О бихевиоризме

Контролирующая социальная среда

Люди так долго и так мучительно страдали от навязанного им контроля, что легко понять, почему они так яростно выступают против любой его формы. Простой анализ практики контроля, подобный тому, что был проведен в предыдущей главе, скорее всего, будет подвергнут нападкам просто потому, что он может быть использован злоумышленниками. Но в конечном итоге любой эффективный контрконтроль, ведущий к «освобождению» индивида, может быть достигнут только путем четкой разработки, и она должна быть основана на научном анализе человеческого поведения. Мы должны начать с того, что поведение человека всегда контролируется. «Свободным родился человек, – говорил Руссо, – и везде он закован в железо»[35], но никто не свободен меньше, чем новорожденный, и он не станет свободнее по мере взросления. Его единственная надежда – попасть под контроль такой природной и социальной среды, в которой он сможет максимально использовать свои генетические данные и при этом наиболее успешно добиваться счастья. Его семья и сверстники являются частью этой среды, и он выиграет, если они будут вести себя этично. Образование – еще одна ее часть, и он приобретет наиболее эффективные навыки, если его учителя осознают свою роль, а не будут считать, что она заключается в том, чтобы предоставить ему свободу саморазвития. Его правительство также является частью этой среды, и оно будет «управлять в наименьшей степени», если сведет к минимуму свои карательные меры. Он будет производить то, что нужно ему и другим, наиболее результативно и с наименьшими негативными последствиями, если стимулы будут таковы, что он будет работать аккуратно и усердно и его труд будет подкрепляться тем, что он делает. Все это будет возможно не потому, что те, с кем он общается, обладают моралью и чувством этики, порядочности или сострадания, а потому, что они, в свою очередь, контролируются определенным типом социальной среды.

Самый важный вклад социальной среды – тот, от которого полностью отказались при возвращении к чистому индивидуализму, – связан с обеспечением будущего. Суровые перспективы перенаселения, загрязнения окружающей среды и истощения ресурсов придали будущему новое и относительно непосредственное значение, но некоторая тревога за него, конечно, преобладала уже давно. Известно, что сто лет назад «мало было людей, будь то утилитаристы или верующие, кто тогда думал о том, что доброта поступка заключается в самом поступке или в побудившей его воле; дело было в последствиях, в их завтрашнем счастье или в „жизни после смерти“; в обоих случаях речь шла о будущей награде». Но добро, в свете которого можно судить о поступке, – это одно; побуждение людей быть добрыми или поступать хорошо «ради будущих последствий» – это другое. Важно то, что структуры существуют дольше, чем отдельные люди, и организуют условия, которые учитывают достаточно отдаленное будущее. Поведенческие процессы можно проиллюстрировать на примере человека, который работает ради обещанного дохода, играет в игру, чтобы выиграть, или покупает лотерейный билет. Так религиозные институты укрепляют перспективу загробной жизни, а правительства побуждают людей умирать как патриоты.

Мы против многого из этого возражаем, но интересы институтов иногда совпадают с интересами отдельных людей: правительства и религии иногда побуждают людей вести себя хорошо по отношению друг к другу и действовать сообща для защиты и поддержки. Пословицы и афоризмы, а также четкие своды законов укрепляют поведение, имеющее отложенные последствия. Сам по себе человек может приобрести немного поведения относительно будущего в течение своей жизни, но как член группы он извлекает выгоду из поддерживаемой социальной среды.

Этот факт имеет огромное значение, поскольку позволяет ответить на два основных вопроса: как мы можем назвать конкретный случай контроля человеческого поведения хорошим или плохим и кто должен разрабатывать и поддерживать контролирующие практики?