Клан. Разбитые стекла

– Потому что сохранить тебе долбаную руку для меня важнее, чем погоны, хильда, – процедил похититель в маске. – Заткнись и займись делом.

Элиа затихла и закрыла глаза, из всех сил стараясь абстрагироваться от боли и сконцентрироваться. Послушные, податливые потоки Силы пронизывали все пространство и закручивались в спирали, захлестывая с головой. Ощущение Силы пьянило. Хильда вдохнула полной грудью, жадно впитывая живительную энергию, наполняясь Силой, как иссушенная земля – долгожданной влагой. Кристальная аура засияла, словно лампочка, заиграв всеми оттенками индиго и бирюзы. Рука, жестко впаянная в стекло, пошла мелкой рябью, расплываясь и теряя четкие очертания. Контуры тела слегка смазались и исказились, отчего девушка действительно напомнила призрак. Потрясенный Алишер с тайным восхищением наблюдал, как светящееся облачко неизвестных частиц выпутывается из плена косной материи, снова обретая очертания женской руки. Еще полупрозрачной, но уже вполне реальной, с каждой секундой обретающей плотность. Только глубокая рана на изящной кисти тоже становилась все реальнее. Элиа распахнула глаза, разглядывая освобожденную конечность со смесью радости и испуга, неосознанно морщась от вернувшейся боли. Ее глаза снова увеличились в несколько раз и сияли альционом. Зрачки-ромбы учащенно пульсировали и вытягивались то в вертикаль, то в горизонталь. Существу было больно. Маг ощутил эту боль, почти как собственную.

– Хильда, какого демона ты не регенерировала? – словно проснулся Алишер, осторожно рассматривая повреждения под разными углами.

– Не могу, – виновато ответила Элиа, баюкая раненую руку.

– У твоего папаши с этим проблем нет, иначе мы бы давно от него избавились, – недоверчиво прищурился руководитель «Шторма». – Сдохнуть можно даже от царапины, вряд ли у тебя есть иммунитет от наших инфекций. А это паскудная рана. Очень поганая.

Элиа поджала губы, пытаясь если не убрать, так хотя бы приглушить боль, пока Силу снова не отняли. Рана действительно была паршивая. Кость после возвращения в плотную форму напоминала губку. Окровавленные ошметки кожи и мышц ее почти не прикрывали. Девушка, не придумав ничего лучше, наложила на поврежденную руку стазис.

– Отец бы справился, – Элиа побледнела и отвернулась. Аура затянулась мутью тревоги. – А я… с обычным переломом еще бы сладила, но тут матрицу нужно восстанавливать. С таким не каждый целитель справится.

– Ты способна управлять состояниями материи, но не умеешь себя исцелять? – удивился Алишер. – Мир непуганых идиотов… Показывай свои гребаные матрицы, демонова погибель. И не реви, сама виновата. Нечего руки совать, куда не надо.

Элиа прикрыла дрожащие веки, вспоминая, чему учил ее отец. В сознании Алишера развернулась объемная картинка, состоящая из правильных многогранников с поясняющими символами. Символы были незнакомы, но на глубинном уровне мужчина их понимал. Энергетические матрицы этих существ отличались, но общего было намного больше, чем отличий.

– Смотри, салага, урок первый, – маг развернул к себе раненую руку, смахивая стазис. – Куда внимание – туда энергия. Паника – верная смерть, думаешь о решении – выходишь на линию реальности, где оно существует. Ты создала это искажение, значит в твоих силах его исправить. Сейчас я накладываю нормальную матрицу. Где отклонения, видишь, или вы безнадежно тупы?

– Вижу, – в голосе девушки проскользнула нотка обиды. Для нее, одной из талантливейших магов, дочери лорда-командующего, выглядеть тупой и беспомощной было унизительно. Но иномирный маг был прав и говорил полезные вещи, поэтому Элиа мысленно послала обиду к демонам и продолжала впитывать каждый нюанс работы с матрицами.

Иномирянин работал жестко, грубо, но эффективно. Его воля, подкрепленная Силой, казалась осязаемой, а пальцы продолжали испускать пульсирующее сияние. Наблюдать за его работой оказалось так увлекательно, что хильда почти перестала чувствовать боль. Кость, подстраиваясь под новую матрицу, на глазах обретала плотность, из пористой губки возвращалась в нормальное состояние.

