Клан. Разбитые стекла

Девушка в его объятиях казалась такой маленькой, хрупкой и уставшей, что мага укололо легкое чувство вины, смешавшееся с нежностью, непривычно щемящей в груди. Взяв под контроль реакции тела и выбросив из головы несвоевременные жаркие мысли, Андрей поднялся с кресла. Опустить Полину на пол он даже не подумал, а сама девушка даже не шелохнулась, доверчиво прижавшись щекой к его плечу.

– Пойдем спать, Лина. У тебя был трудный день.

Глаза мага на мгновение вспыхнули пламенем, и в ближайшей стене протаял проход. Способы перемещения хозяина по резиденции ограничивались лишь его желаниями.

– У тебя тоже, – пробормотала Полина, смущенно порозовевшая от слова «спать».

– Я привык. А тебе необходим отдых.

Перемещения сквозь стену она не заметила и открыла глаза, только ощутив обнаженной кожей прохладные простыни. Спальня тонула в полумраке, освещаемая лишь слабыми красноватыми отблесками почти перегоревших дров в камине, превратившихся в угли. Холодное оружие на стене отбрасывало голубоватые блики, контрастируя с теплым светом прирученного пламени. Полина передернула плечами, за неимением под рукой пижамы неловко кутаясь в кружево арахнидов. В тончайшем пеньюаре было неловко и зябко. Почему-то в объятиях иерарха она этого не ощущала, хотя в кабинете было намного прохладнее, чем в спальне.

Сам маг уже успел переодеться в легкие домашние брюки и расположиться на своей стороне просторной кровати. Полина бросила на него быстрый смущенный взгляд, решая, то ли пойти переодеться в более приличную одежду для сна, продефилировав перед мужчиной через всю комнату в пеньюаре, то ли просто быстрее юркнуть под одеяло.

– Иди ко мне, Солнышко, – Андрей мягко привлек растерянную девушку к себе и укрыл пуховым одеялом.

Полина не сопротивлялась, но маг почувствовал, как напряглось ее тело. В золотистых глазах промелькнула встревоженность. Успокаивающе погладив девушку по щеке, он осторожно коснулся ее ауры, укутывая уже близкого человека в защитный кокон, на время гасящий все страхи и ограждающий от любых тревог. Маленький мир вне времени, личное пространство нежности и безопасности. Почти забытая за ненадобностью магия его матери.

– Ты… применил магию?

Полине казалось, что тело стало легче перышка, а сознание растворилось в переливах светотени, расползлось по темным уголкам комнаты, уступив место ощущениям. Девушку «повело», словно от пары бокалов шампанского или того чудесного эльфийского вина.

– Да. Но это не та магия, которой стоит опасаться. Так обычно успокаивают больного или перепуганного ребенка, – ответил иерарх, поглаживая ее по волосам. Таким непривычно длинным и шелковистым, так восхитительно и сладко пахнущим цветущей липой. Манящий аромат солнечного лета, дыхание июньского утра посреди холодной зимы.

– А почему ты раньше ее не применял? – удивилась Полина.

– Чтобы не напугать тебя еще сильнее. Оступиться сейчас – значит, откатиться на исходные позиции и начинать все сначала, а во второй раз заслужить доверие почти нереально. Искусственно убранный подобным образом страх вернулся бы, причем усиленный многократно.

– А теперь… не вернется? – с надеждой спросила девушка.

– Не буду врать, вернется. Но станет намного слабее.

– А почему?

– Наши отношения изменились. У тебя укрепилось доверие ко мне и появилась ясность. А это рассеивает страх.

Полина медленно, расслабленно кивнула, коснувшись лбом щетинистого подбородка. Мужская рука неспешно опустилась вдоль позвоночника, освобождая девушку от лишней ткани на теле и так умело разминая уставшие от постоянного напряжения мышцы, что хотелось мурлыкать. Все как будто стерлось, исчезло, потеряло значимость. Осталась только она сама, настоящий момент и ласковые руки, сила которых больше не пугала. Пусть это состояние вызвано магическим воздействием, ей это действительно нужно. Даже упирающееся в бедро свидетельство возбуждения нелюдя не вызывало опасения, только непонятное волнение и странное довольство тем, что она так желанна для этого мужчины.

– Не бойся, это просто физиология. Как с глазами, дыханием и сердцебиением, – улыбнулся маг. – Мы не всегда можем контролировать реакции тела, но поведение контролируется сознанием. То, что это невозможно терпеть и невозможно остановиться – ложь, которой слабаки и мерзавцы оправдывают себя.

