Сыграй со мной в запретную игру

4 глава

ЖЕНЯ

Я просто растворяюсь в его сильных руках… Его губы и его пальцы творят со мной что-то совершенно невероятное, неземное…

С одной стороны, я практически чувствую себя жертвой в логове сексуального маньяка, испуганным крольчонком, обвитым смертельными кольцами удава, но вместе с тем я испытываю чувство удовлетворенности, ощущаю себя победительницей…

Он думает, что соблазнил меня, — но это не так. Я позволила ему себя соблазнить. Я сама хотела этого. Я хотела его с нашей первой встречи. И вот — его член внутри меня, и от этих сильных грубых толчков у меня по всему телу катятся волны удовольствия, и я кричу, не сдерживая эмоций, потому что знаю, что в клубе прекрасная звукоизоляция.

Он терзает пальцами мой клитор, заставляя кончать снова и снова, и я просто теряю счет времени, забываясь и растворяясь в ощущениях…

Это ново.

Это необычно.

Это совершенно безумно.

Но это лучшее, что со мной случалось, клянусь!

И я не знаю, как буду смотреть ему завтра в глаза, сможем ли мы остаться в отношениях тренера и ученицы, или придется нанимать другого человека, но все это будет завтра…

А сегодня мне слишком хорошо, чтобы думать.

Когда я кончаю в четвертый или пятый раз, Олег Борисович — черт, а мне правда все еще нужно называть его по имени и отчеству?! — отвязывает меня от БДСМ-снаряда и переносит на постель, где я тут же вытягиваюсь во весь рост, разминая затекшие на глори хоул — так он назвал эту штуку? — мышцы. Во всем теле — блаженная приятная усталость, и это ощущение истомы хочется продлить на подольше… Но вместе с тем — в помещении очень душно, и мне тупо не хватает воздуха.

— Хочешь пить? — спрашивает мужчина. — Я принесу тебе воды.

Рассеянно покачав головой, я озвучиваю ему свое желание:

— Я хочу на воздух… ну, то есть, на улицу.

— Хочешь сбежать? — фыркает Олег Борисович насмешливо. — Можно сказать об этом честно.

Вот дурак. Если бы я хотела сбежать — давно бы сбежала. Я отлично бегаю, и он непременно убедится в этом, если останется моим тренером и отведет меня на стадион, когда погода станет наконец получше…

А пока я лишь закатываю глаза:

— Нет, я просто хочу на улицу. Подышать. Тут воздуха не хватает и окон нет. А кондиционеры — это совсем не то.

— Ладно, — соглашается наконец Олег Борисович. Кажется, он все же мне верит. Ну и правильно. Нет совершенно никакого смысла врать мужчине, лежа перед ним голой после пяти оргазмов.

Я улыбаюсь.

— Тебя ждать обратно? — спрашивает он.

— Да.

Последнюю фразу я произношу все-таки немного нерешительно. За последние пару часов произошло много того, чего я не планировала, но… но мне же понравилось?! Да, черт возьми! Значит, я должна вернуться!

— Хорошо.

Олег Борисович удобно располагается на постели, а я поднимаюсь и начинаю одеваться под его пристальным взглядом. Впрочем, мой гардероб сильно сократился: мужчина изрезал ножницами мое нижнее белье и колготки. Они безнадежно испорчены — сразу в мусорку.

Надеюсь, я не слишком сильно замерзну, если выйду без трусов на улицу на три минуты… Мне и вправду просто хочется вдохнуть полной грудью свежего весеннего воздуха.

Маску я надеть забываю — она, разумеется, слетела еще где-то в самом начале нашего бурного секса. Но у меня и в мыслях нет, что в таком месте я могу встретить кого-то знакомого…

И зря.

Я выскальзываю из игровой комнаты и, цокая каблуками между полуобнаженных фигур в неоновом коридоре, лихорадочно соображаю, где здесь выход наружу. Вот только выйти не успеваю — меня окликает голос:

— Евгения?!

Я тут же замираю и изо всех сил заставляю себя не оборачиваться, потому что это голос моего отца.