– Вот, нормальная кость, – удовлетворенно пробормотал мужчина. – Теперь срастим мягкие ткани. Урок номер два: сначала нужно восстановить кровоснабжение, пока долбанная рука не начала отмирать. Поэтому – сосуды, следом мышцы. Если Силы и развития сознания хватает, можно одновременно. Нервы – в последнюю очередь, если не хочешь отрубиться от боли. Какого демона глаза таращишь, не в картинной галерее. Помогай давай, нахрена я тебе Силу дал? Только косячить, а как исправлять – так в кусты…

Хильда сжалась, опустив голову. Поток энергии медленно, неумело двинулся по кисти, сшивая крупные сосуды. На мелкие умений Элии явно не хватало. Но и этого оказалось достаточно. Вскоре от жуткой раны на кисти девушки остался лишь немного сочащийся кровью багровый рубец. Элиа несколько раз осторожно сжала и разжала кулак, еще не веря, что не осталась без него.

– Спасибо, – еле слышно выдохнула девушка. В сознании Алишера снова вспыхнул уже знакомый иероглиф. Благодарность.

– Забинтовать надо, – Алишер достал аптечку, обработал кисть обеззараживающим зельем и умело перебинтовал стерильным бинтом. – Остальное за пару дней сделает регенерация. Я не целитель и тонкими манипуляциями не владею. Скорей всего, останется шрам. Но это лучше, чем обрубок. А способности метаморфа придется закрыть, мне нахер не нужны ЧП на вверенном объекте.

На шее девушки снова защелкнулся ошейник. Элиа испуганно вскинула на иномирянина огромные глаза с расширенными зрачками-ромбиками. Ее тело еще слегка расплывалось и подрагивало от пережитого шока, бледное лицо напоминало посмертную маску. Только сейчас она глубоко и полностью осознала, что всерьез могла лишиться руки. И лишилась бы, если бы этот, в маске, действовал по инструкции. Ее отец и дядя ни за что не сняли бы блокировки и даже не задумались о том, чтобы снять боль. А ее отрубленную руку уже бы грызли инферналы. По телу пробежал холодок, переходящий в противную дрожь.

Алишер наблюдал за сменой эмоций на лице и в ауре иномирного создания и крыл себя последними словами. По всем человеческим и нечеловеческим законам он должен ненавидеть эту тварь. Она хитра и опасна. Она напугана и одинока. Ей больно и страшно.

– Все закончилось, все хорошо, успокойся, дура. Просто испугалась и много крови потеряла. Не дрожи, кому сказал, – Алишер грубовато притянул девушку к себе, стараясь не потревожить перебинтованную руку. Маленькая хильда растерянно замерла на его груди, явно не понимая его действий. Да он и сам их не понимал.

Он обязан ее ненавидеть, это правильно. Из-за ее отца и ей подобных погиб его лучший друг, почти брат. Из-за нее он сам может лишиться погон и даже жизни. Но… он не мог ее ненавидеть. И ненавидел себя за слабость. Пол, подоконник, его руки и одежда – все было запачкано ее кровью. Такой же красной, как и его, как и любого из них. Ее боль ничем не отличалась. И умирать ей так же страшно, как и ему, как любой девушке, у которой жизнь только начинается. В сознании Алишера стерлась граница между маленькой хильдой и любым другим ребенком. Граница, отделяющая друзей и врагов, своих и чужих, которая казалась нерушимой, трещала по швам и осыпалась осколками. Читая память и мысли хильды, видя ее кровь и раны, чувствуя ее боль, он уже не мог считать ее врагом. Девочку с кристальной аурой, глазами цвета альциона и удивительными способностями метаморфа. Наверно, именно об этом предупреждал Полкан. Только он, гребаный идиот, не внял, не понял, не осознал. А теперь было поздно.

… Нельзя жалеть врага.

… Нельзя показывать слабость.

… Нельзя допускать зарождение симпатии.

Смешно. Горько. Бесит.

Жизнь, сука, не ограничить инструкциями и директивами. Она всегда оказывается сложнее.