Мэри Джейн

6

Мини Джонс стояла на крыльце, держа в руках «ангельский бисквит» на стеклянном блюде. Она не постучала. Мы с Иззи открыли дверь, выходя на нашу ежедневную прогулку до «Эддис», и увидели ее застывшей на пороге с неестественно широкой улыбкой, растянутой по лицу, как на рисунке карикатуриста.

– Привет, Мини! – поздоровалась Иззи.

– Привет! – сказала Мини.

– Здравствуйте. – Я покраснела. – Извините, что побеспокоили вас тогда и припарковались перед вашим домом.

Был четверг, и я не видела Мини с вечера понедельника, когда Шеба и Джимми отвозили меня домой. С тех пор это стало традицией, которая начиналась с того, что Шеба садилась за руль и срывалась с места, а мы с Джимми запрыгивали в машину на ходу. Мы называли это «провернуть Старски и Хатча». Шеба всегда делала нам конструктивные замечания. «Мэри Джейн, нужно было запрыгнуть глубже! Что, если бы я ехала быстрее? Ты бы попала под задние колеса!» Я серьезно относилась к критике Шебы и прикладывала реальные усилия, чтобы научиться лучше запрыгивать в движущуюся машину.

Мы стали ездить по другой улице, чтобы избежать встречи с Мини Джонс. И мы парковались только перед теми домами, владельцы которых отдыхали за городом. Джимми раскуривал косяк, и мы втроем пели церковные песни: Шеба вела мелодию, а мы с Джимми обрамляли ее многоголосием, где он отвечал за низы, а я за верхи. Оказывается, и Шеба, и Джимми когда-то пели в церковном хоре, Шеба – потому, что ей это нравилось, а Джимми – потому, что его заставляла бабушка. (О своей бабушке Джимми сказал так: «Она была старой злобной каргой, которая любила «Мальборо» и бурбон «Олд Кроу» почти так же сильно, как любила Иисуса».)

– Не стоит извинений, – сказала Мини. А потом понизила голос до шепота и спросила: – Но скажи мне. Это были Шеба и Джимми, не так ли?

Иззи захлопала на нее огромными круглыми глазами.

– НЕ-ЕТ!

– Э-э, это просто были люди, похожие на них. Старые друзья Коунов. Они уже уехали. – Слова срывались с языка так непринужденно, что меня чуть не пробрало на смех. Чем больше я врала, тем легче мне это давалось. И вместо того, чтобы испытывать вину за свою ложь, я начинала испытывать вину за то, что не испытывала особой вины.

– Мэри Джейн. – Иззи подергала меня за руку. А когда я посмотрела на нее, тихо сказала: – Секрет.

Глаза Мини забегали между нами, как у кошки на часах с ходиками.

– Хм. Удивительное сходство. Почему бы мне не занести это в дом? Мистер Джонс вдруг решил, что хочет следить за своими «девичьими» формами, и я подумала, что раз ты все лето проводишь здесь, то под этой крышей наберется достаточно людей, которых можно накормить «ангельским бисквитом».

– Спасибо вам большое, я сама занесу. – Я взяла у нее бисквит и вернулась в дом.

Иззи побежала следом за мной, а Мини ни на шаг от нее не отставала. Она бы все равно никого не увидела: Джимми и доктор Коун были в кабинете доктора Коуна, а Шеба и миссис Коун уехали на весь день на Восточное побережье. Сегодня они обе надели парики, длинные и белокурые, делавшие их похожими на сестер из Швеции. И все же присутствие Мини вызывало у меня приступ паники.

Я поставила бисквит на кухонный стол и повернулась к Мини.

– Спасибо за угощение. – Я не понимала, как вести себя в такой ситуации. Как выставить Мини за дверь, оставаясь при этом хорошей, доброй и вежливой?

– Бонни дома?

– Нет, она уехала.

– А папа в своем кабинете с патентом, – добавила Иззи.

– Пациентом, – поправила я. – А мы собирались идти в «Эддис».

– О, я могу вас подбросить! – Мини звякнула ключами от своей машины.

– Спасибо вам огромное, – сказала я. – Но в это мы время обычно гуляем.

