Старшая сестра его величества. Власть

Глава 41

Сообщить об успехе заговора Третий советник пришел ко мне сам. Это случилось к вечеру следующего дня, когда мы с баронессой Шерши, все это время поддерживающей меня в томительном ожидании, были на грани нервного срыва. И когда дверь мои покоев распахнулась, синхронно подпрыгнули на месте.

— Ирла? — смертельно уставший, землисто-серый Третий советник взглянул на мою тетушку с подозрением, — что вы здесь делаете?!

— Ох, Питро, дорогой! — баронесса Шерши в одно мгновение натянула на себя маску «глупышки Ирлы», жеманно улыбаясь и беззастенчиво строя глазки Третьему советнику, приблизилась к нему и выставила обширное декольте прямо под нос, — а я решила навестить мою дорогую Абриту... вы так давно никуда ее не выводите... мне кажется, — обиженно надула она губы и протянула ему руку, — вы нарочно избегаете встречи со мной.

В глазах Третьего советника мелькнуло презрение. Я видела, больше всего на свете ему хочется выгнать баронессу пинком под зад. Но воспитание взяло вверх над желанием. И он, только слегка поморщившись, принял ручку баронессы.

— Ну, что вы, Ирла. Я никогда не посмел бы поступить так с вами. Но пока я очень занят, государственные дела не терпят отлагательств. Но я с удовольствием провожу вас к выходу, — он посторонился, пропуская баронессу к двери, — прошу.

— Питро, дорогой, — Ирла Шерши захлопала ресницами, делая шаг в том направлении, куда ее вел Третй советник, — вы всегда так добры ко мне. Я очень надеюсь, увидеться с вами в самое ближайшее время. Я не так давно изменила интерьер своего будуара, и хотела бы, чтобы вы оценили новую обстановку.

— Да-ад, разумеется, — Тертий советник вытолкал баронессу за моей гостиной, кивнув слуге, чтоб сопроводил гостью, и бесцеремонно захлопнул дверь посреди очередной цветистой фразы «глупышки Ирлы». А потом повернулся ко мне. Я все это время сидела ни живая, ни мертвая, отчаянно завидуя выдержке баронессы. — Все! — Выдохнул он. И вдруг улыбнулся широко и радостно. Плюхнулся к кресло и расслабился, обмякнув в его тесных объятиях. — Грегорик и его семейка мертвы. Мы зачистили всех недовольных, в замке пока тишина. Но как только известия о смерти короля выйдут за стены королевского замка, вы выйдете к народу и призовете Богиню.

Я побледнела, чувствуя, как задрожало все тело. Свершилось.

Я думала буду радоваться. Ликовать. Но ничего подобного я не испытывала... Как будто бы Третий советник сообщил мне о том, что мы наши отары в горах под Беломорьем погрызли волки... Или, наоборот, внезапно удвоились, увеличив наши доходы.

Значимо? Безусловно.

Но не так, как должна быть значима цель, к которой я шла столько лет! Столько лет, отказывая себе во всем: в счастье, в любви, в семье, в детях и во всем остальном, что было важно для меня, я стремилась к трону. Я работала, как проклятая. Я корежила свою душу, меняя себя для того, чтобы идти вперед. Я с кровью выдирала из сердца свои чувства и желания. Я шла по головам, не считаясь ни с чем. Я убивала. И сама, своими руками, и руками других людей. И что?!

И ничего...

Словно это еще один грил из тысяч других, заработанных мной за всю мою жизнь. Первая гринка, которую я получила за адскую работу посудомойкой в харчевне, принесла мне гораздо больше радости, чем корона, которая сейчас была практически в моих руках!

Я была разочарована.

Хотя, возможно, я не чувствую радости потому, что это не совсем моя цель? Может надо подождать, когда корона опустится на голову моего брата? И тогда я почувствую ту радость, которая сейчас бурлит в глазах Третьего советника.

