Чуть-чуть о Моральном Облике

Инженер Фрейташ мне объяснил, почему местные, заслышав шум мотора машины, так реагируют: женщины и дети отбегают от дороги на несколько метров и падают, прячась, в траву, а мужчины отходят на обочину, снимают панаму или что там на голове и кланяются в сторону дороги. До независимости белый за рулем не тормозил, вот и все.

Я был одним из немногих в Кайе, кого инженер Фрейташ пускал в дом, если постучаться в дверь…

Наступила очередная суббота, впереди два выходных, и как их провести – вот задача. Пару часов поиграем вечером в тысячу (карточная игра) с болгарами, до этого, днем, пообедаю, потом посплю, до наступления жары пошляюсь по пыльным улицам деревни, опять буду смотреть, как в грязи перед глиняными хижинами с дырами вместо окон и дверей копошатся чумазые голые дети, от рождения лишенные родительского внимания. А какое может быть внимание, если в лесу африканская женщина начинает рожать в 12-13 лет и 10 детей – это нормальная семья. Если же женщина смогла родить только двоих или троих, муж вправе от нее отказаться, – она плохая мать. Вот и ползает многочисленное африканское потомство между деревенскими хижинами в поисках пропитания, игр и драк со сверстниками.

В конце дня можно взять машину и сгонять на Замбези, постеречь бегемота. Около паромной переправы жил бегемот, и в разное время дня все его видели, кроме меня. Сначала я относился к этому спокойно: придет и мое время, – но бегемот лично мне так и не попадался. Я почувствовал себя ущемленным и иногда по вечерам стал ездить на берег, чтобы, притаившись за прибрежным тростником, все-таки увидеть его во всей красе. Не тут-то было. Должен сказать, что я так его и не увидел. Ну хорошо, это сегодня. А завтра-то что делать? А еще прямо сейчас очень хочется кофе, молока, кусочек сыра, вареной колбасы, черного хлеба, асфальта, телевидения, холода, ну хотя бы плюс 10, метро, не одноэтажных домов, кино, любви девушки… Эх! Об этом лучше и не думать.

Все, пора вставать. Я зашел в душ и увидел в квадрате стока двух больших ярких лягушек. Опять! Как и много раз до этого, я аккуратно сдвинул их метлой на мусорный совок и выкинул на улицу. Эта парочка, постоянно пробирающаяся через сток воды ко мне в ванную, давала мне повод для очень серьезных опасений: как говорили соседи, у меня под домом жила змея, никто не комментировал, ядовитая она или нет, но что ей мешало, как и лягушкам, забраться ко мне в дом, я не знал. Может, и заползала… Каждый вечер на ночь, пока не выключали движок, я с максимально возможным шумом проводил инспекцию своей спальни со шваброй в руке, в первую очередь резко откидывая покрывало на кровати и вороша подушку, осторожно заглядывал во все возможные уголки и укрытия, потом затыкал грязным бельем щель под дверью. Приятного в этом ритуале, конечно, мало, но ведь засыпал же!

– Алексей! – меня с улицы звал Фрейташ.

Я завернулся в полотенце и высунулся в дверь.

– Поедем на футбол, наши играют.

Должен сказать, что у нас была деревенская футбольная команда, даже принимавшая участие в чемпионате провинции Замбезия. Матчей и тренировок на пыльном пустыре, который гордо назывался полем, я ни разу не видел, но вот, оказывается, где-то бывают.

– Хорошо, а далеко ехать-то?

– В Луабу, доедем за пару часиков, – ответил мне Фрейташ. – Давай одевайся и подходи к моему дому, уже выезжаем.