– А еще поем, – добавила Иззи. – И говорим о ведьме. И разглядываем всякое. Иногда мы играем с игрушками, которые оставляют на лужайках другие дети. И покупаем фруктовый лед!

– Как мило, – сказала Мини, не сделав ни шага в сторону выхода.

– Еще раз спасибо вам за бисквит. – Мой голос звучал беспечно и незнакомо. Я взяла Иззи за руку и направилась в прихожую, надеясь, что Мини последует за мной. Немного погодя, она так и сделала.

– Пожалуй, я заскочу еще раз, попозже. Я бы очень хотела познакомиться с Бонни, – сказала Мини, когда мы вышли на улицу. Она сделала несколько шагов в сторону своей машины, которая оказалась белой и блестящей.

– Ее не будет весь день, – ответила я. – Но я скажу ей, что вы заходили. – Я широко улыбнулась. У меня заболели щеки, а ладонь, стиснувшая ладонь Иззи, начала потеть.

– Пока, Мини! – Иззи помахала ей свободной рукой и потащила меня вниз по улице. Мое сердце все еще бешено билось о ребра, когда Мини промчалась мимо нас на машине.

– Давай срежем, – предложила я, и мы свернули на параллельную улицу, чтобы больше не пересечься с Мини Джонс.

– Было страшно, – сказала Иззи.

– Ага. Мы были на волоске.

– Можно сегодня на десерт будет этот бисквит?

– Разумеется. Мы даже добавим к нему кусочки клубники и взбитые сливки.

– Ура! – Иззи подняла в воздух свой детский кулачок.

С минуту мы шли молча, пока не набрели на одиноко лежащий на лужайке скейтборд.

– Можно попробовать? – попросила Иззи.

Я осмотрела дом. На крыльце никого не было видно. В окнах тоже.

– Хорошо, но я буду держать тебя за руки.

Иззи подняла скейтборд и поставила его на тротуар. Она водрузила на него одну ногу в шлепанце. Я взяла ее за обе руки, после чего она наступила на скейт второй ногой. Я прокатила ее по тротуару до края участка, затем развернула нас, так чтобы она ехала спиной вперед, и двинулась в обратном направлении.

Мы прокатились так несколько раз, пока мое тело, разум и сердце не успокоились. Мини уехала. Опасность миновала. За ужином мы съедим бисквит, и по дороге домой я занесу ей стеклянное блюдо. Мне придется взбежать на крыльцо и оставить его там, чтобы она не успела заметить Шебу и Джимми. Но это было мне под силу. К тому же, Шебе и Джимми нравилось играть со всеми в прятки, как будто эта таинственность отчасти раскрашивала их пребывание в Балтиморе.

Иззи понравилось вычислять соотношение между сотрудниками и покупателями, и теперь мы делали это каждый раз, когда ходили за покупками в «Эддис». Она часто пропускала людей, но я не указывала ей на ошибки. А еще она постоянно сбивалась со счета, поэтому я брала цифру из головы и называла ее. Я не старалась быть точной и с таким же успехом могла вытаскивать случайные числа из мешочка. Однако больше всего Иззи любила говорить о соотношении сил в противостоянии с ведьмой. С Шебой в нашей команде, оно оставалось равно трем к одному.

В тот день мы купили все продукты из нашего обычного списка. Иззи знала, что класть в тележку: сладкий желтый попкорн, фруктовый лед и вяленые колбаски, которые Джимми и миссис Коун поглощали с одинаковым упоением, чередуя соленые мясные кусочки со всеми возможными сладостями. Вчера я пробовала колбаски с апельсиновыми цукатами. Сочетание соленого и зернистого мяса с упругой, засахаренной мякотью будто взрывалось на языке красочным фейерверком.

Список ингредиентов для ужина я переписала с одной из маминых карточек. Сегодняшнее блюдо обещало стать самым трудоемким из всех: куриные грудки в апельсиновом соусе. Мы с мамой обсудили рецепт этим утром, и она объяснила мне, как определить степень готовности курицы, и как поливать грудку соусом каждые несколько минут, чтобы мясо оставалось сочным. Чем больше она говорила, тем сильнее я нервничала. Мама, видимо, прочитала это на моем лице, потому что в какой-то момент она прервала поток наставлений и сказала:

– Мэри Джейн, сейчас не время сомневаться. В этом доме живет больная мать и работящий врач, которого нужно накормить. – Она пристально смотрела на меня, пока я не кивнула, а затем продолжила давать мне советы.

