяжким трудом компанию, а с такими генами еще и растрачивает ее на шикарные машины, наркотики, выпивку и космический корабль, полный студенток.

Вместе с тем каждый месяц, когда моя жена сообщала, что у нее начались месячные, я чувствовал себя довольным.

Ребенок не вписывался в мой мир.

Во всяком случае, пока.

Мне нужно избавиться от проблемы с Эндрю Эрроусмитом, проследить за тем, чтобы против «Королевских трубопроводов» не велось судебных разбирательств, и убедиться, что разведочное бурение в Арктике приносит свои плоды.

Кроме того, если бы я обрюхатил Цветочницу, это означало бы, что у меня больше нет повода держать ее при себе, а иметь постоянную сексуальную партнершу оказалось очень удобно. Настолько, что я даже подумывал завести местную любовницу после того, как со всем будет покончено.

Не слишком местную, но проживающую на одном континенте со мной. Кого-то, кого смог бы придерживать достаточно близко для собственного комфорта, но при этом слишком далеко для свиданий за ужином.

Разумеется, в том, чтобы избавиться от Персефоны были и другие преимущества.

А именно тот факт, что порой (хотя не слишком часто и вполне терпимо) она вызывала у меня чувство, будто я падаю в бесконечную пропасть, полную стеклянных потолков.

Когда буду выбирать любовницу в следующий раз, то проявлю должную осмотрительность. Подключу к делу Сэма. Найду какую-нибудь женщину, не такую привлекательную, как моя жена, и вполовину не такую упрямую. По всей вероятности, мне больше никогда не придется испытывать дискомфорт, сопутствующий такому сильному физическому влечению, просто потому, что Персефона всегда пробуждала во мне то, что не удавалось пробудить ни одной другой женщине.

А теперь я крутил в голове воспоминания о прошлой ночи, пока развлекал друзей еженедельной вечерней игрой в покер.

Воспоминания о моей жене в белой кружевной сорочке. О том, как мы встретились посреди коридора, что часто бывало. Я шел увидеться с ней, а она шла увидеться со мной, и мы оба были не в настроении играть в игры с перетягиванием каната, чтобы выяснить, кто сдастся первым.

Мы предались страсти прямо на ковре, разрывая одежду, впиваясь зубами, издавая стоны, которые доносились до персонала на первом этаже.

«Мое любимое желание, – хрипло говорила она в мои губы, когда я кончил глубоко в ней. – Мое чудо».

– Это что, улыбка у Киллиана на лице? – Хантер в изумлении почесал голову.

Они приехали всего сорок минут назад, а мне уже хотелось выставить их вон таким пинком, чтобы ботинки застряли у них в задницах. Цветочница была наверху, общалась по видеосвязи с подругами, а мои мысли погрязли в разврате, которым я планировал предаваться с ней этой ночью.

– Улыбка? Нет, конечно. – Дэвон с прищуром посмотрел на свои карты и сделал глоток бренди. – Наверное, у него сердечный приступ.

– Может, в зубах что-то застряло. – Хантер постучал пальцами по столу. – Ну знаешь, например, чувства.

– Заткнитесь, – предупредил я.

– Нет. Они правы. Ты лыбишься. – Сэм нахмурился, глядя на меня с омерзением. – Отвратительно. Люди тут вообще-то есть пытаются. – Он бросил сэндвич на тарелку.

– Отстань от него. Мне кажется, это мило. – Хантер сделал щедрый глоток пива. – Килл подхватил приступ чувств, и от того, что он испытывает, нет вакцины.

– Тебе ли говорить про павших рабами киски? – Я вытянул карту из стопки, лежащей посередине стола. – Твои яйца пропали без вести с тех пор, как твоя жена замаячила на горизонте, и теперь их не отыскать ни одному поисковому отряду в мире.

Все присутствующие резко повернули головы в мою сторону.

– Что? – оскалился я.

– Ты только что ругнулся. – Дэвон наморщил лоб. – Ты никогда не выражаешься.

– Киска – это не матерное слово.

– У меня на языке так и вертится шутка про геев. – Хантер заерзал, будто изо всех сил старался не описаться.

– Так проглоти, – рявкнул я.

– Слова моего дружка, – не сдержался Хантер.

Я бросил на него сердитый взгляд. Он сделал вид, будто пальцами застегивает рот на молнию и выбрасывает ключ в дальний конец комнаты.

– Прости. Надо было закрыть гештальт. Я закончил.

Если серьезно, я знал, что еще полгода назад не употребил бы это слово. У меня не возникало необходимости использовать ненормативную лексику, но как иначе я мог велеть своей жене, чтобы она села киской мне на лицо? Скакала на моем члене? Нагнулась и дала мне перевязать ее задницу веревкой?

Называть то, что было у нее между ног, влагалищем, я бы и сам не стал. Я же не гинеколог. Мне незачем называть киску как-то иначе, кроме как киской.

– Так или иначе, суть в том, что ты говоришь, будто невосприимчив к чувствам, а я говорю, что это чушь собачья, – Хантер рассмеялся.

