Клан. Разбитые стекла

*** Бонус***

Мир Н-Корсо казался Полине сказочным сном. Зеркальная гладь теплого океана отражала лавандовое небо, согретое двумя красноватыми солнцами. Рассветы здесь играли всеми оттенками пламени и охры, а закаты раскрашивали небо коралловыми, малиновыми, терракотовыми, карминовыми и бордовыми переливами. Эта палитра больше не казалась кровавой – такое просто невозможно в мире, где столько простора, воздуха и света, что хочется раскинуть руки, распахнуть крылья и взмыть в небеса, а с губ не сходит счастливая улыбка. Полина бегала по кромке прибоя, оставляя в белом песке цепочки влажных следов, стираемых ласковыми волнами. И смеялась, как в детстве, осыпая Андрея хрустальными брызгами. Здесь жили добрые ветры и соленые брызги, неземные птицы и смешные причудливые раковины. Утро встречало девушку свежим бризом, ароматом кофе, белыми парусами и непередаваемым вкусом счастья, разделенного на двоих. Ночами ее баюкал океан, шепча свои незатейливые, добрые сказки. Во сне она то летала над бескрайними просторами и разноцветными огнями мегаполисов, то плыла среди звезд, растворяясь в бесконечности, то бежала навстречу Андрею, укрываясь в его объятиях от большого мира, чтобы раствориться в их маленьком пространстве любви.

Лишь однажды она оказалась в пустом заснеженном зимнем парке. Черное небо, как слезы, роняло хлопья снега, тихо кружащиеся в свете фонарей. Их движение вызывало необъяснимую тоску и щемящую грусть, светлую печаль, как воспоминание о чем-то добром, светлом, что не вернуть назад. Полина кожей ощутила чье-то присутствие, обернулась и замерла. Навстречу ей шла мама, в любимом стареньком сиреневом платье, держа в руках охапку полевых цветов. На губах играла легкая улыбка, а в глазах светилось столько любви и тепла, что можно растопить все льды мира. Только на коже и ресницах так и не растаяла ни одна снежинка, а за спиной, на чистом белоснежном покрывале, не оставалось следов. Рядом шел незнакомый мужчина в мантии, как две капли воды, похожий на Ра, с теми же хитрыми искорками в темно-янтарных глазах. Нариман Ивер Оррест. Мужчина бережно обнимал маму за плечо и улыбался, как мальчишка, у которого сбылась заветная мечта.

– Мамочка! Папа! – Полина сорвалась с места и побежала к родителям, проваливаясь в снег.

– Солнышко, – букет оказался у отца, а ее обняли холодные руки, которые сейчас казались самыми теплыми в мире. – Именно так я называла тебя, когда носила под сердцем. А теперь моя малышка выросла, и сама носит под сердцем дитя.

– Что? – глаза Полины широко распахнулись.

Родители переглянулись друг с другом и рассмеялись.

– Так еще и не поняла? А еще маг Жизни, – покачал головой отец. – Мы с Верой скоро станем дедом и бабкой!

– Так вы… совсем молодые, не старше меня! – удивилась дочь.

– Души не стареют, – улыбнулась мама. – И не умирают. Почти. Мы не исчезли, мы всегда рядом. В твоей памяти, твоей крови, твоем сердце. А когда будем готовы, вернемся из-за Грани, чтобы родиться снова. Кем-то из твоих потомков. Не удивляйся, если у твоей внучки будут мои глаза.

– А у ее избранника – огненные крылья и вредный упертый характер, – хохотнул отец.

– Мы будем другими, но это будем мы. С нашей памятью, нашими ошибками, взлетами, падениями, опытом. И нашей любовью. Жизнь не прекращается никогда, есть лишь циклы бесконечных метаморфоз. Мы любим тебя, и в свое время встретимся снова, уже не во сне. Но не стоит торопить эту встречу – всему свой черед, – прохладные мамины губы коснулись щеки, стирая набежавшую слезу. Родители отступили на шаг и стали медленно таять, пока не исчезли совсем, растворившись в снежной пелене. В руках Полины осталась лишь охапка полевых цветов – островок благодатного лета среди зимней сказки.

– До свидания, – сквозь слезы улыбнулась Полина, касаясь рукой живота. Продолжение жизни… Где-то внутри нее уже забилось, или скоро забьется маленькое сердечко.

Сон таял, сменившись насыщенным ароматом кофе и утренней прохладой. Только запах полевых цветов не исчез, щекоча обоняние, словно продолжение чуда.

Рядом с кроватью на тумбочке стояла мамина ваза, полная скромных полевых цветов. Самых дорогих, самых прекрасных во всех мирах. Андрей, уже одетый в рубашку и шорты, сидел рядом и ждал, когда жена окончательно проснется.

– Доброе утро, Солнышко, – губы согрел нежный поцелуй.

– Самое доброе, Андрюш, – Полина приникла к мужу всем телом. – А откуда здесь ваза и эти цветы?

– Сам не знаю, как будто разбудило что-то. Прогулялся в поля, послушал тишину – только в тишине слышно, как бьется сердце Мира. Набрал васильков и ромашек… и нахрен бы они мне сдались, но это почему-то показалось правильным и важным. Просто так захотелось, а телепортировать вазу любой дурак может. Ну, почти любой, – одними глазами улыбнулся иерарх.

– Это… самая настоящая магия, – прошептала Полина. – И самый лучший, самый волшебный подарок! И… у меня для тебя тоже есть подарок.

Девушка смушенно отвела взгляд, пытаясь скрыть вспыхнувшие щеки.

– Что еще за подарок? Весьма заинтригован, – в серебристо-стальных глазах вспыхнул интерес и азарт.

– Ты… станешь папой, – шепнула Полина мужу на ухо, щекоча шею теплым дыханием.

– Что? – Андрей не поверил своим ушам. Новость оказалась, как межуровневый разлом среди ясного неба. – Ты уверена? – теплая мозолистая ладонь, больше похожая на лапищу, так бережно, несмело коснулась живота, что Полине стало весело. Она тихо рассмеялась, счастливо жмурясь от нежности его прикосновения.

– Уверена. Мне мама сказала, – снова хитро шепнула Полина, словно открыла военную тайну. – Ты рад?

– Я? Я не рад. Я счастлив!

Андрей подхватил жену на руки и закружил, крепко прижимая к груди. По белым занавескам скакали солнечные зайчики, расцвечивая комнату, вазу и само пространство в золото и янтарь. По воздуху плыл легкий аромат разнотравья и полевых цветов, словно теплая улыбка из другого, недосягаемо далекого мира. Любовь-связующая нить, любовь- мостик, способный преодолеть любые, самые непреодолимые расстояния.