Бегущий по лезвию

В игривом павильоне на краю острова ритм игры определялся ритмом распада атомов. Зазывала утверждал, что результат абсолютно случаен и поэтому совершенно честен.

— Все имеют равные шансы, ребята. Не удивлю вас, сообщив, что некоторые игры работают на пользу заведения, но не эта, не эта, не эта! Заходите сюда…

— Разве так может быть? — спросила Елена. — Это действительно игра, в которой все имеют равные шансы?

— Может быть, — сказал Нойес. — Заметь, это заведение расположено на самом краю острова. Если люди будут здесь выигрывать, им захочется пройти дальше. А уже там могут быть другие условия.

— Но даже если так, Родитис все равно должен терять на этом деньги.

Нойес покачал головой.

— Если эта игра действительно основывается на случайности, то нет. Он останется при своих, а то, что он проиграет, то в расчет не берется. Это можно считать оборотными средствами. Попробуем?

— Давай.

Они вошли. Тут можно было играть на наличные, многие так и поступали, но Елена не имела наличных, за исключением сувенира, спрятанного на груди, поэтому Нойес опять предъявил свой большой палец, чтобы за нее заплатить. Игра была сложной, он сам едва понимал ее, те же, кто был рядом с ними, должно быть, вообще ничего в ней не соображали. В центре платформы лежало то, что, как было сказано, являлось блоком полония. Сбоку располагался разукрашенный гамма-детектор, из которого торчали различные трубочки и пробирки, наполненные цветными светящимися жидкостями. Зазывала ритмично кричал, атомы полония разлетались на составляющие компоненты. Свет погас, затем зажегся, и из детектора вылез листок сертификата.

— Ты выиграла десять долларов, — сказал Нойес.

— Как здорово! Я хочу поиграть еще!

— Здесь много развлечений, — напомнил он ей.

Они двинулись дальше. В будке предсказателя судьбы человек в цветастом плаще и капюшоне нагадал им обоим долгую жизнь и кучу детей. Затем, хитро поглядев на Нойеса, предсказатель добавил:

— У вас будет много жизней. — Нойес приложил палец к табличке на будке и добавил тем самым доллар сообразительному предсказателю.

— Откуда он узнал, что мы записаны? — спросила Елена.

— Догадался. Он увидел, хорошо одетых людей и понял, что мы богаты. А раз мы богаты, то участвуем в процессе Шеффлинга. В любом случае, считалось бы комплиментом предсказать нам возрождение. Даже если бы мы не являлись представителями класса бессмертных.

— Может, он узнал нас, — предположила Елена.

— Сомневаюсь.

— Я хочу надеть маску.

Множество посетителей были в масках, в особенности женщины. По коридорам разгуливали девицы с голыми бедрами, но с вуалью на лице. По настоянию Елены Нойес отвел ее в маскарадную лавку и купил темную ленту из особого прозрачного с одной стороны материала. Лента сама прилипла к ее лицу и загородила все пространство от уха до уха. Они засмеялись. Она привлекла его к себе и нежно поцеловала в губы.

— Купи себе маску тоже, — сказала она.

Он так и сделал. Спрятанные теперь от любопытных глаз, они пошли вперед по галерее, а затем вдруг спустились на лифте на этаж ниже. Нойес чувствовал себя уверенно и спокойно. Кравченко в его голове не подавал признаков жизни, а теплая и привлекательная Елена, казалось, обещала ему нескончаемый экстаз. Вечер, начавшись плохо, проходил удачно. Суматоха Джубилайла пробила брешь в его привычной меланхолии. Но смерть еще раз напомнила ему о себе. Они обнялись, и Нойес так крепко прижал се к своей груди, что она ощутила колбу со смертельным карнифагом, которую он всегда носил с собой. Когда они отпустили друг друга, она дотронулась до своей груди и сказала:

— Ты сделал мне больно. Что-то в твоем кармане…

— Извини. Я не подумал, что ты почувствуешь.

