Бегущий по лезвию

«Вы получите полный доступ к воспоминаниям и жизненному опыту трансплантированной вам личности, — говорилось в буклете. — Так же, как и в случае с вашими собственными воспоминаниями, некоторые из них могут быть нечеткими и размытыми, и не всегда легко доступными. В период привыкания время от времени может происходить путаница в определении того, кем вы являетесь, в особенности, если ваша новая личность обладала сильным характером в своей предыдущей жизни. ЭТО НЕ ДОЛЖНО СЛУЖИТЬ ПРИЧИНОЙ ДЛЯ БЕСПОКОЙСТВА. Через несколько дней вы установите с новой личностью вполне нормальные рабочие отношения. Ваш новый компаньон усилит и поддержит ваше восприятие окружающей действительности. Вы получите преимущества дополнительного взгляда на жизнь и новой серии жизненных ощущений, на которых вы можете строить свои суждения. Думайте о личности как о госте, друге, партнере. Это наиболее интимные из всех возможных человеческих отношений и представляют собой высочайшее достижение нашей эры!»

Прочитав несколько страниц, Риза нашла информацию о том, как непосредственно общаться с новой личностью. В любое время она могла заглянуть в набор воспоминаний, которые были трансплантированы в ее мозг, и достать оттуда все, что было необходимо для конкретной ситуации. Но если она захотела бы поговорить с трансплантатом, обращаясь к нему как к личности, она должна была говорить вслух. По крайней мере, в первое время. В буклете говорилось о том, что в дальнейшем могла появиться возможность общаться с трансплантатом через внутренние нейронные каналы. Имплантированная личность же не имела никакой другой возможности коммуникации, как передавать свои мысли прямо и непосредственно владельцу личности.

— Имеет ли трансплантат свои собственные мысли? — думала Риза. — Ведь трансплантат — это не что иное, как набор воспоминаний. В действительности он не существует. Нельзя увидеть личность точно так же, как нельзя увидеть абстрактную теорию. К тому же личность была мертва — закрытый счет со снятыми деньгами. Как же тогда трансплантированная личность могла думать, реагировать на что-либо, судить о чем-то?

Судя по наблюдениям за поведением взрослых, личность вовсе не была мертвой — она просто где-то отсутствовала со времени последней записи и до момента трансплантации. Затем, попав в нервную систему своего хозяина, она могла ощущать и реагировать так, будто в буквальном смысле ожила вновь. Это как раз и было основной идеей процесса Шеффлинга. Он давал умершим возможность жить вечно, лишь с небольшими перерывами между трансплантациями. В то же самое время живые пользовались жизненным опытом мертвых. Ничего не терялось, за исключением душ такой мелкой рыбешки, как Леонардс. Эти люди были полностью исключены из игры в возрождение. Они составляли около девяноста процентов человечества. Но разве это имеет какое-то значение?

По мере того, как последний час ее независимости истекал, Риза задумалась о том, насколько ей в действительности хотелось всего этого. Ей казалось жутким носить в своей голове чью-то душу. Риза привыкла, что когда она хотела уединиться, то всегда могла это сделать. Единственный ребенок в семье, достаточно богатой для того, чтобы изолировать ее от превратностей мира, никогда не делившая ни с кем ничего, теперь должна была поделить свою голову с Тенди Кашинг. Странно, странно, странно! Хотя и интригующе. Она так долго была одна. В мире, где все, кого она знала, имели по две-три личности, Риза чувствовала себя обойденной, рассматриваемой всеми как ребенок. Половая жизнь не сделала ее взрослой, но трансплантация сделает это. Она войдет в этот мир со зрелой, утонченной душой Тенди Кашинг, как со старшей сестрой.

В буклете говорилось, что глупо бояться новую личность или не доверять ей. Личность не заинтересована в конфликте с вами, впрочем, как и вы в конфликте с ней. Личность станет одновременно вами и собой, как бы объединенным разумом. У Ризы немного закружилась голова при попытке понять эту концепцию. Ей показалось, что она поняла смысл, но самая основная суть ускользала от нее. Никто, не имея имплантированной личности, не был в состоянии понять, что это такое. Это была принципиально новая идея, фундаментальный прорыв в природу человека. Люди перестали быть одинокими даже наедине с собой.

А что, если ей не понравится компания Тенди Кашинг?

Изгнать ее, как демона. За определенную сумму это можно устроить. Ее отец в молодости удалил одну личность. Конечно же, некоторые люди предпочитают терпеть свои личности даже тогда, когда их полная несовместимость очевидна. Точно так же, думала Риза, как люди, которые живут в неудачном браке или борются против ампутации безнадежно больного органа только из-за того, что не могут заставить себя отдать то, что является их неотъемлемой частью. Взять, например, того же Овенса. Раздираемый на куски своими личностями, он все еще продолжает ими хвастать. Или Чарльз Нойес. Прямо там, на пляже, он чуть было не оказался уничтоженным, выброшенным своим собственным трансплантатом. Почему он не удалил его? Разве ему нравится постоянно подвергать себя опасности, зная, что в любой момент он может быть изгнан из своего собственного мозга?

Допустим, Тенди попытается проделать это со мной? Такое случалось. Риза знала, что говорить об этом считалось немного неприличным, но ей было известно, что сильная личность иногда брала верх и разрушала слабого хозяина, а затем захватывала его тело. Таких людей согласно каким-то древним мифам называли зомби. Согласно закону, зомби, который полностью уничтожил своего хозяина, являлся убийцей и подлежал удалению из мозга человека. Но большинство из них были достаточно хитры, чтобы избежать этой ловушки. Они продолжали пользоваться именем уничтоженного хозяина, держа содеянное в полной тайне. Такая личность, как, например, Джеймс Кравченко, если бы ему удалось уничтожить Чарльза Нойеса, вероятно, продолжал бы называть себя Нойесом в целях собственной безопасности.

