Призрак без тапочек

Немного приподнявшись над Ингой, Юрий поставил свои ладони ребром, встык друг к другу, и приблизил их к обнаженной спине. Не притрагиваясь к телу, начал ме-едленно вести ими от плечей вниз.

— Нет, пожалуйста, нет… — беспомощно пролепетала Инга, уже понимая, что сейчас будет.

Конечно, она помнила этот фокус Кржижановского. Разве такое можно забыть?

Юрий не касался ее кожи, хотя его руки скользили очень близко, буквально в миллиметре от поверхности. Задевая мельчайшие, невидимые, волоски на теле, они создавали эффект ветерка, слегка охлаждавшего разгоряченную спину. Освежающая волна, медленно спускавшаяся вниз, сводила с ума, заставляя низ живота сладко ныть в предвкушении. Создавалось впечатление, что с Инги снимают последний, самый тонкий и самый интимный, слой ткани, максимально обнажая ее. К тому моменту, когда бесстыжие руки спустились к пояснице и поползли ниже, она уже не могла себя сдерживать, выгибалась как кошка, сама подставляла свое тело под ласкающее дуновение.

— Вот и отлично! — пробормотал Кржижановский, ловко подсовывая подушку ей под живот.

Инга не сопротивлялась, наоборот, улеглась поудобнее. Мурлыкнула что-то неразборчивое, предлагая продолжать.

Юрий ухмыльнулся довольно, но с решительными действиями не спешил. Помедлив немного, он аккуратно навис над ней, опираясь на локти. Ткнулся носом в ее шею, слегка прикусил мочку уха.

— Малыш, — прошептал, опалив горячим дыханием. — Мне успокоиться немного надо… Ты такая жадная, такая отзывчивая. Боюсь, всё очень быстро закончится, если будем в том же темпе продолжать. Давай, ты в "домике" немного полежишь, хорошо?

— Давай, — согласилась Инга, охотно вытягиваясь в струнку.

Она уже не стеснялась Кржижановского. Включи он сейчас самый яркий свет, Инга бы попросту этого не заметила.

Кржижановский осторожно опустился на нее, накрывая всем телом, будто собирался расплющить. Контакт был очень тесным, однако держать его было совсем не тяжело. Инга не знала, как он это делал — скорее всего, удерживая себя на локтях, зависал, — но такой его "домик", кожа к коже, любила больше всего.

— Не больно? Не печет спина после мази? — спросил он. — Времени достаточно уже прошло, но мало ли…

Инга прислушалась к своим ощущениям. Спина не пекла, но ниже были проблемы: грубая ткань его джинсов раздражала сильно разогретую кожу, вызывала дискомфорт.

Невольно дернувшись, Инга попыталась устроиться удобнее.

— Все-таки неудобно? — тот час среагировал Юрий.

— Ты не хочешь джинсы снять? Мешают.

— Боюсь, я даже стащить их не успею, ты чересчур активничаешь. Не хотелось бы в мокрых утром на работу идти. Давай, пока просто приподнимусь немного.

Недовольная его решением, Инга решила немного похулиганить. Когда Кржижановский поднимался, энергично дернулась вверх, пытаясь догнать своей пятой точкой его живот. Либо, чего уж там скрывать, стратегически важный орган, надежно спрятанный под толстой тканью. Юрий, не ожидавший подвоха, ответил чересчур резко, буквально прихлопнув ее мощным телом к кровати. И тут случилось неожиданное: вычурная металлическая бляха его ремня сильно впечаталась в тело Инги, слегка оцарапав самое нежное место — начало канавки между ягодицами.

Зашипев от боли, Инга дернулась в сторону:

— Пусти!

— Что случилось? — не понял Кржижановский.

— Отпусти сейчас же! Болит!

Юрий поспешно свалился на бок, освобождая ее.

— Где болит? Ударил тебя?

— Да! Имей совесть, Кржижановский, на садо-мазо мы не договаривались!

— Ох! Да что же у тебя за день сегодня такой!

Чтобы оценить масштаб проблемы, Юрию пришлось включить свет. Инга, снова оказавшись ярко освещенной, тот час пожалела о своей несдержанности. Неужели не могла промолчать? Не так уж сильно и болела эта ссадина. Утром бы сама посмотрела, замазала чем-нибудь.

Однако, остановить воодушевленного Кржижановского сейчас бы не смог никто.

Инга пыталась увернуться, спрятаться под одеяло, но руки Юрия цепко удерживали ее на подушке.

— Куда? Я спрашиваю: куда?! — недовольно бубнил он. — Дай, я посмотрю, может, продезинфицировать придется.

— Не надо! Я потом, сама! Да отпусти же!

— Ну куда ты рвешься, неугомонная? Снова проблемы на свою голову искать? А я сейчас эту царапину йодом, аккуратненько! Где твоя аптечка?

— Юра, я тебе по голове настучу этим йодом! Ты, что ли, решил отыграться за свой фингал?

— Ну, может, и решил… Почему не воспользоваться такой возможностью?… Да куда же ты?! Я пошутил! Хорошо, не буду йодом, только перекисью!

— И перекисью не надо! Кржижановский, или ты меня сейчас же отпустишь, или собирайся и выметайся домой.

— Что ж так сурово? Мосты-то уже разведены.

— Вот так сурово! И выключи этот чертов свет, пока мы действительно вдрызг не разругались!

— Ладно-ладно, не фыркай, уже выключаю. Садистка ты, такого развлечения меня лишила!

— И джинсы свои наконец-то сними, пока я сама их с тебя не содрала! Извращенец!

— Почему сразу "извращенец"? Гурман!

День третий — день четвертый