– Как думаешь, сколько грудок влезет в Джимми? – спросила я Иззи. Мы стояли у мясного прилавка. Мясник с длинной прямоугольной головой, похожей на говяжью, терпеливо ждал.

– Семь? – предположила Иззи.

– Думаешь, Джимми в одиночку съел бы семь штук?

– Джимми футболист? – спросил мясник.

– Нет, просто мужчина.

– Тогда две, – сказал мясник. – По две грудки на каждого мужчину, по одной на каждую женщину и половинку для этой букашки. – Он подмигнул Иззи.

– Хорошо, тогда семь грудок.

Я решила, что мы с Иззи могли бы разделить одну грудку пополам, если мужчины действительно съедят по две штуки. К тому же я сильно сомневалась, что Шеба съест целую. Я заметила, что, хоть она всегда ела за одним столом со всеми, половина еды на ее тарелке каждый раз оставалась нетронутой. Не важно, что подавалось к столу, и как сильно она уверяла, что обожает то или иное блюдо – в желудок попадала только половина. Обычно, когда ужин подходил к концу, Джимми забирал у нее тарелку и доедал остатки ее порции (хотя однажды это сделал доктор Коун).

Миссис Коун тоже обратила на это внимание и последние пару вечеров старалась не доедать половину еды со своей тарелки. Правда, без особого успеха, поскольку как только кто-нибудь (чаще всего доктор Коун) порывался отнять у нее недоеденную еду, она набрасывалась на нее с удвоенным рвением. А вчера, когда мы убирали со стола, я застала миссис Коун на кухне, где она руками запихивала в себя полпорции лазаньи, которую не доела за ужином. Я никогда глубоко не задумывалась о своем питании, о том, сколько есть, или не есть, пока не начала ужинать с Коунами. У нас дома ты съедал столько, сколько положил себе на тарелку. И если ты собирался съесть только часть от куриной грудки, то будь добр, и на тарелку себе клади только часть.

Помимо того, что миссис Коун ела, а точнее, пыталась есть, как Шеба, теперь она еще и одевалась, как Шеба. Они были примерно одного роста, но если в фигуре Шебы преобладали плавные изгибы, в миссис Коун не было ничего плавного. Ее ягодицы выдавались назад, грудь – вперед, и особенно это бросалось в глаза в последнее время, когда она стала носить обтягивающие брюки, комбинезоны и платья макси в облипку. Такая одежда буквально требовала, чтобы на нее обратили внимание, что представлялось практически невозможным, когда рядом находилась Шеба. Шеба сверкала. Я провожала ее взглядом из комнаты в комнату, словно она была кометой, летящей по ночному небу. Миссис Коун в своих вызывающих нарядах казалась хвостом этой кометы, а ее бюст, попа и огненно-рыжие волосы мелькали там, где сначала оставляла свой след Шеба.

Шеба и миссис Коун вернулись домой за несколько минут до того, как курица была готова. Они обе наперебой нахваливали вкусные запахи, витавшие в доме, и я видела, как горда была Иззи в этот момент. Я молилась, чтобы курица оказалась настолько же вкусной, насколько аппетитно она пахла.

Шеба помогла Иззи накрыть на стол, а миссис Коун осталась со мной на кухне, пока я готовила гарнир из риса и стручковой фасоли на пару. Она наклонилась к плите и внимательно смотрела, как я поливаю курицу соусом, а потом отрезаю кусочек сливочного масла и растапливаю его в фасоли.

– Где ты всему этому научилась? – Длинные пряди белокурого парика миссис Коун упали ей на плечо. Она вальяжно откинула их назад тыльной стороной ладони, точно так же, как Шеба убирала с лица свои длинные волосы. Этот жест я пыталась повторить много раз, когда замечала его во время открывающего монолога Шебы в ее шоу. В жизни она делала это не так часто, как по телевизору. Я подумала, что возможно, это было нервной привычкой.