Старшая сестра его величества. Власть

Глава 16

— Но что она может? — граф Форсор упрямо гнул свою линию. — Мы, конечно, наслышаны о том, что ваша невестка какое-то время считалась ночной королевой Нижнего города. Но мы же все понимаем, каким образом она получила эту должность, — он криво ухмыльнулся, но заметив резко потемневшего от недовольства Третьего советника, тут же исправился, — я имел в виду, всем понятно, что именно вы помогли ей, господин Первый советник.

— А я согласен с его сиятельством. Слишком рискованно доверять такое серьезное дело какой-то взбалмошной девице, которая сбежала из дома, покрыв позором своей род, — встал герцог Шаврий. — Если Великая мать пошла против нас, то у нас достаточно воинов, чтобы раскатать Ургород по камешку. И никакие яды Южной Пустоши не спасут ургородских шлюх от поражения.

Глава Высокого рода — это не какой-то там граф, которого можно поставить на место грозным взглядом. Он равен по статусу и хозяину дома, и самому Третьему советнику, а значит имеет право потребовать у них объяснения своих поступков. И проигнорировать его требование себе дороже. Если ему что-то не понравится, он вполне может встать и уйти. И тогда придется решать вопрос очень быстро и кардинально... А это риск.

Я отдавала себе отчет, что если бы не баронесса Шерши, которая взяла вину за смерть герцога Юрдиса на себя, мне пришлось бы несладко. А баронессу от расправы спасла ее репутация «глупышки Ирлы».

Третий советник уже набрал в грудь воздух и открыл рот, чтобы что-то ответить, но я успела раньше.

— Ваша светлость. — поднялась я со своего места и склонила голову, отдавая дань уважения самому герцогу и длинной веренице его предков, — никто не сомневается в вашей способности стереть Ургород с лица земли. Но и вы не можете не согласиться, что такое действие привлечет к себе внимание многих. Я же способна изменить ситуацию в нашу пользу, не привлекая внимания. И я приложу все силы, чтобы достичь той цели, которую поставил передо мной господин Первый советник. И еще, — я улыбнулась, — вопреки мнению графа Форсора, схватку с моим предшественником в Нижнем городе, я выиграла сама, без чьей-либо помощи, доказав свою способность противостоять мужчинам. В противном случае ночные жители не стали бы подчиняться женщине. Даже сейчас во главе ночного города стоит мой человек, который всегда готов выполнить любую мою просьбу.

Герцог Шаврий смотрел на меня удивленно-заинтересованно. Как на семилетнего вундеркинда, внезапно выдавшего решение задачи, которая тебе самому не под силу. А я, мельком бросив взгляд на Третьего советника, чтобы убедиться в правильности своих речей, продолжила:

— Я знаю Великую мать лучше всех вас вместе взятых. Я знаю всё или почти всё о ее способностях, о ее силе и слабости, о ее привычках и маленьких женских капризах. И господин Первый советник прав, никто из вас не способен столкнуться с ней в открытом противостоянии и победить. Она окружит вас лестью, соблазнит красотой и доступностью своих дочерей, опоит вином. Она будет соглашаться с любыми вашими предложениями, улыбаться вам и уверять в своей верности. Она позволит вам поверить в вашу силу и свою слабость. А когда вы будете уверены, что победили, нанесет единственный удар и уничтожит вас.

С каждым словом я слегка повышала голос, и теперь он гремел на весь зал, отражаясь от стен полупустой комнаты и дробясь на десятки отголосков. Это усиливало эффект моей речи, придавая моим словам мощь. Именно на это я и рассчитывала.

Меня слушали все. И если поначалу я видела усмешку и презрение в глазах собравшихся заговорщиков, то сейчас они слушали меня внимательно, стараясь не пропустить ни слова из того, что я скажу. И только Третий советник, сидевший рядом с хозяином дома во главе стола, довольно улыбался.

— Но мне не не вскружишь голову лестью, не соблазнишь женской красотой и не опоишь вином. Я женщина. Великая мать привыкла приказывать таким, как я, а не добиваться своего хитростью. И именно в этом ее слабость. Только женщина может сделать то, что не под силу ни одному мужчине, — я сделала картинную паузу, нагнетая обстановку, обвела всех взглядом. На меня смотрели почти два десятка пар глаз, в которых светились разные эмоции: от презрения, до искреннего интереса к моим словам. Но всем без исключения было интересно, что я скажу дальше. Всем, кроме Третьего советника. Этот мерзавец уже не улыбался, он с крайне довольным видом, кивал, подтверждая правильность моих слов. — Я могу уничтожить Великую мать и занять ее место.

Я выдохнула. Главное было произнесено. В зале повисла тишина. Заговорщики обдумывали мои слова...

Третий советник встал. В его глазах я увидела торжество. Ему явно понравилось, как я осадила зазнавшихся мужчин.

— Примите мою похвалу, ваша светлость. Я рад, что не ошибся в вас. Итак, — повернулся он к остальным, — у кого-то еще есть возражения по поводу кандидатуры ее светлости герцогини Бокрей?.. Нет?.. Отлично. Значит моя невестка единогласно принята в наш мужской круг и становится равноправным его членом. И завтра отправляется в Ургород, выполнять свое первое задание. Все согласны?.. — Он обвел взглядом хмурых мужчин, сидевших за столом. Мне удалось сбить их недовольство, убедить в своей правоте, но это не принесло им никакого удовлетворения. Им совсем не по вкусу была моя правота. Сложно принять, что в чем-то ты слабее женщины. Но теперь никто не стал возражать против предложения моего свекра. — Отлично, — кивнул он. — Значит мое решение одобрено единогласно.

