Сыграй со мной в запретную игру

И вот ведь гребанная ирония: мать Жени тоже явно будет не в восторге от меня, если нам придется однажды лично познакомиться… А уж ее отец — и подавно. Один раз он уже пробовал разбить мне морду — к счастью, вовремя подоспела охрана, это хорошо. Потому что если бы мы с ее отцом остались один на один — разбитая морда досталась бы ему, а не мне. Это банальная правда жизни: я моложе и намного сильнее…

Одно хорошо: лица он моего не видел, так что для него тренер по плаванию и мужчина, совративший его дочь, — это разные люди.

Вот блять!

О чем я вообще сейчас думаю?!

— Девять! — вскрикивает, точнее, хрипит в подушку девушка, и я вырываю себя из собственных мыслей, замахиваюсь плеткой для последнего удара, наконец полностью сосредотачивая свое внимание на том, что происходит здесь и сейчас. Этот удар будет самым сильным и самым болезненным, но ей все равно должно понравиться, потому что она уже достаточно разогрелась для настоящей порки. Со временем я научу ее выносить и двадцать, и тридцать, и пятьдесят ударов…

— Десять! — послушно пищит Женя и утыкается влажным от пота и перекошенным от удовольствия лицом в смятые простыни. Расслабленные мышцы тут же словно утопают в мягком матрасе.

— Умница! — улыбаюсь я и тоже забираюсь на постель, ложась прямо сверху так, чтобы Женя могла ощутить вес моего тела, но при этом стараясь не придавливать слишком сильно…

Мне хочется чувствовать ее дрожь и бархат влажной кожи под пальцами, запах ее пота и тяжелое дыхание… Я словно пьян, хотя и секса-то еще не было. Мой стояк сквозь слои ткани упирается в ее обнаженную, раскрасневшуюся после порки задницу, и это тоже сводит с ума. Хочется трахнуть ее здесь и сейчас, немедленно, не размениваясь на крест, прищепки и прочие девайсы. Просто на кровати, кожей к коже. Это так не похоже на меня…

— Олег… — зовет девчонка, немного отдышавшись, хотя вряд ли мое тело, лежащее сверху, позволит ей вдохнуть полной грудью.

— Да, детка? — спрашиваю я.

— Я не хочу возвращаться домой, — говорит она.

— Так и не нужно, зачем? — удивляюсь я, не понимая, что вообще заставило ее поднять сейчас эту тему. Мы вроде как трахаться собирались, а не ее предков опять обсуждать…

— Рано или поздно придется, — объясняет она. — Во-первых, я не могу долго оставаться здесь… У тебя же есть своя жизнь, дела, какие-то люди, наверное, которых ты приглашаешь в гости…

— Да нет у меня никаких людей, — фыркаю я насмешливо. Ну, то есть, может, и есть, но они все совершенно точно переживут тот факт, что я теперь живу не один. — Оставайся сколько нужно.

— Если я не вернусь домой, родители перестанут платить за бассейн, и мы больше не сможем заниматься, — озвучивает Женя вторую причину. — Карманных я и так уже явно лишилась на ближайший миллиард лет, — она вздыхает.

— Заниматься с тобой я могу и бесплатно, — говорю я. — А что на счет карманных… хочешь, буду платить тебе за хорошие минеты?

— Что?! — вспыхивает девчонка, и я смеюсь:

— Шучу, шучу! Но я и вправду могу помочь тебе с работой.

— Каким образом? У меня же школа, — говорит Женя.

— Администратору клубного сайта требуется помощник, — начинаю я, но девушка тут же перебивает:

— Я же ничего в этом не понимаю! — и я с усмешкой закатываю глаза:

— Тебя когда-нибудь учили дослушивать до конца? Ничего и не нужно понимать, — объясняю терпеливо. — Жека все покажет и расскажет. Единственное, что нужно, — это личная рекомендация от одного из сотрудников клуба. То есть, нам нужен кто-то, кому мы будем доверять.

— И ты дашь мне эту рекомендацию? — удивляется Женя.

— Да, — киваю.

— Почему?! — она явно в шоке. — Мы ведь едва знакомы.

— Но с каждым днем мы будем знакомиться все ближе, и ближе, и ближе… — я обхватываю ее пальцами за шею и легонько сжимаю, а потом целую в ухо и провожу по нему языком, намекая, что пора заканчивать с болтовней и переходить к делу.

До девушки доходит не сразу:

— А в чем будет заключаться моя работа? — спрашивает она.

— Потом, все потом, — выдыхаю я нетерпеливо, чувствуя, как во мне снова просыпается желание привязать ее к андреевскому кресту.

Оно и к лучшему. Я поднимаюсь с постели и дергаю девчонку за собой.

— Ой! — пищит она, вставая на еще слабые после первой порки ноги. — Что ты делаешь?

— Собираюсь тебя выебать, — хриплю ей на ухо, а сам хватаюсь за нижнюю часть женской футболки, чтобы снять ее через голову и прильнуть наконец губами к обнаженной груди, захватить в плен налитые кровью, твердые, торчащие соски. Светлые локоны расплескиваются по тонким дрожащим плечам, и я наматываю их на кулак, а потом командую:

— Иди за мной, — и тяну ее к кресту.

Женя сопротивляется, пускай уже и сравнительно слабо, но все же упирается, просит:

— Ох, черт, может, не надо? Пожалуйста…

— Почему? — спрашиваю я с интересом.

— Не хочу, чтобы мне было больно…

— Разве я делал тебе больно? — удивляюсь я искренне.

