Больное зелёное небо. Книга I: Перерождение легенды

В школу знати они лазить не перестали. И каждый раз всё гладко выходило. Арефей даже гордиться начал, какое он хорошее место отыскал, чтобы легко пролезать и убегать. И знаний они оттуда целую кучи тащили, а по вечерам, пока совсем не стемнеет, пробовали читать и даже писать помаленьку веточками на земле начали.

Арефей быстро схватывал, будто раньше читать умел да просто забыл, как это делается. И Игнар не отставал, тоже способным оказался. Только Антиру почему-то тяжело это дело давалось.

Как-то вечером Арефей с Игнаром сидели возле их тайного укрытия и мучительно вспоминали, как пишется слово «дерево». Антир со стороны следил за их муками, сам отчего-то напрягался, лоб хмурил, а потом вдруг встал и сказал:

— Всё. Я не могу больше. Не могу я

— Ты чего? — отвлёкся на него Арефей.

Игнар тоже повернулся к брату и с тревогой пристально на него смотрел.

— Не получаются у меня эти ваши буквы! Не могу! Не хочу!

— Да ты чего? — попытался успокоить Антира Арефей. — Ты вчера ж целое слово прочитал.

— Ага. А вы сколько слов уже прочитали? Кучу целую! А я одно кое-как.

— Так сегодня одно, завтра другое, — тихо проговорил Игнар, — а потом нас догонишь да перегонишь.

— Ага, конечно! Легко вам говорить! У вас вон как получается! — с обидой крикнул Антир, будто Арефей с Игнаром были в чём-то виноваты.

Те переглянулись удивлённо.

— Да чего ты так сердишься-то? — сказал Арефей. — Ну и что с того, что нам легче далось?

— Кончено! Вы же умные! А я недоумок конченный!

— Да никто ж такого не сказал, — снова попытался успокоить брата Игнар.

— Всё! Хватит! Ухожу! Не буду больше учиться.

— Да постой ты! — крикнул Арефей. — Сам ж говорил, что не можем сдаться.

— Можем! Потому что знать, кажись, и правда другие какие-то, не чета нам. У них дети малые всё это легко делают. А мы…

Антир махнул рукой, горько сплюнул себе под ноги. И быстро зашагал прочь.

Арефей озадаченно посмотрел ему вслед. Перевёл взгляд на Игнара и увидел, что у того слёзы в глазах стоят.

— Сделать что-то надо, — встревоженно проговорил Арефей. — Успокой его, а?

— Да что я сделаю? Он в жизни никогда так не сердился.