– А насилие? – выдохнула девушка,

– Насилие – не следствие желания, а попытка ничтожества самоутвердиться и показать свою власть. Силу, которой в нем по факту нет, не было и никогда не будет. Бессильная злоба, выплеснутая на того, кто слабее, потому что тот, кто сильнее, ответит ударом на удар. Поэтому любой насильник – не только подонок, но в первую очередь трус. По нашим законам за такое полагается смерть тела и души.

– А как же право сильного? – не поняла девушка. – Ваши законы сами себе противоречат.

– Здесь нет противоречия, Солнышко. Чтобы заявить свое право, необходимо достигнуть определенного уровня. Очень высокого уровня, иначе право будет не подкреплено Силой – примерно, как у вас фальшивые деньги. Над таким «заявителем» все нелюди разве что посмеются. А те, кто действительно на это способен, осознают оборотную сторону власти – ответственность. Власть – не безнаказанность, не возможность творить, что в дурную голову взбредет. Ответственность – то, на чем стоит иерархия. Ответственность за последствия своих решений, за близких, за себя и свою реальность. А для высших рангов – еще и за мир, который мы меняем. В котором жили наши предки, жить нам и который достанется нашим детям. Право на тебя – не равно праву на порабощение и насилие. Это в первую очередь добровольно взятая на себя ответственность за твою жизнь, безопасность, судьбу, физическое и моральное состояние. И шанс на совместное будущее. Никто не способен нарушить собственный Закон, не уничтожив себя и не потеряв все.

– Не совсем понимаю, но мне стало как-то… спокойнее.

Легкий аромат одеколона казался лишним, не давая в полной мере насладиться запахом его тела. Полина непроизвольно прижалась ближе, робко коснулась ладонью груди, наощупь почувствовав шрамы. Прежде, даже в бассейне, она была слишком напугана, чтобы обращать на них внимание, но сейчас это стало очередным откровением. Ему тоже было больно, он не понаслышке знает, что такое боль. И оградил от боли ее. Только его никто не отгородил, не защитил, не исцелил. Эта простая мысль пронзила сознание, словно молния. Сколько же она о нем не знает…

– Откуда это? – несмело спросила девушка, осторожно касаясь рукой следов от ран.

– Война не щадит никого, Золотинка. Вот и меня не щадила, – уклончиво ответил Андрей. – Я не родился Высшим, боевой машиной и иерархом уровня. Мы рождаемся обычными детьми, и всему учимся. Так же болеем, огорчаемся, радуемся, боремся, любим, делаем ошибки и глупости. Только еще приходится учиться управлять Силой. Но всему есть цена – и Силе, и власти, и глупости.

Полина замерла, потрясенная таким неожиданным встречным проявлением… доверия?

– Спасибо тебе. За доверие, терпение, и вообще, – с трудом разобрал маг.

– Тебе спасибо, девочка. За доверие и желание понять, несмотря на все страхи и боль. Эти десять минут доверия для меня дороже и важнее десяти лет бесконечной войны. С противником, с обстоятельствами, с прошлым, с самим собой.

– А сколько тебе лет? – вырвалось у девушки. – Иногда ты как мальчишка, а иногда кажется, что ты десяток жизней прожил…

– По времени базовой реальности мне тридцать восемь, – словно довольный кот, прищурился иерарх. – Но на войне год идет за два, а на других уровнях – порой и за десять. Так что мне самому сложно сказать, сколько жизней у меня за плечами.

– Андрей, а можно глупый вопрос спросить? – сбивчиво прошептала Полина.

– Можно, Солнышко. Что тебя интересует?

– Как у тебя вазу получилось… исправить… отремонтировать? – Полине было трудно подобрать слова, чтобы описать увиденное в бабушкином доме.

– То, что ты видела, называется реверс, – голос мага с бархатными нотками убаюкивал. – Один из методов темпоральной магии. Создается локальный поток с обратным ходом времени, который возвращает испорченную вещь в изначальное состояние. Если захочешь, на досуге побьем кружки.

– И сожженную зельеварню можно было так восстановить?

– Нет, иначе у отца не было бы причин лупить меня крапивой, – хмыкнул иерарх. – Сожженное, взорванное или еще каким образом перешедшее в излучение вещество реверсом не восстановишь. Только механические повреждения.

– А ты мог бы так… меня?

– Для живых объектов это не применимо. И для превращения мертвых объектов в живые тоже, – предвосхитил Андрей следующий вопрос. – Душу из-за Грани реверсом не вернуть, и прошлого не изменить. Это закон природы, а жизнь – не ваза и не кружка.

– А почему ты тогда нож Химере не… исправил? – не поняла Полина.

– Она не просила. И это не так легко и просто, как тебе кажется. Мне проще выдать ей новый нож или полный боекомплект.

– Получается, ты сделал это… ради меня? – изумилась Полина.

– Я сделал то, что было необходимо. Спи, Солнышко.