Бегущий по лезвию

— Нет, это все эмпатия, — с жаром сказала Ирмгард. Сжав кулаки, она вышла в кухню, встала рядом с Исидором. — Разве она не доказывает, что люди способны на то, на что мы не способны? Потому что не испытав на себе этого влияния, мы можем лишь верить вам на слово. Как там поживает паук? — Она наклонилась, заглянула через плечо Прис.

Прис отрезала ножницами четвертую ножку паука.

— Теперь осталось только четыре, — сказала она. Острием ножниц она подтолкнула паука. — Не хочет. Может, но не хочет двигаться.

В дверях появился Рой Бейти. Он глубоко и часто дышал, на лице его сияло выражение удовлетворения достигнутым.

— Сделано. Бастер произнес ЭТО, громко и четко. И его слышал почти каждый человек системы. «Сострадализм — надувательство!» Все эти сеансы с эмпатическим слиянием — сплошное надувательство. — Он подошел к столу, с любопытством глядя на паука.

— Он не хочет ползать, даже не пробует, — сказала Ирмгард.

— Я его заставлю. — Рой Бейти вытащил картонную пачечку спичек, зажег одну, поднес пламя к пауку, потом ближе, еще ближе и еще. Наконец, покалеченное существо поползло в сторону.

— Я была права, — с удовлетворением отметила Ирмгард. — Ведь я сказала: он может ходить на четырех лапах. — Она выжидающе посмотрела на Исидора. — Что случилось? — Она тронула его за локоть. — Вы ничего не потеряли. Мы заплатим за паука по… Как это называется? По каталогу Сидни. Не дуйтесь. Может, вас расстроила передача Бастера? Ну, отвечайте же. — Она энергично подтолкнула Исидора.

— Он расстроился, потому что у него тоже есть генератор эмпатии, — сказала Прис. — Стоит в другой комнате. Ведь ты им пользуешься, Дж. Р.?

— Конечно, пользуется, — сказал Рой Бейти. — Все они пользуются… или пользовались. Может быть, хоть теперь задумаются.

— Не думаю, что передача станет концом культа Сострадального, — сказала Прис. — Но в данную минуту многим людям-человекам совсем невесело. Мы ждали долгие месяцы, — сказала она Исидору. — Мы знали, что это должно произойти. Это разоблачение. — Она помолчала и добавила — Почему бы и нет? Ведь Бастер — один из нас.

— Андроид, — объяснила Ирмгард. — И никто не знает этого. Ни один человек.

Прис отрезала еще одну ножку пауку. Неожиданно Исидор оттолкнул ее и осторожно взял искалеченного паука. Он отнес его к раковине и утопил. Внутри у Исидора так же быстро, как паук, утонула надежда.

— Он в самом деле расстроен, — нервно сказала Ирмгард. — Отчего вы так смотрите, Дж. Р.? Отчего молчите? — Она повернулась к Прис и мужу. — Нет, когда он вот так просто стоит рядом с раковиной и молчит, мне страшно. Это меня выводит из себя. Он не сказал ни слова с момента, когда выключил телевизор.

— Дело не в телевизоре, — объяснила Прис. — А в пауке. Не так ли, Дж. Р. Исидор? Ничего, он преодолеет депрессию, — сказала она Ирмгард, которая направилась в гостиную выключать телевизор.

Рассматривая Исидора с легким любопытством, Рой Бейти сказал:

— Все позади, Ис. Для Сострадального, то есть. — Ногтями он выудил из раковины трупик паука. — Может быть, это был последний паук на Земле. Последний живой паук. — Он задумался. — Значит, для пауков тоже все кончено.

— Я… плохо себя чувствую, — сказал Исидор. Он достал из шкафа чашку и некоторое время, неизвестно, как долго, стоял с чашкой в руках. Потом сказал Рою Бейти:

— Значит, небо позади Сострадального не настоящее, а нарисованное?

— Ты видел увеличенный кадр, — сказал Бейти. — Ты видел мазки краски.

— Сострадализм не погиб, — сказал Исидор.

Что-то с тремя андроидами было не в порядке, что-то с ними произошло ужасное. Паук, подумал Исидор. Возможно, как сказал Рой Бейти, это в самом деле был последний паук на Земле. Теперь паука больше нет. И Сострадального нет. Пыль и мусор квартиры, как показалось вдруг Исидору, покрыли всю Землю. Он услышал наступление мусоризации, конечного разрушения форм, конец порядка. Деформация нарастала, пока он стоял и держал фаянсовую чашку. Ей предстояло победить навсегда. Заскрипели кухонные шкафы, пошли трещинами, он почувствовал, как подается под ногами пол.

Он дотронулся до стены, и ее поверхность тоже просела. Серая штукатурка посыпалась на пол, как радиоактивная пыль, оседавшая на землю с неба. Он сел за стол, но ножки стола, как проржавевшие пустые трубки, подкосились одновременно с ножками стула. Он быстро вскочил, попытался поправить стул, а стул распался в его руках, на пол посыпались шурупы, ранее скреплявшие его части. Он увидел, что чашка на столе треснула, покрылась паутиной трещин, а потом от стенки отскочил кусок, обнажая грубую неглазированную поверхность.