— Что у тебя там, гравитационная бомба?

— Просто склянка с карнифагом, — ответил он. — На случай, если меня охватит суицидальное настроение.

Елена не поверила его словам и рассмеялась, словно Нойес удачно пошутил.

Кичливая вывеска гласила: «Добро пожаловать в Дом Полужизни».

— Что это? — спросила она. — Еще какая-нибудь радиоактивная игра?

— Не имею понятия. Зайдем? — Они вошли. С каждого из них взяли по доллару за вход. Вскоре они обнаружили, что Дом Полужизни не имеет ничего общего с нейтронами и альфа-частицами. Предлагаемая здесь полужизнь имела биологическую природу — гибридные существа, полученные путем сращивания частей нуклеиновых кислот различных клеток. За барьером, по которому шел электрический ток, двигались необычные существа, в то время как магнитофонная запись рассказывала об их происхождении:

— Перед вами, господа, помесь кота и мыши, один из самых популярных гибридов. А это собака и тигр, прелюбопытное существо. А теперь вы увидите помесь змеи и лягушки.

Гибридные животные имели мало сходства с каким-либо из своих предков. Большинство из них не превышало двух футов в длину, передвигались они на маленьких неуверенных лапках. С собаки-тигра свисали клочья серой шерсти. Змея-лягушка была плоской и блестящей, с пульсирующими участками на теле.

— Человек и мышь! Леди и джентльмены, человек и мышь! — продолжал механический голос. — Вы думаете, только люди Шеффлинга творят чудеса? Что вы думаете об этом? Инфицируйте их вирусом Сенда, отделите ядра на центрифуге, плесните нуклеиновой кислоты и получится, да, да, человек и мышь!

Дюжина безобразных существ, не похожих ни на людей, ни на мышей, двигались по арене. У них были красные, выпуклые глаза, руки, похожие на лапы, и передвигались они на четырех конечностях. Елена смотрела на них с отвращением.

К ним подошел служащий со связкой взрывающихся дротиков и льстиво сказал:

— Вы выглядите как богачи, пришедшие провести вечерок. Хотите шлепнуть парочку гибридов? Каждый дротик — сто долларов.

— Сожалею, — сказал Ноейс. — Нет.

— Испытайте себя на меткость. Некоторые люди из вашего класса приходят сюда часто. У нас есть еще одно помещение и сотни гибридов, в которых можно покидать дротики.

— Может, попробуем? — спросила Елена. Нойес посмотрел на нее с удивлением. Ее глаза блестели.

Кравченко пробудился и предупредил: «Если ты не дурак, не отказывай ей ни в чем».

Вздохнув, Нойес сдался. Они прошли в соседнюю комнату. Он понизил свой банковский счет на пятьсот долларов, и Елена взяла своей красивой рукой связку дротиков. На платформе перед ними неровными кругами передвигалось несколько жалких, голубоватого цвета созданий — полубелок-полубобров. Это были медлительные неуклюжие животные с длинными голыми хвостами и большими перепончатыми лапами. Елена прицелилась дротиком. Ее грудь вздрогнула под складками зеленого платья, и рука в сильном броске от плеча резко рванулась вперед. К удовлетворению Нойеса, она промахнулась. Она промахнулась и во второй, и в третий раз. Но на четвертом Елена попала одному из несчастных гибридов прямо в его искривленную спину, и запах горелой шерсти сразу заполнил все помещение. Когда дым рассеялся, Нойес увидел остатки существа. Елена выглядела очень возбужденной, на ее темной загорелой коже выступил румянец, который сделал ее еще более привлекательной. Она дала ему в руки оставшийся дротик. Он вернул его обратно.

— Ну, давай, — выкрикнула она. — Брось его! Это здорово?

— Убивать?

— Эти существа появились из пробирок. Они не живые, их нет в действительности. Им лучше быть мертвыми. — Она сжала его руку. Близость ее покрытой испариной кожи сводила его с ума. — Брось его!

