Призрак без тапочек

Но почему же это так сложно?! Кого Инга хочет обмануть, доказывая ему и себе, что Каганович — уже совсем другой, не тот мужчина, которого она когда-то звала своим мужем?

Они снова сорвались: целовались жадно, ненасытно, не могли оторваться друг от друга.

— Юра, иди уже! Прошу тебя! — прошептала Инга, наконец-то вырвавшись из его медвежьих объятий. — А то на нас полвагона, наверное, пялится.

— Ничем не могу им помочь, — прохрипел Кржижановский. — Разве они не знают, что подглядывать — неприлично? И вообще, за спинками кресел мало что видно.

— Будем считать, что ты меня успокоил. Давай, иди!

— Договорились. Даже оглядываться сейчас не буду. Не люблю слез.

— Правильно! Я отпускаю тебя, чтобы ты жил с удовольствием, а не оглядывался назад.

— Спасибо, малыш! Жаль всё-таки, что судьба дала нам так немного.

— Спасибо ей, что она вообще нас свела. Будет, что вспомнить на пенсии.

Кржижановский уже встал, собираясь уходить, но услышав слова Инги, плюхнулся обратно на сидение.

— Совсем забыл тебе рассказать… — начал он. — К слову о том, что мы будем вспоминать на пенсии…

— Ю-у-ра! Ты допрыгаешься, что проводник тебя в шею выгонит! — рассердилась Инга.

— Я быстренько! Короче, когда я увидел, какая ты деловая из такси выскочила, даже онемел слегка. Ничего себе, думаю, у меня крышу снесло! И к такой серьезной дамочке я рискнул приставать? А потом вспомнил, какая ты неприступная на совещаниях сидела, когда мы вместе работали. Знаешь, о чем я обычно думал, видя тебя такой?

— О чем? — спросила Инга.

Конечно, знала, что Кржижановский сейчас какую-нибудь глупость сморозит. Но лучше они расстанутся с улыбкой, а не шмыгая носами.

— О том, что вокруг нас много народу, полный конференц-зал. И когда ты слово берешь, все тебя слушают. И даже часто соглашаются с тобой. Только я — один из всей толпы — знаю о тебе самое главное…

Здесь Юрий, конечно, сделал паузу. Это был бы не он!

— Что именно? Говори быстрее! Слышишь, сказали: провожающие должны покинуть вагоны, — поторопила его Инга.

Кржижановский хитро посмотрел на нее и тихим шепотом произнес:

— Никто из них даже не догадывался, какой эта серьезная и умная девушка бывает по ночам. Страстной до бесстыдства…

Инга залилась румянцем:

— Кржижановский, тебя только могила исправит!

— Классный сюжет для твоего сна? Будешь теперь по ночам сидеть на скучных совещаниях и сгорать от стыда под моим пристальным взглядом! Ладно, не благодари. Пока!

Сказав это, Юрий торопливо чмокнул ее в щеку и сорвался с места. Выскочить из вагона успел, но чуть ли не в последний момент. Очутившись на перроне, он, как и обещал, даже не посмотрел на ее окно, сразу пошел к выходу. Не оглядываясь, как у них, суровых мужиков, принято.

Сосед Инги появился поздно, когда поезд уже тронулся, а Кржижановского и след простыл. Похоже опаздывал, вскочил в ближайший вагон, а потом шел поездом. Был он, наверное, одного возраста с Юрием, но запыхавшийся, уставший, выглядел старше.

Инга к тому времени успела переобуться, снять плащ. Устроилась с комфортом, вытащив телефон и наушники. Отвернулась к окну и, глядя на проплывающие мимо дома, гоняла по кругу одну и ту же песню. Другие композиции сейчас не воспринимались, а у этой каждое слово, каждая нота вступали в резонанс с ее нынешним настроением.

