Клан. Разбитые стекла

***

– Сбереги…

Беззвучный шепот прозвучал для него громче выстрела. Она быстро отвела глаза, сдерживая застывшие слезы. Словно стыдилась того, что так не вовремя пришла в сознание, что увидела и услышала лишнее. Словно прямой взгляд причинял физическую боль. Хотя, так и есть. Причинял, распроклятый сукин сын. Ранил и без того израненную, кровоточащую душу. Наотмашь бил жестокими словами, пренебрежением, намеренно унижал, собственными руками вынужденно разрушал то, что строил с таким трудом. Никакие предупреждения не изменят в глазах девушки того горького факта, что для нелюдей она не более, чем подстилка из слабой расы, личная вещь экзарха. Никакие извинения не сотрут из ее памяти пережитого испуга, унижения и боли предательства. Насчет этого Андрей не строил иллюзий: внешне его игра выглядела именно предательством. Зря, демонски зря он пошел на поводу у девчонки и свел ее с вампирами. Не притащи он Полину в этот чертов замок – не пришлось бы защищать ее и отстаивать свои права любым способом, снова видеть в любимых глазах неумело скрываемую боль, страх и сомнения, ощущать, как трещит хрупкий, непрочный мостик ее доверия. Да провались в Бездну этот Нариман вместе со своим артефактом! Если сейчас они выкрутятся и благополучно покинут Малкавиэйр д`Аэрн – больше никаких выходов в базовую реальность Полине не видать. Хотя бы до тех пор, пока сохраняется угроза и разрастается "вилка". Давно стоило эвакуировать ее с уровня, а не испытывать судьбу. Как бы ни хотелось все время держать девчонку при себе, тот же Альвирон, Эдем-17 или Н-Корсо для нее намного лучше, чем Земля-А.

Мысли мага уложились в доли секунды, не отражаясь ни в лице, ни в ауре. Что бы ни произошло – такого прокола он бы не допустил даже перед приближенным кругом. И уж тем более – перед древней вампиршей, властно бросившей в телефонную трубку по-английски:

– Маттео, переговоры несколько затягиваются. Подготовь для спутницы господина экзарха гостевые покои. Потом сама тебя вызову.

Отдав распоряжение, Роуэнн положила трубку и вновь сконцентрировалась на полупрозрачном, зыбком трехмерном контуре артефакта, призрачно поблескивающего в изменчивом свете свечей. Андрей отвернулся от Полины, мгновенно потеряв к ней всякий интерес, и переключил внимание на бессмертную. Несмотря на неприкрытое желание заполучить Сердце Ангела, брать его нахрапом осторожная королева не рисковала. И демонстрировать предмет переговоров даже собственным приближенным не спешила. В чем иерарх ее прекрасно понимал.

– Ровена, я знаю, что для вас и вашего народа значит подобного рода артефакт. Как и то, что он обладает своеобразным разумом, далекой от нашей логикой и собственной волей. У вас будет одна попытка материализовать медальон и овладеть им. Если она окажется неудачной – артефакт, скорее всего, просто исчезнет. Снова проявить его в этой реальности проблематично даже магу моего ранга.

Роуэнн медленно кивнула, уйдя мыслями далеко вглубь седых веков.

– Знаю. Увидеть осколок Сердца – уже великий дар для каждого из нас. А получить благословение Великой Матери – бесценно, – голос королевы прозвучал необычно тихо и почтительно. – Сердце Ангела – не вещь, человек или животное, оно имеет право выбора и свободную волю. Даже мой отец, Легрейн Малкавиэйр Кровавый, не смел оскорбить Первопредков, ставя себя превыше их. Разрушитель и Пресветлая – не те силы, с которыми стоит заигрывать или шутить, вместо благословения легко получить проклятие.

– Проклятие? – с легким удивлением уточнил Андрей.

Полина сидела тихо, как мышка, вжавшись в кресло и дыша через раз.