— Это отличная новость, — улыбнулась я ему. — Значит все прошло по плану?

— Почти, — кивнул он. — В детской начался пожар. Наверное, кто-то из детей, услышав шум уронил свечу. Все выгорело дотла, но на остальные комнаты огонь не перешел.

— А дети?

— От мелких ублюдков остались только обгорелые косточки, — хохотнул Третий советник. — Королева сохранилась получше, ее убили у самого порога, там огонь был не такой сильный.

Я кивнула... Значит Жерен добрался и вывел детей. Облегчение нахлынуло широкой волной. Я прикрыла глаза, чтобы не показать своей радости. Дети спасены. Пусть и не все... Те, кто уже сейчас были взрослыми, были убиты. В том числе и старший сын, которого Грегорик объявил своим наследником. А ведь когда-то я проводила время с ним, с моим племянником. И тогда он был мальчишкой немногим старше моего брата... Перед мысленным взором появилась его ясная, как солнечный день, улыбка. И счастливый Грегорик, которые впервые в жизни принял из рук жены новорожденного сына.

Радость мгновенно пропала. И я ощутила, как их смерти легли тяжелым грузом на мои плечи, не давая вдохнуть. И это оказалось больнее, чем я могла бы себе представить.

— С вами все в порядке? — насторожился Третий советник, с беспокойством глядя на меня. Я кивнула. — Может быть вам принять успокоительное? — Я помотала головой. Успокоительного за эту ночь я нахлебалась с лихвой.

Третий советник пристально взглянул на меня. А потом встал, подошел ближе и, жестко обхватив мой подбородок твердыми пальцами, заставил поднять голову вверх, запрокидывая ее до предела, и взглянуть в его глаза:

— Очень скоро ты выйдешь к народу, — произнес он твердо. — И постарайся, чтобы Богиня появилась вовремя. Иначе я не посмотрю, что ты носишь моего внука. Я лично буду бить тебя до кровавых соплей, а потом размажу по крепостной стене, в назидание другим. Никто не смеет ослушаться меня. Ты поняла?!

Я хотела кивнуть. Но он мне не позволил даже шевельнуться. И я на мгновение прикрыла глаза, выражая свое согласие. Он еще несколько секунд пристально вглядывался в мои глаза, а потом отпустил мой подбородок. Я опустила голову. Шея ныла от напряжения.

— А сейчас отдыхай, — холодно усмехнулся Третий советник, превращаясь в самого себя. — Завтра у тебя тяжелый день.

Если бы это было так просто... Он ушел. А я так и сидела в кресле в ступоре, бездумно глядя куда-то в сторону. Толстая часовая свеча догорела и погасла, оставляя меня в темноте.

— Ваша светлость! — тихий, рычащий голос и резкий рывок, от которого моя челюсть громко клацнула, вывел меня из оцепенения.

Я с трудом сфокусировала взгляд перед собой и увидела одну из моих телохранителей-амазонок королевства Кларин. Я еще даже не успела с ними познакомиться, и была немного удивлена их появлением.

Воительница стояла прямо передо мной, крепко, до синяков сжимая мои плечи и глядя прямо в глаза.

— Хватит себя жалеть! — повторила она. — Возьми себя в руки! Ты воин или баба?!

Я не воин... Хотела ответить я. Но только вздохнула. Воин не воин, а она права... Я должна была взять себя в руки. Глупо раскисать, когда до трона остался один шаг. А до моей цели — два.

Взглянула на воительницу. И вдруг поняла... Каким-то шестым чувством.

— Спасибо, сестра. Твоя помощь была кстати.

Воительница кивнула так, как будто бы это было в порядке вещей. И обернувшись к темному прямоугольнику двери приказала:

— Айра, — негромко позвала она одну из своих подчиненных, — завари нашей сестре Луноцвет. Иначе Луна заберет ее.