Риза поежилась. Тенди, ты попытаешься стать зомби?

На такое шли только очень сильные личности. Обнаружив себя в чужой голове, они находили невыносимым оставаться лишь вторичной личностью. Поэтому они расправлялись с хозяином и начинали жить снова как душой, так и телом, если это им, конечно, удавалось.

Тенди была сильной личностью, и Риза это знала.

Но я тоже сильная личность. Я тоже. И если бы я была на месте Тенди, то попыталась бы взять верх. Но я на своем месте и не позволю ей сделать это.

Дверь открылась. Вернулся Леонардс с округлым металлическим контейнером, который содержал личность Тенди Кашинг.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Прекрасно. Я в нетерпении.

— Я должен спросить у вас, не хотите ли вы отказаться от трансплантации на этой стадии?

— Не задавайте глупых вопросов.

— Ну хорошо. Тогда мы начнем. Я хочу посмотреть, насколько хорошо возымели действие препараты.

— Я ничего не почувствовала, — сказала Риза.

— А вы и не должны ничего чувствовать. — Он подкатил к ней диагностат и снова провел тест. Когда пришел ответ, он кивнул и ободряюще улыбнулся. — Ваша восприимчивость сейчас максимальна.

— Это звучит гадко.

— Разве? — смущенно спросил он. Наклонившись, он закрепил на ее голове холодный металлический обруч. — Это не для трансплантации, — сказал Леонардс. — Это позволит вам прочувствовать новую личность. Мы принимаем все предосторожности, чтобы не произошло ошибки. Вы должны сказать мне, та ли это личность, которую вы хотели.

— Начинайте, — ответила Риза.

Ощущение было знакомо. Он включил прибор, и Риза вновь обнаружила себя в контакте с Тенди Кашинг. Воспоминания не изменились. Где-то через полминуты Леонардс отключил прибор.

— Да, — сказала Риза. — Вы принесли то, что нужно.

— Тогда, пожалуйста, подпишите эту бумагу.

Риза улыбнулась и поставила отпечаток пальца на термопластик. Леонардс бросил листок в приемное отверстие пневмопочты.

— Теперь ложитесь, — сказал он. — Расслабьтесь. Мы переходим непосредственно к трансплантации.

Ее охватила паника. Леонардс стоял впереди нее. Ловко привязав ее запястья и лодыжки к кушетке, он сказал ей тихим и спокойным голосом:

— Мы делаем это для вашей собственной безопасности. Вы понимаете? Для некоторых людей это сильное потрясение, они не выдерживают и начинают метаться. Все будет хорошо.

Риза была парализована страхом, и это ее удивило. С трудом усмехнувшись, она поглядела на свои разведенные в стороны ноги и сказала:

— Откуда я могу знать, что вы собираетесь со мной делать? Может, вы хотите меня изнасиловать? Это удобная поза для изнасилования, не так ли, Леонардс?

Его смех был еще более натянутым, чем ее. Он был все время в движении. Не останавливаясь ни на секунду, Леонардс поправлял электроды, манипулировал сканерами. Риза подумала о буклете, который она прочла. Удивительно: он был чисто информативный. Никаких мантр, никаких тибетских штучек, не было даже цитат из Книги Мертвых. Ничего о сансаре и нирване, полное отсутствие модных словечек, которые люди привязали к процессу Шеффлинга. Она поняла, наконец, смысл того, что Натаниэль Овенс сказал в субботу на пляже на Доминике: религиозная часть процесса повторного рождения была внешней. Она появилась после самого факта, как символ, как повязка на глаза. Работа Института Шеффлинга проводилась в полном и строгом духовном вакууме, а вся эта религиозная чепуха не имела к повторному рождению никакого отношения.

— Пожалуйста, поглядите сюда, — сказал техник. — Широко откройте глаза.

Две стрелы белого света пронзили ее зрачки. Риза не могла закрыть глаза. Ее словно парализовало, и она лежала, пронизываемая этими острыми и яркими лучами. Ей показалось, что она услышала голос, размеренно читающий: «И ныне ты испытуешь Светоч Ясного Света и Чистой Реальности. Узнай его. О благородный, твой истый разум, в природном чреве своем не возродившись ни во что, имеющее свойства, и есть истинная Реальность, Бог Всемогущий».

Она вызвала из памяти слова приветствия умерших к смерти: «Отойди к ясному Свету и получи нирвану». Ее слова были обращены к личности Тенди Кашинг, выходящей из крутящегося мотка ленты, но то, что она предлагала Тенди, было не забвением, а возрождением. Да. Да. Сейчас и в день нашего рождения. Давай, Тенди. Я готова для тебя.

Если бы только не этот свет в глазах!

Время остановилось. Тысячелетия проходили между каждым ударом сердца. Риза чувствовала, как кровь медленно ползет по ее сосудам под воздействием этого и что пройдет много времени, прежде чем она сделает полный оборот. Она ничего не видела и не слышала.

Напряжение спало, а затем она услышала осторожный голос, прошептавший в ее голове:

«Где я? Что случилось?»

— Привет, Тенди. Добро пожаловать ко мне.

«Я умерла, да?»

— Да.

«Когда? Как? Почему?»

— Я не знаю. Я Риза Кауфман. Ты теперь моя вторая личность.

«Я знаю, кто ты. Мне просто хочется знать, как я очутилась здесь. Когда я умерла?»