Поход на Москву

Первые бои полка

На фронте наступление шло успешно, и кадр молодого полка уже подумывал об участии в нем: в боях быстро пройдут и обучение, и внедрение должного духа, и, наконец, пополнение всем необходимым.

Фронт подходил уже к Орлу; на правом фланге дивизии к Ельцу. Скорей туда, к своим старшим братьям 1-му и 2-му полкам! И… неожиданно и срочно грузится 2-й батальон, едет на участок к корниловцам и выгружается на станции Становой Колодезь, в 20 верстах не доезжая Орла, где стоял штаб дивизии. На следующий день он выступил в западном направлении. 5 октября высаживается и 3-й батальон.

Что случилось? Почему полк побатальонно отправляется на фронт, и притом не на присоединение к своим полкам? Наступление Добровольческого корпуса не везде шло одинаково успешно. В то время, когда на правом фланге 1-й и 2-й Марковские полки подошли к Ельцу, левее алексеевцы пересекли железную дорогу Елец — Орел, далее влево корниловцы были у Орла на левом фланге, 3-я дивизия значительно отстала. Между корниловцами и 3-й дивизией образовался уступ верст в двадцать.

Штабу армии было известно, что к западу от Орла, в 60 верстах у города Карачева, сосредоточивается ударный кулак в составе Латышской дивизии и кавалерийских частей, но тем не менее он не сдерживал наступление корниловцев, а побуждал их взять поскорее Орел. Корниловцы, уже испытывавшие давление слева, продолжали наступление, 1 октября взяли Орел и сразу оказались под ударом не только слева, но и под угрозой обхода. Им в тыл устремились латыши. Из Курска навстречу им высылаются батальоны 3-го Марковского полка.

2 октября 2-й батальон столкнулся с латышами, уже перешедшими на восточный берег Оки южнее Орла. Во встречном бою он не удержался и, с потерей четверти своего состава, до 125 человек, отошел. На следующий день он, отбив латышей, перешел в наступление, но дошел лишь до вчерашнего места боя, где подобрал своих многочисленных убитых. Батальон вошел в подчинение командиру 2-го Корниловского полка. Латыши напирали. Положение становилось тяжелым. 5 октября оставлен был Орел. На фронт вызывается весь 3-й Марковский полк.

7 октября два батальона переезжают на станцию Дьячье. Полку (два батальона) дан участок от реки Ока до правого фланга 3-й дивизии.

9 октября им, без одного орудия, приказано перейти в наступление в направлении на город Кромы, во фланг обходящему корниловцев противнику.

Морозный день. Колонна шла в образцовом порядке, выслав вперед дозоры. Все шли в полном молчании. О чем думали офицеры и солдаты, идущие в первый для них бой с красными? «Старые» марковцы шли, пытливо присматриваясь к «молодым», волнуясь не за себя, а за них, им еще неизвестных. Они привыкли, что в старых марковских рядах шли с песнями, шутками, уверенно, смело. Образцовый порядок не был показателем надежности. Видно было, как впереди в версте как-то не по-«марковски» шли дозоры.

Там началась стрельба. Батальоны под артиллерийским огнем, развернувшись в боевой порядок, перешли в наступление, один на село Спасское, другой на село Добрыня. Атака была стремительной, и латышский полк их 1-й бригады стал отходить. Выдохлись пулеметчики, таща пулеметы в лямках, и поздно открыли огонь. В обоих батальонах выбыло из строя 128 человек. Отменно наступала 3-я рота; ее довел до штыкового удара старший унтер-офицер за выбытием офицеров. В ротах настроение повысилось. Продолжая преследование, полк остановился, не доходя 2 верст до Кром, так как у него оказался под ударом левый фланг.