Черная тень второй амазонки появилась как будто бы из ниоткуда. Летняя лунная ночь была достаточно прозрачной, чтобы увидеть, как она скинула со спины небольшой заплечный мешок, который составлял часть привычного образа каждой амазонки королевства Кларин. Немного покопалась внутри и достала небольшой мешочек, маленькую джебу и ложку на непривычно длинной ручке. Плеснула воды из кувшина стоявшего в моих покоях, и отмерив странной ложкой дозу травы, насыпала ее в джебу и тщательно перемешала. А потом, разворошив почти потухшие угли в камине поставила чайничек на вспыхнувшее алым пятно в черноте комнаты.

— Что это за отвар?

— Это Луноцвет, — тут же отозвалась первая амазонка. — Иногда на лунных сестер нападает отчаяние и тоска. Мы начинаем сомневаться в правильности своего пути, скучать по прошлому и бояться будущего. И тогда отвар луноцвета помогает нам обрести покой и уверенность. Вайдила сказала, что ты не так давно познала холод Луны. Она просила присмотреть за тобой. И помочь.

Я немного помолчала. Меня впечатлил «диагноз» поставленный этой девчонкой. Все было, как говориться, точь-в точь.

— Тебя как зовут? — спросила я. Девчонка улыбнулась. Выглядела она едва ли старше двадцати лет. Неужели ей уже довелось пережить предательство любимого?

— Ирайя, — ответила она. — Я младшая сестра Вайдила. Нас родила одна мать.

Надо же... вяло шевельнулась в голове мысль. Еще одна принцесса. Прям куда ни плюнь в принцессу попадешь.

— Готово, — вторая подошла к нам, плеснула из джебы отвар неведомой травки и протянула мне.

Глупо... Я так часто сталкивалась с обманом, что ни мгновения не сомневаясь, помотала головой. И взглянув на Ирайю, которая отпустила меня и застыла рядом:

— Сначала ты.

Она не стала отнекиваться и, не задержавшись ни на миг, сделала глоток из чаши-пиалы.

— Пей, сестра, — протянула она его мне, — тебе станет легче.

Я взяла чашу. Поднесла к лицу и принюхалась. Пахло очень знакомо.

— Это же ночная фиалка или вечерница ядовитая. Она растет везде...

Ирайя кивнула и рассмеялась.

— Да, ты права. Здесь, на чистых землях этот цветок ядовит, но на территории Пустоши все растения обрели совсем другие свойства. И вечерницу, которую у нас называют лунным цветком, дают даже детям. Она успокаивает тревогу и дарит хороший сон.

— Нет, спасибо, — отставила я кружку на столик. — Я, пожалуй, справлюсь и без отваров.

— Ты не доверяешь мне? — прищурилась амазонка.

— Нет, — кивнула я. И добавила. — Пока я тебе не доверяю. Доверие не монетка, которую можно одолжить и вернуть. Доверие надо заслужить. У нас говорят, чтобы узнать человека, надо съесть с ним мешок соли. А мы с тобой пока и щепотки не разделили.

Я ждала, что Ирайя рассердится, разозлится. Но она вдруг улыбнулась.

— Как хочешь сестра. Оставлю это здесь. — кивнула она на кружку. — Если ты вдруг передумаешь.

Она поклонилась мне по грилорскому обычаю, как равной, и, махнув рукой своим подругам, направилась к двери. Уходила она последняя. И уже в дверях повернулась и произнесла:

— У нас с тобой будет много времени, чтобы узнать друг друга, сестра. Моей матери понравился ваш уговор с Вайдилой. И королева приказала мне сопровождать тебя, когда ты пойдешь покорять Южную Пустошь.

Я осталась одна. Взглянула на стоявшую на столе чашку, а потом решительно схватила ее одним глотком выпила невыносимо горькую вяжущую жидкость. Уж лучше умереть, чем мучиться дальше, испытывая боль и вину за то, что Грегорика и его семьи больше нет.