Программа Кржижановского сдалась уже где-то на седьмом повторе. Всплывающее окно предложило ей скачать запись. Весьма своевременно: они выехали за черту города, мобильная связь могла в любой момент исчезнуть. Инга ткнула пальцем в кнопку "Ок", даже не взглянув, сколько места "съест" аудиозапись.

Вначале попутчик Инги не обращал внимания на свою соседку. Уж очень перенервничал, опаздывая. Чтобы успокоиться, даже термос с чаем вытащил и прихваченную из дому булочку. Выложил все на откидывающийся столик и осторожно покосился на сидящую рядом женщину. Почему-то ему показалось неловким пить чай самому.

— Вы не будете против, если я перекушу немного? — спросил на всякий случай.

— Нет! Конечно же, ешьте, — ответила Инга.

— Может, вас угостить? Могу поделиться чаем.

— Я не хочу, спасибо…

— Извините, что побеспокоил. Мне просто показалось, что чай может поднять вам настроение.

— Ничего страшного, — пробормотала Инга, снова берясь за наушник.

Закончив с чаепитием, мужчина спрятал термос и вернул столик в прежнее положение. Сумку положил на верхнюю полку. Садясь на свое место, мельком глянул на соседку и нахмурился. Выражение лица у нее было какое-то… странное.

Подумав немного, он осторожно тронул ее за плечо:

— С вами всё в порядке?

— Да, спасибо, — пробормотала она, не поворачивая головы.

Инге совсем не хотелось, чтобы попутчик увидел ее глаза, полные слез. А в наушниках уже по — надцатому кругу красивый мужской голос грустил, тосковал, рассказывая свою невеселую историю. И каждый раз звучали одни и те же слова:

"…И все было на этой земле без тебя, без тебя…"

На подъездах к Ленинградскому вокзалу, конечной точке маршрута, Инга попросила соседа помочь ей снять сумку. Деловито достала куртку, взамен упаковав в портплед плащ. Классические туфли тоже отправились в багаж. До такси она с комфортом дойдет в кроссовках, все равно уже поздний вечер, никто не обратит внимание на то, как Инга одета.

Телефон и разряженные "в ноль" наушники Инга сложила в сумочку еще раньше. Отключить их пришлось на второй час поездки. Она была благодарна судьбе за это. Сама бы вряд ли так быстро остановилась, слишком сильно "накрыло" ее после расставания с Юрой.

Выключив телефон, Инга будто убрала защитный барьер, который создавала музыка. Сразу ощутила, что находится в вагоне, полном пассажиров. Что расстраиваться и плакать здесь более, чем неприлично. Пора было "призывать" внутреннюю Ингу-циника, как-то выбираться из этого шквала эмоций.

Она понимала, что ей предстоит еще сжиться с мыслью о том, что всё произошедшее в Питере — не вымысел, не случайно увиденный фильм. Что ошеломляющие события 2005-го произошли именно с ней.

Это знание надо было как-то встроить в свою нынешнюю картину жизни. В которой чаще всего есть только Инга Владимировна, и лишь иногда, совсем на чуть-чуть, появляется та Инга, которую когда-то знал Кржижановский.

Но это будет не сейчас, позже. А пока у нее было два дня до приезда Олега и детей. За это время надо было взять себя в руки, чтобы случайно не разрушить свою и их жизни.

Попутчик Инги специально завозился, собираясь, чтобы пропустить ее вперед.

Всё-таки, странная какая-то женщина! Он всю дорогу украдкой на нее поглядывал, боясь, что в дороге ей станет плохо. Пусть дальше сама идет, у него и так поводов для волнений хватает.

Но на платформе, задумавшись, он почти догнал свою соседку. И удивился разительной перемене, произошедшей с ней всего за несколько минут.

Если бы он своими глазами не видел, что женщина обута в кроссовки, решил бы, что незнакомка вышагивает на каблуках. Ровная спина, горделивая осанка, красивая походка — она будто излучала уверенность в себе. Может, ему показалось, что там, в вагоне, его соседка готова была разрыдаться на глазах у всех?

День пятый