Боги Севера

* * *

Ей это удалось! Аврелий ошарашенно поднял голову, не понимая откуда взялся этот скачущий, как горный козел, мальчишка. Василий тоже заторможено вперился взглядом в прыгающего по камням человека. Несколько мгновений они оба с каким-то очумелым интересом следили за сумасшедшим спуском Зары, пока она не съехала почти к самым ногам Аврелия.

Зажмурившись и мотнув головой, Аврелий Марон заставил себя очнуться, но удержаться от дурацкого вопроса не смог:

— Ты кто?

Он сменил направление и шагнул к поднимающемуся на ноги пацану, а тот лишь молча вытащил нож и оскалился то ли от ярости, то ли стараясь заглушить боль.

Марон был неплохим фехтовальщиком и с одного взгляда оценил стойку своего неизвестно откуда взявшегося противника. Человек крайне осторожный и расчетливый, Аврелий никогда не кидался в драку очертя голову. Вот и сейчас, отбросив удивление и лишние эмоции, он сумел разглядеть за почти детской внешностью уверенный навык держать нож и умение его использовать.

Как только безумный спуск закончился, Зара была уже на ногах. К таким моментам ее приучали с детства, и она умела концентрироваться настолько, что могла не чувствовать ни боль, ни усталость. Теперь каждый нерв, каждая мышца ее тела были готовы к бою, но, к ее разочарованию, убийца не кинулся на нее сразу, как она рассчитывала. К этому она была готова, но противник оказался посложнее: он демонстративно вложил кинжал в ножны и, ухмыльнувшись, вытащил саблю. Если до этого ситуация была дерьмовая, то теперь стала совсем безнадежной. С ножом против человека с саблей, явно умеющего ею владеть, — как с голыми руками против медведя. Никаких шансов.

Зара бросила быстрый взгляд по сторонам. Возможностей для маневра тоже немного: рядом лежал Иоанн и оставлять его было нельзя. Оскалившись, как волчица, она приготовилась принять первый удар, и тут человек перед ней начал расплываться, а сознание отключаться, уступая входящей в нее силе.

Аврелий не собирался играть: время поджимало и надо было все сделать быстро и четко. Встав в стойку, он шагнул вперед, намереваясь покончить со странным парнишкой на расстоянии, не подпуская его на дистанцию удара ножом. Рука уже двинулась в выпаде, когда темные глаза противника вдруг заполнились желтым дьявольским светом, и мужчина ощутил прикосновение. Прикосновение холодных рук к своему сознанию, словно оно вдруг раздвоилось, и он, Аврелий Марон, вроде бы остался на месте, но вот только его собственное тело отказывалось ему подчиняться. Его рука вдруг против воли безвольно выпустила саблю, и сам он, как потерявшийся ребенок, развернулся и пошел, пошатываясь, сам не зная куда.

Зара чувствовала в своей голове мощный поток энергии, и она знала, что это такое: так всегда начиналось вхождение. Эрторий Данациус услышал ее призыв, и она, магистр третьего уровня братства Астарты, ощутила, как ментальный поток проникает в нее, давая ей силу. Только лучшие из лучших были способны на подобную ретрансляцию, и Зара была одной из них.

На таком расстоянии ментальная мощь магистра теряла энергию и, подпитываясь сознанием его ученицы, текла из ее глаз невидимой парализующей волной. Реальный мир перестал существовать для Зары, в этот миг она жила на грани между светом и тьмой, между жизнью и смертью. Для нее сейчас не было человеческих тел, ущелья, камней — лишь размытые призрачные контуры. Пространство и время перестало существовать, открывая ей картину того, что здесь произошло.

Аврелий Марон не чувствовал свое тело, а словно видел со стороны, как оно, спотыкаясь, движется в сторону Василия и как собственная рука, повинуясь чьей-то злой воле, ложится на рукоять кинжала. Он видел непонимающие, перепуганные глаза наследника, когда клинок вылетел из ножен, слышал свой безмолвный крик ужаса — и ничего не мог поделать. Его тело собиралось убить наследником престола, и нож, занесенный его рукой, уже блеснул на солнце.

«Убей его!» — покатился ментальный приказ из глаз Зары, но на полпути вдруг рассеялся, а в ее сознании прозвучал голос магистра: «Не сегодня! Этот день не сегодня!»

