В тени отца

– Вот и отлично! Север, где-то здесь байк нашего приблуды?

– Сейчас выведу!

– Принцесса, а ты у нас девочка с приданым! – присвистнул Гога, не ездивший за мной в порт и не видевший моего железного коня, – Махнемся, не глядя?

– Грабли убери! – осадил наемника командир, заводя мотоцикл и устраиваясь за руль, вызвав во мне приступ дикой ревности, вероятно, отразившийся на лице. – Чего стоим, величество, особое приглашение нужно? – он похлопал приглашающим жестом по заднему сиденью, – Помаши дядям ручкой и вперед! Завтра уже на большой земле будешь, там будешь своим нянькам характер показывать!

Очередное издевательское обращение уже не задело, и этот приказ я выполнил с удовольствием, показав при выезде напоследок «дядям» неприличный жест.

На базе «Ястребов» царила суета – готовились к погрузке. Меня приткнули в уголок с ранеными, а как уж главный кулак договаривался с коллегой, что обещал – мне неизвестно. Долго просидеть не удалось – подошедший врач внаглую пристроил к делу – «отрабатывать проезд». На большую землю собирались вывозить действительно тяжелых, которых помимо полученных ран еще и местный климат грозился доконать, и забот при транспортировке с ними было много. Подай, принеси, но после долгого вынужденного безделья и молчанья даже такое было за радость. К тому же работа хорошо отвлекала от невеселых размышлений – совсем без денег и на родине нелегко придется.

Спустя два часа, заполненных беготней, в зал ворвался белый от волнения наемник в пустынном камуфляже и проорал:

– Ястреб! Отбой! Птичку сбили!

После секундной тишины пространство вокруг взорвалось гомоном и криками – все спешили высказать свое мнение. И, конечно, на великом матерном. Сам тоже не удержался и добавил к общему хору пару крепких словечек.

Обратная процедура разгрузки с платформы шла лениво: раньше поджимало время фрахта самолета – за простой капали бы деньги, а теперь-то куда торопиться? Народ вяло шевелился, заталкивая убитые в хлам машины внутрь ангара, но раненых, в отличие от техники, собрали и увезли быстро, оставив меня опять без дела. Предлагать свои услуги в переноске тяжестей не стал – одно дело помочь беспомощным людям, а другое – ломаться на чужого дядю. И без меня найдется, кому железо ворочать.

– Ну что ж, раз так вышло – давай знакомиться! – подошло через какое-то время ко мне местное начальство, – Ястреб! – очень содержательно представился он.

– Кабан, – так же информативно представился в ответ. Сюда бы еще пригласить звездобарана, и можно начинать собирать зоопарк.

– Пока что даже на подсвинка не тянешь, – возможно, он и не собирался оскорблять, но прозвучало очень обидно, – Какими судьбами здесь?

– Совершенно случайными, и очень хочу домой, – обозначил свою позицию. От волнения голос дал петуха, и прозвучало мое заявление не уверенно, а жалко.

– Пока что, как видишь, невозможно. Я так понимаю, идти тебе некуда?

– Да, – показалось мне или нет, что глаза Ястреба как-то по-особенному блеснули?

– От своих обязательств я не отказываюсь, но предсказать, когда случится следующая оказия – боюсь что-то обещать. «Летуны» нас не сильно любят, – недовольно скривился он и пояснил, – Страховка рейса нам не по карману, а лететь на свой страх и риск немного желающих. Не ссы! – подбодрил меня наёмник, – Не бросим! Но, скорее всего, какое-то время придется перекантоваться у нас, пока на новый рейс не договоримся, или пока Марс со своими «кулаками» не вернется – тогда верну тебя ему, его отряд побогаче, свой самолет имеет, на большую землю регулярно летают. Но это уже как получится. А так – спальник организуем, на миску супа тоже наскребем, но с излишествами – извини! Как видишь, живем на отшибе, местной воды едва-едва хватает на питье, остальная вода опресненная и тоже привозная – до моря до фига километров. На что-то особенное не рассчитывай.

