Восставшая из пепла

10

Так закончился первый бесславный поход хеттской армии во главе с лабарной Суппилулиумой. Но и поражение граничило с победой. Суппилулиума дерзнул бросить вызов могущественной Митанни, державшей под властью государства: Хальпу, Алалах Киццуватну, Исуву, с ее оловянными рудниками, племена Хурри и, только набиравшую силы, Ассирию. Чувствуя за спиной поддержку со стороны незыблемой Та-Кемет, Митанни все глубже распространяло влияние на страны Ретену67. Пользуясь родством с правителями Обеих Земель, Тушратта начинала притеснять даже могущественный Вавилон. Готов был раздавить ослабевших хеттов и продвинуться дальше на север. Тушратта, подобно властителям с берегов Хапи, мечтал построить огромную сильную державу. Но чем жирнее кабан, тем легче его убить. Поход Суппилулиумы, хоть и был обречен на неудачу, однако оказался довольно-таки дерзким. Армия Митанни сполна ощутила мощь хеттов. Потери оказались великими. Само понятие о несокрушимости Митанни пошатнулось: нашлась сила, способная противостоять непобедимой державе. Хетты не были разгромлены.

Остатки потрепанной армии карабкались через горы обратно. Громко звучали боевые песни. В глазах воинов горела злоба и отвага, но ни капельки горечи и усталости. Дух не сломлен! Ни один вождь или простой воин не смели усомниться в счастливой звезде Суппилулиумы. Не смотря на поражение, все взирали на повелителя, как на Бога: ведь он привел их в страну, в которой хеттские торговцы могли торговать только за городскими станами, а любой хетт или лувиец, прежде чем пересечь границу, обязан лежать не меньше суток на животе перед стражниками Митанни. Теперь проклятая земля надолго запомнит их тяжелую поступь.

Лабарна всю дорогу громко молился Богам и не снимал доспехов. Этим он показывал, что, прежде всего, является воином, а уж потом правителем и верховным жрецом.

Перевалив через горы, армия вытекла в долину к прозрачной горной речке. Воинов измучил голод и жажда. Всех томила смертельная усталость. Но никто не смел пить или просто присесть передохнуть, пока не свершится обряд очищения – ритуал, отгоняющий от армии злых духов. Тех духов, что мешали сражаться и отнимали силы.

На берегу реки соорудили арку из длинных прутьев боярышника, представляющую собой ворота очищения. Два жреца подвели к арке плененного митаннийца и растянули его за руки. Один из воинов размахнулся тяжелой секирой и с одного удара разрубил пленного пополам. Жрецы положили части тела по обе стороны от ворот. То же сделали с козлом, щенком и поросенком. Животных нашли в ближайшем селении. Затем по обеим сторонам разожгли костры. Войско под пение молитв и бой хухупалов шло через ворота очищения и входило в воду. На другом берегу чистые воины строились и громко повторяли боевой клич. Их становилось все больше, а клич все громче.

Суппилулиуму поставили на широкий прямоугольный щит и на десяти копьях подняли над землей. Лабарна воздел руки к небу и воскликнул:

– Смотрите, Боги, мы не побеждены и очищены!

***

Тушратта въезжал в Вашшуканни на раззолоченной белой колеснице. Правда, одного из белых красавцев-коней убил Цула. Такой же масти найти не удалось, и пришлось впрягать гнедого. Один из гадателей посмел увидеть в этом дурной знак. Ему тут же отсекли голову. Тушратта вкатил в ворота под громкие приветствия горожан. Дорогу перед колесницей усыпали цветами. Все смертные низкого сословия падали ниц перед божественным ликом и, ползая на животе, целовали следы от колес повозки. За властелином, грозно бренча оружием, чеканя шаг, шли колонны неустрашимых воинов Митанни. За ними шествовали смуглые воины Та-Кемет и наемники зависимых государств. Позади тянулся огромный обоз, захваченный у хеттов, и длинная вереница аппантеса. Пленников охраняли ассирийцы и не давали толпе наброситься на связанных хеттов.