Какого черта он здесь делает?!

О боже!

— Евгения! — снова рычание. Я невольно сжимаюсь, пытаясь спрятаться, затеряться в толпе, а потом быстро ныряю обратно в коридор с игровыми, бегу до нужной двери, запрыгиваю в помещение и закрываю за собой дверь, удерживая ее, потому что за мной наверняка могли погнаться…

— Ты быстро, — говорит совершенно спокойно Олег Борисович. Он еще не понял, что случилось нечто ужасное.

— Я встретила отца! — рычу я.

— Чего, блин? — переспрашивает мужчина.

— Мой отец! Он здесь! — повторяю я и чувствую, как колотится сердце.

О боже, я пропала!

Это конец!

Или… или… а что он сам здесь делает?!

Изменяет матери?!

Охренеть!

Какой пиздец!

В этот момент в дверь игровой начинают колотиться, и я наваливаюсь на нее всем телом, чтобы не позволить своему отцу попасть внутрь. Вот только он, конечно, намного сильнее меня.

— Помоги! — умоляю я своего тренера. Но мужчина не успевает даже с постели встать, как дверь распахивается, и на пороге появляется мой отец — вовсе не в маске и черных кожаных штанах, как я надеялась, а в своей рабочей форме электрика. Он что, на вызов сюда приехал?!

— Евгения! — рычит он, и я вижу, как у него сжимаются кулаки, а желваки начинают нервно ходить под кожей из стороны в сторону.

— Папа, это не то, что ты…

— А что это?! — перебивает он. — Ты тут полы моешь?! Плаваешь?! Упражняешься на снарядах?! — он бросает неопределенный жест в сторону андреевского креста, дыбы и глори хоул. — Он! Кто он?! — отец указывает пальцем на Олега Борисовича, который уже встал с постели, но стоит пока у меня за спиной, такой же ошалевший, как и я сама. — Что ты сделал с моей дочерью, ублюдок?! — в этот момент отец просто бросается на обнаженного мужчину, и я закрываю глаза, крича от ужаса.

Я на мгновение забываю, что мы сейчас находимся не в каком-нибудь среднестатистическом ночном клубе, а в дорогом элитном заведении: охрана здесь первоклассная и обучена реагировать быстро и без лишних вопросов.

Неудивительно, что я действительно отступаю и зажмуриваюсь, боясь, что мой отец сейчас ударит Олега Борисовича. Из горла вырывается невольный крик, но уже через три секунды моего незадачливого папочку скручивают и вытаскивают из игровой комнаты два совершенно невозмутимых здоровенных амбала в черных костюмах. Мы с тренером остаемся наедине, и я наконец поднимаю на него глаза.

— Что это было? — спрашивает он мрачно, глядя на меня исподлобья.

— Это был мой отец! — я снова закрываю лицо ладонями и сажусь на край постели, совершенно не представляя, что мне теперь делать.

— Так он тут работает, — хмыкает Олег Борисович.

— Как так вышло?! — взрываюсь я несдержанными эмоциями. — Он же самый обычный электрик! Как он тут вообще оказался?! Вы что, вызываете сюда электриков, как в офисы Москвы-Сити, блять?!

— Нет, разумеется, — спокойно отвечает мужчина. — Мы работаем только со специалистами, которые заключили договор о неразглашении. Все официально, иначе никак. У нас все подписывают такой договор: электрики, сантехники, уборщики, охрана. И сотрудники более высокого ранга тоже: психологи, юристы, администраторы. Да и мы сами, мастера.

— И почему вы подписали договор с ним?! — я ставлю ударение на последнем слове.

— Очевидно, потому что он откликнулся на вакансию, — Олег Борисович закатывает глаза. Кажется, он не очень-то взволнован, и меня это бесит. Разве это не наша общая проблема?! Хотя ему-то отлично, конечно: он был в маске, его отец не узнал! А мне что теперь делать?!