В отчаянии Нойес кинул дротик. Он пролетел в десяти футах над платформой и в безопасности взорвался, ударившись о заднюю стену. Затем он схватил ее за руку и потащил к боковому выходу. Впереди показался коктейль-бар, и они вошли туда.

— Тебе не нравится охотиться? — спросила его Елена.

— Не совсем. Охота — это спорт. А в бросании дротиков по уродцам-мутантам я не вижу ничего спортивного.

Она засмеялась. Нойес увидел кончик ее языка.

— Шесть лет назад в Италии была большая охота, — сказала она. — Мы охотились на фазанов к югу от Рима. Ты должен помнить об этом.

— Я?

— Там был Джим Кравченко. Если он действительно твоя личность, ты должен вспомнить.

Кравченко моментально предоставил ему эти воспоминания. Туманное октябрьское утро, развалины древнеримского акведука на горизонте на фоне серого неба, хорошо одетые молодые мужчины и женщины на мощных спортивных автомобилях гонят по полю, давя обезумевших птиц. Смех, одиночные выстрелы, пищание жертв, осенняя свежесть. Елена рядом с ним. Выглядит она чуточку стройнее. Она держит ружье наизготовку, стреляет и посвистывает от удовольствия каждый раз, когда поражает цель. Затем вкус охлажденного шампанского, деликатесов и непринужденная беседа в замке на окраине города. Елена в его объятиях, все еще одетая в охотничий костюм, юбка задрана вверх, видны ее белые бедра, они прижимаются к его телу…

— Да, — пролепетал Нойес. — Теперь припоминаю.

— У тебя должно быть много интересных воспоминаний. Джим и я очень симпатизировали друг другу.

— Я не просматривал их, — сказал Нойес. — Это выглядит как-то несправедливо. Это перегружает наши отношения, Елена. У меня такие воспоминания, что тебе фактически нечего скрывать от меня, и в то же время ты не знаешь ничего обо мне.

Она удивилась.

— Зачем же мы тогда адаптируем личности? Я не понимаю тебя, Чарльз. Если в твоей голове находятся воспоминания Джима обо мне, почему бы тебе ими не воспользоваться?

«Наверное потому, что ты мазохист», — предположил Кравченко.

Лицо Нойеса исказилось. Елене он сказал:

— Ты права. Я был глуп.

Он просмотрел в своем мозгу архив Кравченко. Нойес отчасти лгал, так как он уже просматривал большую часть истории отношений Елены с Кравченко. Он знал, что они были любовниками около двух лет, встречались от случая к случаю, причем с обеих сторон не было ничего серьезного. У Кравченко было много женщин, и, как понял Нойес, Елена редко одаривала своим вниманием лишь одного мужчину. В его голове был полный набор страстей Елены, ему оставалось лишь отсортировать и изучить их.

— Мне трудно поверить в то, что Джим мертв, — сказала Елена. — Он был таким превосходным мужчиной. Вы с ним хорошо уживаетесь?

— Нет.

— Тогда я понимаю. Но почему? Почему ты выбрал его, раз у вас такая несовместимость?

Нойес заказал напитки.

— Мы имеем с ним одинаковое социальное положение, — объяснил он. — Я выбирал личность с особой осторожностью. Я мог иметь финансиста, университетского профессора, космонавта. Но вместо этого выбрал богатого бездельника просто потому, что сам был богатым бездельником и мне хотелось того же самого. Ну я и получил это. Он не дает мне покоя.

— Ты можешь избавиться от личности, если она тебе не подходит, — сказала она.

— Я знаю. Возможно, я когда-нибудь удалю его и начну все сначала.

«Вот это будет день, Чарли!» — подал голос Кравченко.

— Так было бы лучше для вас обоих, — сказала Елена. — И Джиму это даст дополнительный шанс. Это твоя единственная личность?