Над столом пронесся неясный гул. В нем не было возмущение, скорее скрытая досада. Но никто не посмел возразить Третьему советнику. Даже герцог Шарвий, который, нацепив на лицо неподвижную маску, коротко кивнул.

Дальше собрание пошло своим чередом. Заговорщики обсудили новости, которые могли представлять для них интерес. В том числе и предстоящую женитьбу принца на аддийской принцессе. Но я ничего нового для себя не услышала. Мы все это уже знали.

Выводы, к которым они пришли, так же были схожи с теми, что сделали мы. И нетерпеливые взоры вновь устремились на меня, призывая к ответу: когда же наконец у нас с Адреем будет ребенок. Мне пришлось держать ответ перед всеми. Я сказала, что мы с мужем очень старательно работаем над этим вопросом. Еще никогда я не чувствовала себя настолько смущенной, как в этот момент. К счастью, Третий советник, увидев, как я поплыла от такого откровенного разговора, взял на себя большую часть вопросов, показав удивительную осведомленность о нашей семейной жизни. Это еще больше уверило меня в том, что внезапная любовь Адрея всего лишь игра.

Затем разговоры перекинулись на обсуждение финансовых потоков. Заговорщикам, как всегда, не хватало средств. Подкуп и вербовка чиновников и поддержание лояльности армии требовали больших затрат. В вопросах денег я чувствовала себя, как рыба в воде. И мне удалось ввернуть в обсуждение пару предложений, которые пришлись по вкусу даже самым недоверчивым. И к концу собрания на меня смотрели благосклонно почти все...

Герцог Шаврий был одним из тех, кто так и не стал доверять мне. Он пристально следил за мной, словно хотел влезть в душу и прочитать все мои мысли. От его пронзительного взора мне было не по себе. Я чувствовала, он тщательно анализировал все, что знал обо мне и видел прямо сейчас. Он искал повод зацепиться и обосновать свои подозрения в том, что я не та, за кого себя выдаю. Он считал меня куклой, которой тайком управляет Третий советник, и пытался разгадать для чего я нужна на самом деле этому пройдохе.

И я не удивилась, когда он, дождавшись паузы в обсуждении, задал вопрос, не имевший, казалось бы, никакого отношения к теме текущего разговора:

— Ваша светлость, — он смотрел прямо на мне в глаза, гипнотизируя и не давая отвести взгляд, — будьте добры, проясните один вопрос. Почему вы решили, что абрегорианская герцогиня способна встать во главе ургородских матерей? Вы уверены, что матери примут на этом посту чужачку?

Мне нестерпимо захотелось взглянуть на Третьего советника, чтобы понять, что можно говорить, а что нет... Но я знала, стоит отвести взгляд, как герцог Шаврий увериться в своих догадках. И тогда ничто не поможет мне изменить его мнение. Он перестанет считать меня самостоятельно единицей.

С одной стороны, мне должно было быть все равно. Моя цель не перетянуть заговор на другую сторону, а узнать тех, кто принимал участие в убийстве моего отца, его величества Эдоарда Семнадцатого. И неважно что при этом буду думать обо мне эти самые заговорщики.

Но с другой... С другой все мое существо противилось той роли, которую мне навязывал герцог Шаврий. Я не хотела признавать себя марионеткой в руках Третьего советника даже в глазах этих преступников. Я должна была отстоять свое право говорить с ними от себя самой.

И я, на мгновение замерев, приняла непростое решение... Скорее всего оно аукнется мне позже, но сейчас я не хотела об этом думать.

— Ваша светлость, — улыбнулась я, — вам, вероятно, плохо известны порядки и традиции ургородских матерей. Иначе бы вы знали, что матери поклоняются своей Богине, которую называют Великой Матерью. А Великая мать, которая правит городом, считается воплощением Богини на земле.

— Какое это имеет значение? — презрительно фыркнул герцог Шарий, — если...

— Очень большое! — перебила я его, впервые сознательно вызывая в себе те чувства, которые испытывала в то время, когда Великая Мать занимала мое тело. Об этом писала моя покойная свекровь в своем дневнике. Она говорила, что таким образом звала Ее, когда чувствовала необходимость в поддержке высших сил. — Помимо формального титула, Великая мать имеет еще одну особенность, о которой мало кто знает. И эта особенность не передается по наследству от матери к дочери, она даруется Богиней женщине, которую Она сочла достойной.

Я старалась, поймать то, неуловимое состояние, которое предшествовало появлению Богини. Не для того, чтобы она снова посетила меня, а для того, чтобы мои слова не были пусты. Мне должны были поверить. Я этого очень хотела. Больше всего на свете.

Неожиданно я ощутила то самое необычное волнение. Как будто бы прямо сейчас должно было произойти что-то такое, очень огромное... такое, что невозможно увидеть человеческим взором, понять разумом, а можно только принять всей душой...

— И мне удалось получить этот дар, — я улыбнулась. Меня заколотило, мелко и очень неприятно. Но все это ощущалось фоном, как будто бы это была не я. А кто-то другой... Вернее, другая. Потому что Она пришла на мой неумелый зов...

Тихий вздох пронесся по комнате. Но больше всех, конечно, досталось несчастному герцогу, который все это время не отводил от меня глаз.

— Мама, — прошептал он, побледнев до синевы...

Она улыбнулась ему. Нежно и ласково, как всегда.

А потом пространство закружилось, потолок резко опрокинулся, и я упала, потеряв сознание.