— Нет, — девчонка качает головой. — Но это ведь только начало… всего…

Я усмехаюсь:

— Ты права: это только начало всего. Но чем дальше — тем приятнее тебе будет. Обещаю, детка. Просто расслабься и доверься мне, ладно? — я снова протягиваю ей руку, и она уже с большей охотой вкладывает свои тонкие дрожащие пальчики в мои.

Я откровенно, совершенно не скрываясь, любуюсь ее прекрасным обнаженным телом. Она ступает неслышно, едва-едва перебирая носочками по прохладному полу. Мы подходим к андреевскому кресту, и я нажимаю металлический рычаг, опуская снаряд из вертикального положения в горизонтальное, чтобы затем положить на него девушку. Помогаю ей забраться, привязываю ее руки и ноги, осторожно затягиваю ремни на талии и шее, проверяю, чтобы не было слишком туго, заботливо спрашиваю:

— Все хорошо?

— Да.

— Не тянет?

— Нет, — Женя отрицательно мотает головой и одновременно пытается осмотреться и понять, насколько уязвимо ее положение.

Спойлер: очень уязвимо.

Она полностью обнажена и обездвижена, а у меня есть идеальный доступ к ее прекрасному телу, в том числе к пульсирующей в предвкушении нового проникновения влажной дырочке.

Но я и в этот раз не собираюсь торопиться. Убедившись, что малышка надежно закреплена, я отхожу от креста и неспешно направляюсь к стеллажам с игрушками и девайсами.

— Что ты собираешься делать? — взволнованно спрашивает у меня Женя.

— Я же обещал, что воспользуюсь прищепками для сосков и клитора? — напоминаю я совершенно невозмутимым тоном.

— Ага, — кивает девушка и невольно дергается на кресте. Цепи звенят, но не пускают ее, не дают сдвинуться ни на сантиметр.

Я снимаю с полки клипсы, соединенные тремя цепочками. В этой конструкции меня привлекает одна совершенно замечательная особенность: если потянуть за спайку между частями цепи, тяжесть и боль передаются одновременно в клитор и в оба соска… Главное — правильно закрепить.

Когда я наконец возвращаюсь к кресту, Женя смотрит на меня и на принесенную игрушку почти с ужасом, широко распахнув глаза:

— Боже, Олег…

— Господин, — поправляю я то ли шутливо, то ли всерьез. Разумеется, все это нельзя пока назвать полноценной БДСМ-сессий, мы скорее просто играем, привыкаем, балуемся, но мне уже сейчас чертовски хочется слышать из ее уст это сладкое и возбужденно-напряженное «господин». Такова моя природа, с этим ничего не поделать.

— Ты ненормальный, — шепчет девушка, а я не отвечаю и только с улыбкой наклоняюсь к ее губам, чтобы крепко поцеловать, а пальцами нащупать ее стоящие торчком багровые соски…

Эти прикосновения заставляют Женю выгнуться и тихо застонать, а я как ни в чем не бывало продолжаю ласку, через несколько секунд заменяя пальцы губами, вылизывая, посасывая, покусывая ее соски, чтобы они возбудились до предела и легче перенесли боль от прищепок.

Металлические клипсы я сначала крепко зажимаю в кулаке, чтобы согреть до температуры собственного тела, а потом подношу к влажной, воспаленной женской коже, для начала едва прикасаясь и тут же чувствуя отдачу: каждое такое прикосновение будоражит, Женя льнет навстречу, выгибаясь волнами, и закусывает нижнюю губу.

Я касаюсь клипсами ее изящных ключиц и веду по ложбинке между грудями, потом очерчиваю возбужденные соски, касаюсь их снова и снова… наконец разжимаю одновременно две прищепки и цепляю их на женские соски, заставляя Женю в тот же миг вскрикнуть и зашипеть.

— Больно? — спрашиваю спокойно.

— Немного, — шепчет она.

— Ничего страшного, — я улыбаюсь, тут же зализывая, зацеловывая эту боль, а потом скольжу губами и языком ниже по ее обнаженному телу, чтобы вплотную подобраться к распухшему и пульсирующему клитору. Ее груди и живот вздымаются в такт тяжелому дыханию, она вздрагивает, ерзает на андреевском кресте, не в состоянии увильнуть от моих ласк.

Я целую упругие женские бедра с внутренней стороны, все ближе и ближе к заветной дырочке, касаюсь языком ее клитора, ловлю протяжные тихие стоны, одновременно согревая третью клипсу в связке, чтобы уже через несколько секунд прицепить на горячую пульсирующую плоть.

— О боже! — вскрикивает Женя, а я уже припадаю губами к ее губам:

— Как ощущения? — и хитро ухмыляюсь.

— Странно… — шепчет девушка. — Больно… и приятно…

— Хорошо, — я киваю, возвращаясь к ней между бедер, наклоняясь, целуя, утыкаясь головкой давно уже вставшего члена во влажную промежность, запуская внутрь сначала один палец потом два, три… Девушка ерзает, насаживается на пальцы, тихо постанывая, а когда я время от времени осторожно вытягиваю вверх спайку цепей — откровенно рычит от нахлынивающих ощущений где-то между болью и кайфом.

Наконец я врываюсь в ее горячее тело членом. Женя громко кричит, выгибается, инстинктивно сражаясь с цепями и ремнями, сковывающими ее обаженное тело, но уже через несколько мгновений крики покорно сменяются довольными стонами, и я принимаюсь нещадно долбить ее, зная, что теперь надолго меня точно не хватит, и дыхалка кончится раньше, чем в первый раз.

А все потому, что крыша — давно не на месте.