Весь город гудел, словно улей, празднуя великую победу. Из погребов халентувы, на растерзание храбрым воинам, правитель выделил сотню огромных кувшинов с вином. Тушратта тут же издал указ: всем иноземным торговцам поить и кормить его мужественных ратников семь дней и семь ночей. Если на торговца поступит хоть одна жалоба, за жадность и неуважение к защитникам великой и непобедимой Митанни, купец будет посажен на кол. Имущество его переходит в казну солнцеподобного властителя.

В халентуве не смолкала музыка и веселые пьяные голоса. Вино лилось рекой на щедром пиру победителя. Виночерпии и стольники еле поспевали наполнять чаши. Прислуга сбилась с ног, бегая на кухню.

Тушратта восседал во главе огромного стола. Нарядная пурпурная одежда переливалась золотым и серебряным шитьем. Волосы и борода властителя были умащены маслом и уложены аккуратными завитками. Обруч из электрона с большими камнями лазурита – символ непоколебимой власти – возлежал на строгом челе. Рядом сидел мудрейший Эйя – жрец Та-Кемет. Полный его титул звучал так: писец того, кто ближе всех к Йоту; посланец во всех чужеземных странах Духа-Йота; носитель опахала справа от того, кто угоден Йоту; начальник скота Йота. Его строгая жреческая одежда казалась слишком скромной среди окружающей дворцовой роскоши. Он мало ел и слегка притрагивался к вину. Лысый череп блестел от испарины. Узкое смуглое лицо с непроницаемыми глазами застыло в надменной маске.

Здесь же присутствовали военачальники митаннийской армии и войск союзников, бесчисленные сановники, и послы из других государств. Они сидели ближе или дальше от правителя; все зависело от того, насколько благосклонен к ним Тушратта или недоволен ими. Льстивые посланники из подвластных государств сладкозвучными голосами наперебой поздравляли Тушратту с неслыханной победой. Поднимали полные чаши за всемогущую Митанни и великую Та-Кемет, за здоровье Тушратты, богоподобного Эхнэйота и мудрейшего Эйю. Военачальники грозились в следующем году разнести Хаттусу по камушкам, а на месте города посеять сорную траву. Дерзкий Суппилулиума будет повергнут, и на коленях проползет да самой Вашшуканни.

В зал, где проходило шумное пиршество, вошел крепкий воин. Недремлющие телохранители правителя попытались остановить его, но Тушратта жестом разрешил пропустить воина. Блестящий медный шлем с разноцветными перьями на макушке украшали рубины. Серебряная полумаска скрывала верхнюю часть лица. Доспехи сияли искусной чеканкой. Дорогие ножны для меча переливались драгоценными камнями. Красные расшитые сапоги с загнутыми к верху носами обтягивали сильные икры. Плащ из дорогой материи укрывал спину. Его вид был до того величественен, что все невольно повернулись в его сторону. Он поднял руку, унизанную перстнями, и воскликнул:

– Приветствую тебя, о, великий и победоносный! Пусть твое имя гремит по всей вселенной!

– Благодарю, – нехотя ответил Тушратта с холодком. Он начал уставать от хвалебных речей, но все же каждый раз приятно было слышать, как его прославляют. – Кто ты, воин? Что тебя привело ко мне?

– Я послан вместе с тысячью смелых всадников от правителя подвластной тебе Ассирии, дабы укрепить армию.

Тушратта громко рассмеялся, а за ним последовали и все остальные.

– Послушай, храбрый воин, – сквозь смех с издевкой сказал правитель, – есть такая притча: несколько охотников решили поохотиться на уток, а обнаружили в камышах кабана. Пока один из них сбегал домой за копьем, остальные забили зверя стрелами. Так вот: когда делили тушу, тому смельчаку, который бегал за копьем, достался только хвост.

Снова все громко рассмеялись. Воин понял смысл притчи, но не подал виду.

– Меня прислали не для дележа, а на бой, – ответил он с достоинством. – Мы мчались, не жалея коней. Песчаный ветер задержал нас в пути.