Рука с занесенным ножом замерла в воздухе над потрясенным Василием, не понимающим, что происходит. Его друг, его ближайший помощник и поверенный в самых тайных делах вдруг свихнулся и хочет его убить! Глаза наследника встретились с глазами Аврелия, и ни нашли в них ни капли разума. Полное безумие исходило от его бывшего друга, и он не выдержал. Зажатый в руке кинжал дернулся, нанося первый удар, и мокрая от крови сталь вошла в тело Аврелия Марона. Пытаясь заглушить собственный страх, Василий бил снова и снова, а затем, оттолкнув падающее тело, попятился. Его обезумевший взгляд заметался от странного подростка к лежащему Иоанну и обратно, не находя ответов на раздирающие мозг вопросы. Со стороны выхода из ущелья, оттуда, где должны были стоять Домиции, приближался еще один чужак, и немой крик: «Кто эти люди⁈» — сменялся отчаянным страхом: «Господи, я убил Аврелия!»

Лу́ка видел, что произошло, но не стал задаваться бесполезными сейчас вопросами. На его глазах наследник престола зарезал своего человека и, по всей видимости, еще кого-то, но с этим пусть разбираются другие — его волновало только, что с цезарем? К тому времени, когда он подбежал к лежащему Иоанну, тот уже открыл глаза и непонимающе уставился в небо. Зара ощупывала его руки и ноги, следя за реакцией, и на вопрос Велия молча помотала головой — цел, переломов нет. Лу́ка облегченно выдохнул и улыбнулся.

— Все, цезарь, вы меня убедили — охота вам категорически противопоказана!

Иоанн тоже улыбнулся в ответ. Он уже пришел в себя, и хоть в голове еще шумело, а во всех членах чувствовалась слабость до дрожи, в целом все было неплохо. В памяти начала всплывать картина последних событий, и, содрогнувшись, он нашел взглядом бледное лицо Василия. «Как ты мог? Зачем? Ведь он же твой брат!» На эти безмолвные вопросы глаза наследника ответили лишь ненавистью, затаенным страхом и отчаянием.

«В нем нет ни капли раскаяния, — ужаснулся Иоанн, — он такой же зверь, как и его отец!» От этого мгновенного понимания стало еще хуже, и, затмевая все остальное, в голове вспыхнул пугающий вопрос: «Что дальше? Что делать с этим багрянородным убийцей?»

Не находя ответов, он вскинул взгляд на Велия, но тот тоже пребывал в замешательстве. Мозг комита лихорадочно искал выход из создавшейся, предельно опасной для них ситуации.

«Если решат выгородить наследника, то крайними обязательно сделают нас. Лучше всего было бы, — взгляд уперся в кинжал Аврелия лежащий рядом с телом, — докончить дело и убраться отсюда по-тихому, но я оставил в живых двух свидетелей…»

Велий повернулся в сторону выхода из ущелья, и, словно снимая тяжелый груз с его совести, оттуда показалась группа всадников. Присмотревшись, он различил логофета империи во главе и своих недавних противников рядом с ним.

— Вот дерьмо! — Выругавшись в голос, Лу́ка увидел, как те обрадованно стали тыкать в его сторону.

— Вот он! Вот этот человек, что напал на нас!

Варсаний слышал вопли Домициев, но ему было не до них: его взгляд замер на неподвижно застывшем теле. Такому человеку, как Сцинарион, не надо было ничего рассказывать — ему достаточно было лишь увидеть стоящего с окровавленным ножом Василия и лежащего рядом Михаила, чтобы все понять. Зная паскудную натуру наследника престола, он ожидал чего-нибудь подобного и совсем недавно недвусмысленно намекнул Зое, чтобы сейчас они никаких интриг не затевали, а все разборки отложили до лучших времен. В паре Зоя и Василий, августа несомненно была лидером и автором всех замыслов, поэтому Варсаний понадеялся, что этого будет достаточно. Сейчас он видел, что нет, и это был его промах, очень болезненный промах, ведь он обещал императору если не помирить детей, то хотя бы притушить открытую вражду.

— Вот же идиот, — процедил сквозь зубы логофет имперской канцелярии и, обернувшись к комиту гвардейской схолы, отрывисто бросил:

— Всех под охраной доставить ко мне в шатер.

Вопросительный взгляд опытного воина молча потребовал уточнения относительно Василия, и Варсания неожиданно для самого себя раздраженно рявкнул:

— Я сказал всех, и наследника престола тоже! — Он ожег взглядом притихших Домициев и с каким-то мстительным удовлетворением добавил: — Этих двоих «красавцев» не забудьте!