10 октября батальоны перешли в наступление на хутора, расположенные по обоим берегам реки Кромы, один восточнее города, другой западнее; расстояние между ними превышало 3 версты. Части хуторов на южном берегу реки были взяты легко, но перейти речку смог лишь левый батальон. И опять дальнейшее наступление было остановлено. Кромы оставались не занятыми. Ночью латыши атаковали левый батальон и принудили его отойти на южный берег. Здесь выказала свою слабость Офицерская рота, но поплатилась лишь потерей подводы с вещами. «Не огорчайтесь! И без вещей можно воевать», — говорили в утешение «старые» марковцы.

11 октября. Приказ: взять город, причем слева обеспечивать фланг будет Конный полк. Переправы и город были взяты легко и почти без потерь, но удерживать их на фронте до 5 верст невозможно. К этому выводу пришли оба командира батальонов, о чем и сообщили в штаб полка, остававшийся в 3 верстах к югу. Никакие убеждения, доказательства и просьбы «приехать и убедиться» не подействовали. «Город удерживать!» Была установлена телефонная связь между штабом и батальонами. Командирам батальонов пришлось самим решить: город не удерживать, но удерживать переправы, однако перед городом держать по две роты в качестве охранения.

Шел мелкий холодный дождь. Наблюдение стало хуже. Почва размякла. Из рот тревожные сообщения в связи с приближавшейся ночью. Крестьянин сообщил о готовящемся ночном наступлении латышей. Из штаба полка приказание: усилить охранение, выслать разведку, полная бдительность и готовность.

Все уже сделано — был ответ.

Наступила ночь. На участке 3-го батальона захвачены два пулеметчика и пулемет. Пленные сообщили: наступают части 3-й Латышской бригады, а им было приказано выдвинуться с пулеметами насколько возможно вперед. О наступлении латышей сообщили в штаб, и оттуда приказание «немедленно прислать пленных». Донесение от командира 11-й роты, поручика Семенюшкина{142}: «Латыши наступают. Взято 30 в плен. Роты отходят к переправе».

Внезапно телефонная связь с 1-м батальоном прерывается. Там глухо слышна стрельба, и на всем участке взвиваются светящиеся ракеты, тускло видимые сквозь пелену дождя. Неожиданно на переправу 3-го батальона прискакали подводы, пулеметные двуколки 1-го батальона с людьми на них. Они сообщили: красные атаковали переправу и взяли ее; куда отходит батальон, они не знают. Наконец подходят латыши; пулеметы открыли огонь. Батальон уходит за переправу. Разлетевшиеся на мост латыши скошены огнем Офицерской роты.

Командир батальона решает не задерживаться на хуторе у переправы, а отвести батальон на 2 версты в Закромский хутор. Сзади Офицерская рота. Настроение у всех нервное. И вдруг, когда латыши заняли хутор и осветили ракетами, роты увидели бегущих на них слева… Они в панике схлынули с дороги. Первой приведена была в порядок Офицерская рота, и крутыми мерами. Бегущие оказались не латышами, а чинами 1-го батальона, где-то перешедшими вброд неглубокую и неширокую речку и бежавшими «куда глаза глядят». Латыши не преследовали. 30 человек пленных латышей, конечно, скрылись.

12 октября. Всю ночь и утро собирался 1-й батальон, и, наконец, выяснилось, что потерял он не больше 50 человек; 3-й всего лишь трех ранеными. Потери ничтожны в обстановке, в которую были поставлены батальоны. Но моральное поражение они испытали огромное.

Из штаба полка проведен телефон в 3-й батальон. Командир полка вызывает к телефону командира батальона.

— Каково настроение в батальоне?

— Начиная с меня, у всех скверное, — был ответ.

— К вам выезжает батарея.

Четырехорудийная, запасная, 3-й дивизии. Ее командир, полковник Думбадзе{143}, сам поехал на разведку местности.

Во второй половине дня вправо на участке 1-го батальона латыши перешли в наступление. Полковник Думбадзе это видел и уже установил на позиции свою батарею.

— Ерунда, а не наступление, — сказал он.

Но из штаба полка приказание отходить. Полковник Думбадзе по телефону передал в штаб: а зачем он здесь? И приказание было отменено; 1-й батальон остановил латышей, а подошедший эскадрон черноморцев атаковал и взял 10 человек в плен без того, чтобы батарея дала хотя бы один выстрел. Вечером батарея была отозвана из полка.