— Что он делает? — донесся издалека голос Ирмгард Бейти. — Он все разрушит! Исидор, стойте…

— Это не я, — сказал Исидор. Нетвердо ступая, он вышел в гостиную, чтобы остаться наедине с собой. Он остановился возле сломанной кушетки и уставился на желтую стену в пятнах от когда-то ползавших по ней клопов. И снова вспомнил о мертвом пауке с четырьмя ногами. Все пришло в негодность, понял он. Все начало разрушаться очень давно и теперь не остановить упадка. Мертвый паук победил.

В провалах оседавшего поля показались тела мертвых животных. Голова вороны, мумифицировавшиеся ручки обезьяны. Неподалеку неподвижно стоял ослик, словно живой. Он еще не начал разлагаться. Исидор пошел к нему, слыша, как хрустят под подошвами хрупкие, как высохшие стебли, косточки мертвых существ. Но до ослика (любимого его животного!) он добраться не успел. Иссиня-черный ворон слетал откуда-то, устроился на голове ослика. «Не надо!»— громко воскликнул Исидор. Но ворон быстро выклевал ослику глаза. Опять, подумал он. Это снова случилось со мной. Я еще долго не выберусь наверх, понял он. Как в прошлый раз. Это всегда очень долго, потому что здесь, внизу, ничего не меняется, даже не разлагается.

Зашелестел пересохший ветер, кучки костей вокруг Исидора начали рассыпаться. Их разрушает даже ветер, подумал он. На этом этапе. Пока еще не пришло время. Если бы я вспомнил, как мне отсюда выбираться. Подняв голову, он увидел, что ухватиться ему не за что.

Сострадальный, подумал он, где ты сейчас? Это могильный мир, я снова здесь, но на этот раз тебя нет со мной.

Что-то ползло по ноге. Он наклонился, всмотрелся… и обнаружил искалеченного паука, толчками передвигавшегося на четырех ногах. Он положил его на ладонь. КОСТИ СНОВА ПРЕВРАЩАЮТСЯ В ПЛОТЬ, подумал он. Паук ожил. Сострадальный должен быть неподалеку.

Снова налетел ветер, распыляя оставшиеся кости. Но Исидор чувствовал присутствие Сострадального. Приди же, позвал он. Вползи по моей ноге или найди какой-нибудь другой путь добраться до меня. Ладно, Сострадальный, подумал он. И сказал громко: «Сострадальный!»

По всей равнине наступали сорняки, ввинчиваясь в щели руин, оплетая разрушенные стены, потом превращаясь в собственные семена. Семена лопались, посылая вперед новые стебли, покрывая ими куски стали и бетона там, где раньше были стены. Когда исчезли стены, осталось опустошение. Все вокруг оказалось покоренным опустошением, кроме невзрачной хрупкой фигуры Сострадального. Старик стоял перед Исидором с безмятежным выражением на лице.

— Небо в самом деле нарисовано? — спросил Исидор. — Под увеличением в самом деле видны мазки краски?

— Да, — сказал Сострадальный.

— Я их не вижу.

— Ты слишком близко стоишь. Нужно отойти подальше, к андроидам. У них перспектива более выгодная.

— И поэтому они утверждают, что ты — подделка?

— Я подделка, — сказал Сострадальный. — С их точки зрения, они говорят правду. Они все добросовестно исследовали. С их точки зрения, я всего лишь престарелый отставной актеришко Ал Джарри. Их разоблачение верно и справедливо. Они взяли у меня интервью, я им рассказал все, что они хотели, все, всю правду.

— Даже насчет виски?

Сострадальный улыбнулся.

— Они хорошо поработали. И с их точки зрения, разоблачение Бастера Дружби выглядит убедительно. Им весьма трудно будет понять, почему же тогда ничего не изменилось. Почему ты все еще здесь и я с тобой. — Описав рукой полукруг, Сострадальный указал на опустошенные холмы. — Я поднял тебя из могильного мира. И буду поднимать, пока ты не отступишь. Но тебе придется перестать искать меня, потому что я никогда не перестану искать тебя.

— Мне не понравилось насчет виски, — сказал Исидор. — Это унижает.

— Это потому, что ты высокоморальная личность. А я нет. Я не берусь судить других, даже себя. — Сострадальный протянул руку вперед, ладонью вверх. — Чтобы не забыть… Это тебе.

На ладони покоился паук. Только теперь все восемь ног были в целости.

— Спасибо, — сказал Исидор и принял паука. Он хотел что-то еще сказать…

Зазвенел аварийный сигнал системы оповещения.

— В доме охотник! — каркнул Рой Бейти. — Выключить свет, весь! Оттащите его от генератора эмпатии. Он должен стоять наготове у двери. Скорей… ТАЩИТЕ ЕГО!