Клан. Разбитые стекла

– Среди нелюдей Слово – реальная сила, которая имеет огромный вес, Каждое твое слово может быть использовано против тебя. Больше скажу – будет использовано. Не вздумай ляпнуть что-то вроде «на все согласна». Этим ты даешь добровольное разрешение воздействовать на тебя и великолепную возможность давления на меня. Лучше помалкивай и от меня – ни шагу. Не оставайся с вампирами наедине – они сильные менталы, сама не поймешь, как попадешь под влияние. Даже если намеренно влиять они не решатся. Не показывай страха, ни о чем их не проси, ничего не обещай и упаси тебя Тьма пить их кровь.

– Фу, это ужасно, – Полину передернуло от одной мысли. – Я и так… ни за что бы!

– Не настолько ужасно, как ты думаешь. Кровь бессмертных дает человеку долголетие, а выпитая в нужный момент – исцеление. Даже если человек при смерти. Другой вопрос, что цена такого спасения – долг жизни перед кровососом и кровная связь с ним. Только люди обычно слишком легкомысленны, чтобы думать о цене, когда на кону жизнь. А нелюди этим пользуются, благотворительность у нас не в почете. Если птичка важная – могут и опоить. Кровь вампира – своеобразный наркотик для людей. Попробовав раз, попадаешь в тотальную зависимость и пожизненное рабство к кровососам.

Полина побледнела и сцепила в замок внезапно похолодевшие руки.

– Ты меня снова пугаешь?

– Предупреждаю, – серебристо-стальные глаза были серьезны. – Вампиры – не добрые феи, а королевский замок – не пионерский лагерь с няньками. На развлекательную поездку не рассчитывай.

– Я поняла, – кивнула девушка.

Если это цена информации об отце – что ж, она согласна. Да и не так уж велика эта цена… Полина, задумавшись, неловко потрясла обожженной рукой.

– Что с рукой? – довольно резко спросил нелюдь, перехватывая пострадавшую часть тела молниеносным, неуловимым для человека движением.

– Ничего. Просто обожглась, немножко, – девушка от неожиданности замерла, смутилась и попыталась отдернуть руку.

– Ну какого демона ты дергаешься, – сердито проворчал Андрей, касаясь ладонью обожженной кожи.

Кожу обдало знакомым мятным холодком. Красное пятно ожога, уже переходящее в волдыри, на глазах побледнело и исчезло. Вместе с ожогом бесследно исчезли жар и пульсирующая боль. Полина удивленно наблюдала за действиями мага, напрочь забыв, что хотела вырваться. Пусть он исцелял ее уже далеко не впервые, девушка никак не могла к этому привыкнуть. Мгновенно заживляемые раны до сих пор казались чудом. Она смотрела то на мужчину, то на собственную руку со смесью восторга, удивления и благодарности.

– Лина, если тебе плохо или больно, я должен об этом знать. Геройствовать передо мной не надо, поняла? – иерарх нежно погладил исцеленную кожу и с сожалением отпустил девушку.

– Поняла. Не ругайся только. Я тут… это… пирог испекла, – Полина смущенно достала из кармана фартука припрятанный от прожорливого фамильяра кусок. – Но с этими твоими вампирами совсем про него забыла.

Сталь в непроницаемых глазах слегка потемнела, во взгляде промелькнуло нечто странное, незнакомое, что девушка не смогла понять. Но от этого мимолетного взгляда ее бросило в жар.

– Эти вампиры не мои, – голос мага прозвучал приглушенно и непривычно хрипло. – А вот ты моя, Золотиночка. Снимай к демонам уже этот фартук и иди ко мне.

Полина вспыхнула и замерла в растерянности, с куском пирога в ослабевшей руке.

– Зачем… фартук?

– Ты же уже испекла пирог? – резонно заметил маг. Фартук медленно развязался и упал у ног девушки бесформенной грудой. – Не волнуйся, спортивный костюм пока оставлю.

Девушка растерянно заморгала, глядя на иерарха во все глаза и с каждой минутой увязая все сильнее в расплавленном серебре ответного взгляда. Взгляда, полного неприкрытого, откровенного желания, смешанного с нежностью и непонятной горечью.

– Солнышко, мне несложно самому тебя переместить, – серебристо-стальные глаза слегка прищурились, скрывая от Полины эмоции мага, которые он ненадолго позволил ей увидеть. – Но твой добровольный шаг навстречу намного важнее, дороже и приятнее. Или ты все еще меня боишься?

Полина еще немного поколебалась, прежде чем осторожно подняться и вплотную приблизиться к Андрею. Неуверенно, робко она присела к нему на колени и протянула еще теплый яблочный пирог, восхитительно пахнущий корицей и теплом ее рук. Не испугалась. Он ощущал ее встревоженность, волнение, смущение, неловкость, растерянность, робкое, еще неосознаваемое влечение, притяжение женской сущности к сильному мужчине. Совсем недавно он кормил ее с рук, теперь она, смущаясь, делала то же самое. Первый раз в своей жизни.

– Очень вкусно, Золотинка. Только мало. В следующий раз заранее отправлю хвостатого интригана-эксплуататора подальше. А то и прочь с уровня, чтоб на запах не притащился, – Андрей неторопливо, интимно слизал крошки с тонких пальчиков и непривычно мягкой ладони. – И ты демонски вкусная. Сейчас ты пахнешь выпечкой, корицей, уютом и чем-то родным. Домашним, близким, настоящим.

Полина смущенно опустила голову, пытаясь спрятать горящие щеки. Девочка еще не понимала его, не понимала даже себя, но уже чувствовала в нем не столько опасного монстра, способного сломать или причинить боль, не хладнокровного равнодушного стратега, без сожалений пожертвующего слабой фигурой, а своего защитника. Того, кому могла довериться в жестоком, непонятном, пугающем мире, где правит Закон Силы и ведутся опасные игры. И это хрупкое доверие израненной человеческой девчонки, тонким мостиком протянувшееся напрямую от души к душе, согревало крепче камина и самого лучшего бренди. Драгоценная искорка ответного тепла, которую хотелось сохранить и сберечь, подобно тому, как драконы оберегают свои сокровища. Сберечь, присвоить, скрыть от всех, чтобы разжечь, превратить робкую искру в мощное пламя страсти, огненный танец жизни. Но маг лишь сдержанно обнял свою маленькую бабочку, впервые расправившую крылышки на его ладони. Миттельшпиль не прощает глупого, поспешного, опрометчивого хода.

Не сейчас. Позже. Когда окрепнут крылья.