– Я не невосприимчив к чувствам, – возразил я. – Я испытываю два: удовольствие и боль.

– Киска твой жены дарит тебе удовольствие, – добавил Дэвон, который на этот вечер взял на себя роль Капитана Очевидность. – Но когда ты в последний раз испытывал боль?

– Испытает очень скоро, когда Перси наконец поймет, что вышла замуж за робота и пошлет его куда подальше. – Хантер усмехнулся и бросил карты в центр стола. – Я пас.

– Килл, – Сэм закурил сигарету, – мне нужно переговорить с тобой наедине.

– Как раз вовремя. Игра окончена. – Я бросил карты на стол.

– Мы только начали. – Нахмурился Дэвон. – У меня хорошие карты на руках.

– А мои руки вот-вот свернут тебе шею, если не уберешься отсюда. – Я вежливо улыбнулся. Хантер с Дэвоном ушли. Теперь осталось отделаться от Сэма, и я смогу отправиться в постель к жене.

– Что такое? – Я откинулся на спинку кресла.

– Речь об Эндрю Эрроусмите.

Я вызвал адвоката, как только услышал об этой тяжбе, устроил юридическую проверку «Зеленой жизни», потрудился появляться на благотворительных мероприятиях под руку с женой и выписывать некоммерческим организациям чеки на крупные суммы.

А еще щедро заплатил местным СМИ, чтобы они обнародовали не слишком лестные материалы об Эндрю, убедил потенциальных благотворителей не инвестировать в «Зеленую жизнь» и изо всех сил постарался перекрыть финансовые потоки компании Эндрю.

Я сделал все согласно всем правилам до даты судебного заседания, которое было назначено на двадцать третье сентября, и до которого оставалась еще пара месяцев, но знал, что на стороне Эрроусмита были веские аргументы и расположение общественности.

Видимо, использование одного из самых хрупких природных ресурсов в качестве выгребной ямы, вызывало серьезное общественное неодобрение.

– Я тут кое-что разузнал. Поговорил с одним из его юристов. – Сэм передал мне свой айпад через стол. – Один из аспектов, которые они собираются использовать в суде, – это дискредитация. В частности, через плачевное состояние твоего брака. Будут намекать, что твоя репутация испорчена, упоминая о вашем с Персефоной раздельном проживании. По сути, будут продавливать мысль о том, что ты жестокий муж. Твоя жена работает на них и получает от них зарплату. Бывает у них дома трижды в неделю, о чем ты, я уверен, знаешь.

Не знаю, черт подери.

Что же ты наделала, Персефона?

– Мало того что Перси проводит большую часть своего времени с Эрроусмитами, так у тебя к тому же вообще нет никакой заслуживающей упоминания семейной жизни. Квартира, которую ты до сих пор для нее снимаешь, раздельные банковские счета…

Я поднял руку, заставляя его замолчать.

– Повтори. Раздельные банковские счета?

Персефона подписала соглашение о неразглашении и не имела никакого права никому об этом рассказывать.

Сэм попыхивал сигаретой, с усмешкой поглядывая на меня.

– Только не говори, что тебе хватило ума присоединить ее к своему счету, Килл.

– Нет, – процедил я. – Но я каждый месяц перевожу по шестьдесят тысяч долларов на ее счет. Раз она проживает под моей крышей, ест мою еду и в целом живет за мой счет, я решил, что этой суммы будет достаточно, чтобы она не начала искать никакую стороннюю подработку.

– Так она сказала Эрроусмитам. Ты ведь знал, что она работает на них, верно?

Знал и в то же время не знал.

Персефона еще несколько месяцев назад говорила мне, что собирается это сделать, но так и не сделала. Я решил, – ладно, понадеялся, – что она заявила о своем намерении учить Тиндера Эрроусмита, просто чтобы в очередной раз сыграть на моих нервах.

Пытаться выжать из меня человеческие эмоции было ее любимым занятием.

Я не думал, что она в самом деле это сделает.

Этот мальчишка, Тиндер, был просто жалким подобием…

– Киллиан? – Сэм наклонил голову. Я прокашлялся, спрятав руки под стол и принявшись хрустеть костяшками.

– Знал, – солгал я.

– Почему не пресек это?

– Потому что меня мало волнует, чем она занимается в свободное время, пока не заставляет меня проводить его с ней.

– Так начни волноваться, если хочешь выиграть дело против Эрроусмита. Скажи своей жене, чтобы немедленно ушла от них. Тебе сейчас меньше всего нужно, чтобы Персефона обеспечила Эрроусмита оружием против тебя.

– Да какой вес имеют ее слова? – прорычал я. – Она просто глупое дитя.

– Глупое дитя, на котором ты женат, – напомнил Сэм. – Осади ее.

– Так и сделаю.

– А почему бы нам не установить слежку за этой Златовлаской? – Сэм щелчком бросил сигарету прямо в пепельницу, изучая мое лицо в поисках реакции. – Выясним, что она задумала.