13 октября. Ночь прошла спокойно; с небольшой перестрелкой прошел и день. А вечером, в связи с общей обстановкой, батальоны были отведены к станции Дьячье, оставив перед ней, в деревне Зиновьеве, шесть рот. Подошедший к этому времени 2-й батальон, бывший с корниловцами, остановился в селе Карась кове. Оба пункта на северной стороне небольшого притока Оки.

14 октября. Холодно. Уже выпал снег. К станции Дьячье подошел 2-й Корниловский полк, который с 3-м Марковским составил отряд под командой помощника начальника Корниловской дивизии, полковника Пешни. Отряду дан участок от Оки, вдоль ее притока, до большой дороги из Фатежа на Орел включительно.

15 октября. С утра латыши перешли в наступление на деревню Зиновьеву и с. Караськово и заняли их. У Зиновьевы бой шел целый день. Отходить пришлось через речку в аршин глубиною и три шириной, так как мост был под обстрелом. Люди устали, проголодались, вымокли. Командир батальона распорядился, чтобы от каждой роты высылалось по взводу в ближайшие дома. Уже была ночь.

— Вас требует командир полка, — доложил ординарец командиру батальона.

Ординарец подвел капитана Павлова к группе.

— Явитесь начальнику отряда, полковник Пешня, — сказал полковник Наумов и указал на другую, стоявшую в стороне группу.

Небольшого роста… и это все, что можно было рассмотреть в темноте.

— Доложите о бое! — Голос звучал слабо, но сухо. Доклад был короткий, и сейчас же спокойным, твердым тоном последовало:

— Возьмите деревню обратно. Достаточно ваших четырех рот. Даю на подготовку два часа. О выступлении донесите. — И добавлено: — В деревне батальон обсушится, отдохнет и будет сыт. Идите.

Подойдя к полковнику Наумову, капитан Павлов не успел сказать слова, как услышал:

— Я не верю в успех атаки!

Круто повернувшись, он пошел к батальону. Это была единственная встреча за время боев командира батальона с командиром полка.

Подготовка к атаке растянулась на три часа. Она была проведена отчаянным налетом в лоб и обходом деревни и встречена короткими очередями двух-трех пулеметов и десятком-другим ружейных выстрелов. Деревня была взята. Через час раздались на окраине деревни еще несколько выстрелов. Привели двух бывших офицеров — командира красной батареи и его помощника, но не привели батарею: она, услышав выстрелы, ускакала назад. Батальону пришлось ограничиться слабыми трофеями: три пулемета, несколько подвод и десяток пленных. Но были и иные: десятки пар обуви, снаряжение и в каждом доме готовый ужин. Всю ночь по деревне выбегали и скрывались в темноте одиночные люди. Пленные говорили, что на деревню наступал батальон латышей и учебная рота, всего до 700 человек. Потери батальона при обороне до 30 человек, а в атаке всего лишь два, причем один из них был ранен штыком в схватке на улице своим же.

С 16 по 21 октября шли непрерывные бои на всем фронте отряда. Наступали латыши, наступал и отряд. Участок удерживался, и создавалось впечатление, что латыши выдыхались. Но что удивляло марковцев, их батальоны действовали вразбивку и входили в подчинение корниловским начальникам, а не своему командиру полка. Почему? Что случилось?

Узнали не сразу. Оказалось, командир полка отстранен начальником отряда от командования и вместо него назначен корниловец, поручик Левитов; более того, батальоны корниловцев и марковцев перемешаны, якобы ввиду небоеспособности 3-го полка; оказались сводными даже два батальона, состоящие из двух рот марковцев и двух корниловцев. На такую комбинацию капитан Павлов ответил: «При таком составе батальона я не могу быть в нем уверен!» И оказался прав: при выполнении одного ночного задания две роты корниловцев оставили батальон.