Обещанный спальник оказался самым тривиальным стареньким дырявым спальником, а не метафорой, как я подумал вначале, и стелить его предполагалось в этом же ангаре. Но я был рад и этому. Также, как и выданному перед сном просроченному сухпаю – он хотя бы был российского производства и не содержал экзотики. Да и жрать после длинного нервного дня хотелось адски – я бы и от добавки не отказался. Как быстро меняется мировоззрение: предложи мне кто такое с месяц назад – я бы скорее предпочел поголодать, чтобы потом наверстать нормальной едой, а тут наворачивал, разве что не вылизал банку из-под каши под конец.

Если гостя у «Железных кулаков» я тоской вспоминал корабельную кладовку, то теперь пришел черед грустить по Овну и компании. Как вскоре выяснилось, по местной иерархии «Ястребы» были даже не дном, а днищем, ниже них в наёмничьем поселке не котировался никто. Такую своеобразную славу отряду принесло последнее дело, когда по заказу нанимателя они сожгли целый оазис вместе со всем населением. Полностью. Заживо. Даже в среде солдат удачи, где принципы являлись слабоузнаваемым словом, примененная ничем не мотивированная жестокость вызывала как минимум недоумение, а чаще брезгливость.

Со своим появлением я застал раскол отряда – не все были согласны с новыми веяниями. Политика сменилась с недавней смертью старого Ястреба, когда его место занял сынок-ястребеныш. И вроде в деньгах даже выиграли, но большая часть ветеранов уволилась на моих глазах – не всем по душе пришлось истребление мирного населения. Остались те, кому было все равно, и те, кому не давал уйти незакрытый контракт. А набираемое пополнение формировалось из совершенных отморозков, которых я откровенно побаивался. Пока что меня спасало покровительство командира, связанного неизвестными мне обязательствами с главным «Железным кулаком», но расстилать спальник с каждой ночью я предпочитал все дальше и дальше от основного контингента.

На этой почве мы неожиданно быстро сошлись с одним из осколков старого состава – жизнерадостным конопатым парнем лет двадцати пяти по кличке Санни, которую я несколько дней ошибочно принимал за сокращение от Александра – Саню, и так к нему и обращался, пока он меня не поправил:

– Я Санни, то есть солнечный, – он с намеком взъерошил свои ярко-рыжие волосы, – легко запомнить.

– А по имени?

– Вася, Василий. Не люблю свое имя, лучше зови как все – Санни. Я уже привык.

– Хорошее имя. Царь вроде бы означает?

– Да, ну его! Когда я был маленьким, у нас четыре кота сменились, и три из них – Васьки! А четвертый – будешь смеяться – Рыжик! До сих пор теряюсь, когда кричат: «Василий, иди кушать!» – то ли меня зовут, то ли кота! Тебя-то самого как звать? Не Кабаном же крестили?

– Вообще-то Петр, но та же ерунда. Зови лучше Кабан.

– А что так? Апостол Петр, Петр Первый, Петр Романов, что ни тезка – то личность! И значение нормальное – камень, опора, столп?

– Вот именно что – личности, – сам того не зная, Санни разбередил еще незажившую рану, – Меня в честь одного из них и назвали. Только я никак не тяну.

– Какие твои годы! – хохотнул рыжий, – Прославишься еще!

– Вот царем станешь, тогда и поговорим! – отбрил я его.

Санни был действительно солнечным, если бы не общение с ним – не знаю, как бы пережил свое заточение. Даже странно, что многие обходили его по широкой дуге, не желая приближаться, пару раз замечал, как даже крестились вслед. Это наемники-то?! А мне с ним было легко, несмотря на разницу в возрасте. Только он, по-моему, мог с одинаковой широченной улыбкой жевать уже вскоре вставший поперек горла армейский паёк, радоваться любой мелочи и каждому прожитому дню. Никак не мог понять, что такой человек забыл в этом месте и этой компании.