– В таком случае, могу тебе огорчить. Суппилулиума разгромлен и сбежал, бросив весь свой обоз. Мы празднуем великую победу. Можешь присоединиться к веселью. Садись, вон туда, в конец стола. – Тушратта небрежно ткнул пальцем в сторону младших военачальников и посланников от слабых городов.

– Благодарю за щедрость, властитель, но я приехал сражаться. Мой правитель будет очень разгневан, узнав, что я пировал, но перед этим, не обнажил меча, – вежливо отказался ассириец.

– Да говорят тебе, что хетты разбиты, – начал терять терпение Тушратта. – Хотя, твоя конная тысяча может пригодиться. Где-то в горах скрываются всадники Суппилулиумы. Мы их не пустили обратно на перевал. Эти чумазые собаки налетели на меня подло, со спины. Я устал рубить их глупые головы. Весь меч в зазубринах, – самодовольно врал Тушратта.

– Неужели! – воскликнули пирующие, делая вид, что они возмущены до глубины души, и в то же время полны восхищения от смелости своего властелина.

– Еще бы! – поддержал правителя один из военачальников, который находился во время битвы рядом с колесницей Тушратты. – Мы уже собирались сажать Суппилулиуму в клетку, как тут налетели эти всадники. Наши воины дрогнули только оттого, что от хеттов исходил нестерпимый смрад козлятины. – Все опять дружно рассмеялись, а рассказчик продолжал: – Они еще орали дико, что-то: «Уру!» или «Ла-ра!».

– Может быть, они кричали: «Улу-ра-ра!», – несмело спросил ассириец.

– Точно, точно, – подтвердил Тушратта. – Так они кричали. Мы их загнали в горы. Эти глупые шакалы сейчас голодают. Я приказал внизу жарить мясо. Аромат поднимается вверх и щекочет горбатые носы упрямых хеттов. – Все давились от смеха. – Я даже здесь слышу, как клокочут их пустые животы. Поезжай туда и уничтожь всех, – недовольно бросил Тушратта. – Можешь изрубить их на куски, можешь взять в плен. Я дарю тебе их дешевые жизни.

– Благодарю, мудрейший и благороднейший из всех во вселенной, – ассириец слегка склонил голову, приложив руки к груди. – Я так и поступлю.

Он уже хотел уйти, но тут, ничего не выражающие глаза Эйи чуть заметно вспыхнули, щель рта приоткрылась, и властный голос произнес:

– Постой, воин. Объясни мне, откуда ты знаешь боевой клич племен Хауси?

Ассириец смутился. Если бы не маска на его лице да густая завитая борода, то, наверное, выдал бы свое волнение. Но он натянуто улыбнулся и возразил:

– Я не знаю, кто такие: Хауси. А этот клич одного из народностей Хайасов. Мне частенько приходилось с ними сражаться. Они дерзко нападают на наши торговые караваны.

– И этот пояс ты захватил у Хайасов? – продолжал допрос жрец, хитро сузив глаза. – Старая дешевая кожа с потертыми медными бляхами никак не вяжется с твоей дорогой одеждой.

Воин судорожно схватился за пояс, но сохранил спокойствие.

– Я купил пояс у торговца из Алеши. По его словам – он приносит удачу.

– Ладно, садись в конце стола и пируй вместе с нами, – вмешался Тушратта. Ему не терпелось продолжить веселье.

– Прости, властитель, что я, недостойный, отказываюсь от твоего щедрого угощения. Но позволь мне праздновать, лишь после того, как последний враг будет истреблен на благодатной земле Митанни.

– Как знаешь, – махнул рукой властелин. – Иди и возвращайся с победой. Мы будем пировать еще дней десять – пятнадцать. Я люблю хорошо погулять.

Ассириец удалился. Когда он проходил мимо сидящих на полу знатных хеттских пленников, то остановился и задержал взгляд на Фазаруке. Плененный жезлоносец нехотя попивал отвратительное кислое вино и брезгливо закусывал подгнтвшими фруктами.