Что такое Луабу, где это, я не знал; даже не позавтракав, я помчался к Фрейташу. Все-таки развлечение. Как можно играть в футбол в такую жару и в сезон дождей? А впрочем, это же их родина…

Усевшись рядом с Фрейташем в его полевой «Лендровер», я с недоверием смотрел, как назад, на боковые сиденья кузова, к нам набиваются фрелимовский начальник, два механика – мозамбикских португальца и еще три незнакомых мне африканских камарада. Футбольная же команда в полном составе загрузилась в грузовик «Берлиет» для перевозки песка и щебня, то есть с металлическим поднимающимся кузовом в форме большого ковша, – в нем и без движения устоять такой толпе непросто, а на ходу… При этом никто не выражал недовольства, а напротив, футболисты радостно сверкали на солнце улыбками, судя по всему – в предвкушении поездки с таким комфортом. Мы выехали из деревни и помчались по новому, построенному болгарами шоссе в сторону Горонгозы – самого большого в Мозамбике и, кажется, третьего по величине заповедника Африки. Все неплохо, по такой дороге и в тесноте можно ехать, да вот только в Горонгозе все коммуникации контролируются партизанами, а за голову советских и гэдээрэшных специалистов эти бойцы за капиталистическое будущее объявили привлекательную денежную премию… Что-то я не готов расставаться с жизнью ради вонючего деревенского футбола. Если повезет, – грозит плен, но перспектива плена в джунглях у негров тоже меня не грела.

– Послушайте, Фрейташ, наше посольство в Мапуту запрещает нам проезд через Софалу (так называлась провинция, на территории которой и раскинулся заповедник Горонгоза), – начал я решительным голосом советского человека.

– Ты так хорошо говоришь по-португальски, лучше, чем эти, – Фрейташ мотнул головой в сторону грузовика. – Партизаны и не догадаются, что ты русский, подумают, что португалец.

– Мой португальский еще очень неуверенный и слабый. Нет-нет, я не готов к таким авантюрам.

– Ну не поворачивать же мне назад. Может, высадить тебя здесь? Да ведь отъехали уже километров на пятнадцать, как по жаре дойдешь?

Фрейташа я уже ненавидел. Вот ведь сука капиталистическая. Предупреждал же товарищ на Старой площади о провокациях капиталистов, а я, болван, не верил, дураками всех считаю. Пропаду ни за что, толком и не пожил ведь, и девушек не полюбил, всего-то их было около пятнадцати…

Фрейташ улыбался, уверенно вел машину и что-то высматривал впереди. Мы проехали открытые участки саванны, и теперь дорога шла через густой лес. Через несколько минут Фрейташ с удовлетворением кивнул головой и затормозил. Налево от трассы в лес уходила заросшая травой и вся в лужах от дождей колея. Мы повернули.

– Алексей, чемпионат Замбезии, а не Софалы, через Горонгозу не едем, – сообщил мне Фрейташ.

«Все равно гад, – подумал я. – Как он надо мной покуражился». Было обидно, что я так выдал свой страх, нет чтобы молчать с невозмутимым видом. Я сидел и смотрел в окно на небольшую группу бабуинов, которые уходили вглубь леса, подальше от встречи с человеком. Один детеныш задержался и уставился в нашу сторону, к нему подбежал вожак и подзатыльниками погнал за всеми. Выглядело забавно.

Судя по всему, по этой дороге давно не ездили, она была абсолютно разбита и заросла по сторонам, – ветви хлестали по нашим пассажирам сзади. Фрейташ и не думал притормаживать, а ехал со скоростью, которую позволяли ухабы дороги. Интересно, каково там, в грузовике, нашим спортсменам. Вскоре нас стало так трясти, что я даже и не мог толком смотреть по сторонам в поиске каких-нибудь животных, слонов, например. Их так много в Мозамбике, что даже разрешен отстрел.

– Алексей, закрываем окна, скоро будет зона мухи цеце.

И чего мне дома не сиделось?

Так в духоте мы тряслись еще минут тридцать, наконец впереди появился просвет, мы выехали к небольшой деревушке на берегу Замбези. У причала стоял маленький колесный пароходик; неужели на нем можно плавать? Как он такой сохранился? Ему, наверное, лет сто, если не больше. Я видел такие только в кино и на иллюстрациях к романам Майн Рида.