– Да, то же что и все, – деньги! – ничуть не смущаясь, ответил он где-то через неделю с нашего знакомства на мой прямой вопрос. – С моими умениями два пути: либо в армию, либо вот так. Но в армии я бы то же самое лет десять, а то и больше зарабатывал – нормальное жалованье только начиная с майора идет, а здесь, если повезет, можно гораздо быстрее состояние сколотить.

– Такими методами?

Санни в единый миг стер с лица улыбку, сделавшись взрослым:

– Пусть я стоял в оцеплении, второй линией, но это всегда будет со мной. Мог бы разорвать контракт – ни минуты бы не думал. Но договор я заключал с Алексеем Ивановичем – это старый Ястреб. Тебе не повезло его застать, а он был нормальным командиром – в откровенную грязь мы не лезли, в основном вместе с армейцами работали. Кроме того, старик был другом моего отца, они в свое время вместе не один пуд соли съели. Кто ж знал, что так повернется – даже не в бою погиб! Его жара местная доконала – понервничал, инфаркт, и нет человека. А у меня контракт на семь лет, с обучением, если разорвать – то все, что заработал, отдать придется, еще и приплатить. И знаешь, я бы отдал, только у меня уже давно нет этих денег – я почти все домой высылаю. Не у всех же богатые родители и миллионы в банках!

– Это ты сейчас к чему?

– Колечки твои… много говорят.

– Забавно, уже второй раз натыкаюсь на человека, который признает в них артефакт. Раньше никто внимания не обращал. На них что, незаметная мне надпись появилась: «крутая штучка»?

– Да нет, не появилась, – улыбнулся он во все тридцать два ослепительно белых зуба, – Их может опознать только тот, кто с таким сталкивался. А у меня схожий комплект, – и он указал на два своих кольца, украшающие средние пальцы рук. Среди остальных, образующих своеобразный кастет, они мало выделялись, но я-то как раз их почти сразу приметил.

Пользуясь случаем, изучил чужие обереги поближе. В отличие от моих, эти были сделаны из платины, но, вглядевшись в доступный для поверхностного взгляда узор схемы, сделал вывод, что, пожалуй, те, что у меня, будут понадежнее. Да и размером отцовские выигрывали – их удалось сделать по три грамма каждое, а Саннины на все десять-пятнадцать тянули. Тяжеловато, как мне кажется.

Заодно посмотрел другие украшения – только одно из них было простым, похожим на помолвочное, еще пять – настроены на сбор воды. И снова неоптимальная цепочка, я бы в двух местах по-другому руны состыковал, и материал выбрал бы другой, но и в таком виде, если заставить сработать, около литра влаги в сутки даже в пустыне должны были обеспечить. Надетый на большой палец крупный перстень, усиленный накопителем из слоновой кости, тоже что-то делал, но схема была незнакомой, и предсказать результат срабатывания я бы не взялся, понял только, что нечто, связанное с огнем.

– У меня в детстве тетка была не сильно меня старше. Жила отдельно, но иногда приезжала и со мной, бывало, возилась. По рунам улетевшая была, уже тогда вечно что-то в тетрадке черкала и считала. С родителями она потом сильно поссорились – дела семейные, но мне и сестрам тетка еще долго подарки слала. Главное было с ними отцу не попасться, потому что папа мог их обратно отослать, иногда даже не распечатывая. А эти кольца – не смог. Может быть еще потому, что я как раз тогда в наемники решил податься, очень к месту в тот момент подарок пришелся. И знаешь, если б не эти колечки, я бы тут с тобой не разговаривал, несколько раз, пока еще совсем зеленым был, только благодаря ним и выжил. И как-то в Эль-Рияде, по-дурости, я их оценить пытался, так опять едва живым ушел – оказалось, редкая работа, делается единицами в мире и исключительно на заказ, кому попало купить невозможно. А твои даже на поверхностный взгляд смотрятся совершеннее. Согласись, уже показатель.