Между тем, мужчина продолжает:

— Мы хорошо платим. В два раза больше, чем обычно платят за точно такую же работу, но только где-нибудь в школе, больнице или даже административном здании. Но есть два условия: договор о неразглашении и ненормированный рабочий график. Это значит, что мы можем вызвать его в любое время в рамках нашего рабочего дня… ну, то есть, ночи. А в светлое время суток — если это не будет совпадать с его основной работой. У нас договор я тремя электриками. Когда нам нужна помощь — как минимум один из них оказывается свободен и готов работать.

— Офигеть! — восклицаю я. — Почему я ничего не знала о том, что мой отец подрабатывает электриком в секс-клубе?!

— Потому что он подписал договор о неразглашении, — в который раз говорит Олег Борисович.

— Ах, ну да! — я закатываю глаза. — Но это уже неважно. Что мне теперь делать?! Я вернусь домой — и он меня просто убьет!

— Не убьет, — вздыхает мужчина.

— Убьет!

— Значит, не возвращайся, — мой тренер пожимает плечами.

— Издеваешься?! — вспыхиваю я. — Куда мне еще идти?!

— Ко мне, — предлагает он.

— Еще чего не хватало! — я тут же покрываюсь пунцовой краской.

— А в чем проблема? — удивляется мужчина. — Ты ведь хотела со мной переспать — и хочешь переспать еще. Заодно переждешь бурю. Отец успокоится — вернешься домой. Совместишь приятное с полезным.

— Ни в коем случае! — отказываюсь я совершенно решительно. — Я не какая-нибудь…

— Кто? — мужчина усмехается.

— Шлюха! — сразу же рыкает на меня отец, как только я переступаю порог своей квартиры. — Школьница — а уже шлюха! Не стыдно?! Посмотри на себя! Короткое платье, каблуки! Сколько мужиков там через тебя прошло?!

Мне так хочется ответить, что секс-клуб — это не бордель, не притон, что там первоклассная организация, высокий уровень безопасности… Но это совершенно бесполезно. Поэтому я просто молча снимаю туфли и босиком иду в свою комнату. Матери дома еще нет — неизвестно, как отреагирует она. Отец ей сразу расскажет. Но мама наверняка не будет так свирепствовать. А вот он…

Я запираюсь в комнате, не выхожу даже поесть и в туалет. Отец несколько раз подходит, чтобы постучаться и в очередной раз меня оскорбить:

— Тебе самой не противно туда ходить?! Где ты вообще деньги берешь на эти дороженные вечеринки?! У нас с матерью из кошельков таскаешь?! Или воруешь еще где-нибудь?! А может, вообще проституткой подрабатываешь, раз уж проводишь время в таких местах и с такими людьми?!

В ответ я молчу. Сажусь на пол спиной к двери и тихо плачу, потому что происходящее — это унижение, о котором я не могла даже подумать.

Уже под утро возвращается мать — она была на каком-то корпоративе. Отец рассказывает ей о случившемся, и та подходит к двери моей комнаты.

— Женя, надо поговорить, — просит мама.

— Я не хочу.

— Нужно, милая. В первую очередь, мы с отцом беспокоимся о твоем здоровье: физическом и психологическом.

— Я была в полном порядке, пока отец не назвал меня шлюхой и воровкой, — огрызаюсь я.

— Но я тоже не понимаю, откуда ты взяла деньги, например, на посещение этого мероприятия, — говорит мама. Она очень старается держаться спокойнее и мягче, чем отец, но в ее голосе тоже проскальзывают нотки раздражения и даже отвращения… или мне кажется?

— Неважно, — хмыкаю я.

— А еще ты могла подцепить какую-нибудь гинекологическую болячку. Или забеременеть. Или оказаться изнасилованной. Да мало ли что может произойти в таком месте…

— Все нормально, — фыркаю я.

— Выйди и расскажи.

— Что рассказать, блин?!

— Подробности, — говорит мама.

— Ну уж нет! — рыкаю я. — Это моя личная жизнь!

— Какая личная жизнь, господи, ты школьница! — я так и вижу, как мать закатывает глаза, хотя между нами дверь.

— Мне восемнадцать! — заявляю я.

— Это ничего не значит.