– Именно, – кивнула Роуэнн, осторожно описывая рукой над медальоном какой-то замысловатый знак. – Если Сердце признало хозяина – точнее, симбионта – оно может дать ему невероятную силу и мощную защиту, а причинивший или замысливший избранному вред будет бесповоротно проклят или убит. Попытка насильственного захвата, взлома, физического уничтожения или грубого подчинения инфернального камня – верная смерть даже для нас. Несколько глупцов по этой причине на моих глазах рассыпались пеплом, а их родные по крови утратили бессмертие, состарились и умерли в считанные недели. За глупость и дерзость единиц проклятие погибшей Матери полностью уничтожило не один род. Сердце Ангела жестоко карает оступившихся.

– Оно опасно только для вампиров? – обратилась к Роуэнн Полина, удивляясь собственной смелости.

– Оно опасно только для недалеких. А недалеких хватает среди любого народа, – отмахнулась крылом Роуэнн. – Вы позволите, экзарх?

Ивашин кивнул, изучая полупроявленный артефакт сосредоточенным взглядом.

Роуэнн поднесла к губам руку, вспарывая клыками вену. Полину снова замутило, она отвернулась и закрыла лицо ладонями, не заботясь, как это выглядит со стороны. Как на медальон пролилась кровь, застывшие белые искры превратились в багряные, а камень в ответ вспыхнул рубиновым огнем, она не увидела.

Чернокрылую фигуру окутал столб нестерпимо яркого света, распавшегося на густое облако огненно-кровавых символов, хороводом закружившихся вокруг. Знаки мелькали все быстрее, сплетаясь в цепи, кольца и спирали, складывались в невообразимую трехмерную вязь, зеркально отражаясь в алых глубинах глаз бессмертной.

– Свет… Тьма… Огонь и пепел… Гармония Хаоса, Хаос как элемент высшего Порядка, - тихо, потрясенно пробормотала Роуэнн, выборочно касаясь когтем отдельных глифов. – Трехмерное пространство, прошитое вектором времени… трехмерное время, сгорающее в сетях пространственных струн…

Полина, ослепленная ярким светом, забыла обо всем, потрясенно разглядывая объемные кроваво-огненные письмена. Запредельная реальность, чуждая и совершенно непонятная. Но в то же время завораживающая, гипнотическая, затягивающая, подобно водовороту. Или глазам цвета расплавленной стали, отражающим знаки неведомого ей языка. Разобрать символы иерарху не составило труда.

– Времяподобное пространство, пространственноподобное время… Бесконечность и цикличность, жизнь и смерть, созидание и разрушение… Руна метаморфозы… Крона дерева миров как зеркальное отражение его же корней. Равновесие, – Андрей шагнул ближе и коснулся пальцем невесомого объемного глифа, напоминающего несколько переплетенных эллипсов и треугольников, вращающихся в разных плоскостях. – Это…

– Код выхода за пределы трехмерного восприятия, – не скрывая потрясения, прошептала Роуэнн. – Ключ к пространственной магии, путь к новым мирам, новый виток эволюции для всей моей расы. Великая Мать! О таком мы и мечтать не смели…

Символы, выполнив свое предназначение, медленно таяли в пространстве, гасли, словно лампочки в елочной гирлянде. Человек, маг и вампир, оказавшиеся свидетелями удивительного таинства, смотрели на них и улыбались. Только каждый по-своему. Оплавленный осколок, впаянный в альцион, пару раз мигнул на прощание гранями, словно улыбнулся в ответ. Когда артефакт истаял, не заметил никто.

– Пресветлая не отдала свое Сердце никому, – голос экзарха прозвучал ровно и бесстрастно, констатируя свершившийся факт. – Но она даровала вам свое благословение, Ровена.

– Вы не совсем правы, экзарх, – тихим звоном отозвалась носферату. – Она даровала его каждому из нас.