На нижней палубе было полно народа, проходы уставлены мешками и корзинами, кудахтали куры. Мы с Фрейташем, а также фрелимовский функционер и два белых механика гордо проследовали на верхнюю, совершенно пустую палубу, команда втиснулась вниз. Через некоторое время пароходик тронулся и потащился против течения. Напрасно я рассчитывал, что нас будет обдувать ветерком, – местами мне казалось, что мы просто стоим на месте; колесо отчаянно крутилось, но толкало и толкало пароходик вперед.

Так прошел час, я смотрел на острова зелени, которые течение вымывало из берегов и стремительно уносило. Иногда были видны крокодилы. И никаких тебе хищников, или стад антилоп, или зебр у водопоя… Время приближалось к полудню, в голову пекло нещадно. Фрелимовский начальник спустился вниз и через некоторое время вернулся со скромной улыбкой на лице и ящиком пива в руках. Отнял, достал, купил? Хотя купил – маловероятно, скорее всего, поставил подпись на фактуре, чтобы потом оплатила фирма. Да какое это имеет значение, молодец, что принес, пиво – это же здорово, жаль только – теплое. Но откуда на таком суденышке мог быть холодильник? Хорошо хоть плывем и не тонем.

Время шло, от нескольких бутылок пива в такую жару нас слегка развезло; я так и вообще не завтракал. Неплохо было бы в туалет сходить. На мой вопрос, где тут удобства, один из механиков красноречиво показал на борт суденышка. Орошать воды Замбези через головы сидящих на нижней палубе я стеснялся, я ж белый человек с высшим образованием. Фрейташ посмеивался, терпеть становилось все труднее. Фрелимовский начальник и механики спустились вниз и решили все свои вопросы. «Как там?» – небрежно поинтересовался я у них. «Духота и вонища. Не протолкнуться», – получил я ответ. Недопитая бутылка пива в руках стала вызывать мое недоумение. Да ну его! Я отставил бутылку и с удовольствием отметил легкое беспокойство на лице Фрейташа. Все шло к тому, что португальские инженеры тоже справляют малую нужду во время серьезных пивных экзерсисов. Ну что, что мешало спуститься вниз и приткнуться где-нибудь у бортика на нижней палубе?! Ладно я, еще недавно подросток, можно сказать, а вот что Фрейташ? Мы сидели в своих шезлонгах под палящим солнцем, стеклянными глазами смотрели на медленно проплывающие берега Замбези. Ни львов, ни антилоп на водопое я уже не искал, скорее бы причалить к берегу.

Когда часа через полтора, не веря своим глазам, мы все-таки приплыли, что я, что Фрейташ, расталкивая руками наших футболистов, женщин, детей, короче, всех на нашем пути, устремились на берег. Отбежав метров пятнадцать, мы приткнулись у тоненькой пальмы, но как бы за деревом. По обе стороны от ствола к Замбези устремились два мощных потока. Сходившие на берег негры весело улыбались, показывая в нашу сторону пальцами. «Да и фиг с ними», – радостно проносилось в моей голове.

Луабу оказался самой большой английской сахарной плантацией в Мозамбике. Нас с Фрейташем поселили на роскошной вилле с бассейном, ранее принадлежавшей владельцу завода. Только сейчас я узнал, что матч состоится завтра. Ну да, разумно, мы ж добирались часов 5-6! Почему португалец не сказал мне об этом? Может, догадывался, что я могу отказаться, или думал, что позову с собой кого-нибудь из русских, не знаю.

Довольно спокойно я воспринял роскошные интерьеры виллы, мебель из ценных пород дерева, барную стойку, обитую шкурами зебры, библиотеку, изящную посуду. Кондиционеров не было, в каждом помещении на потолке крутился вентилятор, гоняя очень влажный воздух. Луабу расположен в низине, где и в сухой период должно быть очень влажно, а что говорить о сезоне дождей. Кстати, именно дождям мы были обязаны нашим речным круизом. Дороги размыты, и на машине не проехать, а так, возможно, мы бы и уложились в пару часиков, обещанных Фрейташем.